Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович - Страница 35

Разумеется, подобные мероприятия способствовали престижу фронтовой службы и поднимали моральный дух войск.

Телеграммы Государя также выполняли важнейшую мотивационную функцию. Так, в телеграмме на имя Главнокомандующего армиями Кавказского фронта от 3-го июля 1916-го года Император писал: «С радостью узнал о переходе в наступление и одержанных важных успехах моими кавказскими богатырями. Передай им мое горячее спасибо и мою уверенность в дальнейшей их молодецкой беззаветной службе»[191]. В это время войска Кавказской армии в ходе Эрзинджанской операции (18 мая — 20 июля) захватили 17 тысяч пленных, во многих ротах турок осталось по 20–25 человек — и 3-я турецкая армия потеряла способность к дальнейшим активным действиям.

Манифесты Государя Императора как главы государства определяли мотивационные установки для народов России применительно к важнейшим военно-политическим событиям.

Так, манифест от 26 июля 1914 года (о войне с Германией) указывал на справедливость начинающейся европейской войны для России, вставшей на защиту подвергшейся агрессии Сербии. В документе указывалось, что Россия в одном ряду с союзниками исполнит свой долг, а борьба с германской агрессией — главной угрозой спокойствию Европы — дело правое.

Манифест от 20-го октября 1914 года (о войне с Турцией), отмечая факт вероломного нападения Турции на российское черноморское побережье, указывал, что борьба с новым противником — это противоборство со старым притеснителем христианской веры и славянства. Выражалась также надежда, что безрассудное вмешательство Турции в мировую войну откроет для России возможность разрешить вопрос Проливов (помимо геополитической и военной значимости этого стратегического региона, необходимо отметить, что в начале XX века 50 % всего транспорта России (и 90 % зерна) проходило через Проливы).

Манифест от 5-го октября 1915 года (о войне с Болгарией) выражал сожаление о вероломном предательстве со стороны этого славянского государства: «…Коварно подготавливаемая с самого начала войны и все же казавшаяся невозможностью измена Болгарии славянскому делу совершилась. Болгарские войска напали на истекающую кровью в борьбе с сильнейшим врагом верную союзницу нашу Сербию. Россия и союзные нам великие державы предостерегали правительство Фердинанда Кобургского от этого рокового шага»[192]. Но вместе с тем, отмечая тяжесть предательства со стороны столь многим обязанной России Болгарии, документ указывал на германцев как на главных виновников заблуждения недавно еще братского государства.

Став Верховным главнокомандующим, Император развивал эти идеологические установки, к которым летом 1915 г. добавилась еще одна, и, наверное, самая важная — необходимость изгнания войск противника с территории Российской империи.

Знаковые приказы по армии и флоту — от 19-го июля 1915 года (в ознаменование годовщины начала войны), от 23-го августа 1915 года (о принятии Верховного командования), от 31-го декабря 1915 года (об итогах кампании 1915-го года), от 12 декабря 1916-го года (о незыблемости главных целей войны) — служат яркой иллюстрацией сказанному.

Так, главными мотивами приказа от 19-го июля 1915-го года[193] были указание на доблесть русского солдата и благодарность за его подвиг.

Приказ от 23-го августа акцентировал внимание вооруженных сил на необходимости защиты Родины и отражал твердую уверенность в конечной победе. Наверное, бедой николаевской России было отсутствие дееспособного репрессивного и идеологического аппарата: в период тяжелой войны они были бы очень кстати. Фактически установки приказа от 23-го августа можно уместить в более поздней, но такой идеологически емкой и яркой фразе: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

Приказ от 31-го декабря 1915 года[194], в котором представлены итоги тяжелой кампании 1915-го года, знаменателен тем, что вождь русской армии и флота совершенно справедливо дал понять: без конечной Победы нет достойного мира и надлежащего послевоенного развития страны. И, что немаловажно, выражалась уверенность в грядущей победе. Кроме того, этот приказ подчеркивает единение Государя со своей армией: «В недавние дни Я приветствовал некоторые полки на прославленных сентябрьскими боями полях Молодечно и Вилейки. Я сердцем чувствовал горячее стремление и готовность всех и каждого до конца исполнить свой святой долг защиты Родины».

Приказ от 12 декабря 1916-го года был вызван очередной попыткой военно-политического руководства германского блока осуществить зондаж в руководстве держав Антанты на предмет заключения мира.

Документ интересен тем, что называет причины, по которым Россия не может пойти на этот шаг. Это:

1) нахождение противника в пределах России и Франции;

2) определена сущность Германского блока как коварного и жестокого агрессора и нарушителя международного права;

3) только полная победа приведет к цели войны и в какой-то мере будет компенсацией за пролитую кровь и понесенные лишения.

В приказе указывалось на необходимость обладания Проливами (экономическая цель войны), создания свободной Польши и решение других политических задач. Наконец, вновь отмечались верность союзническому долгу и вера в скорую победу.

Указание на СКОРУЮ победу имело под собой надлежащую почву. Стоит отметить, что общего наступления Антанты 1917-го года боялись сами немцы. И враги, и союзники России отмечали, что еще никогда за войну (как зимой 1917-го года) русская армия не была так сильна в материальном плане. Именно ослабление и гибель Русского фронта в 1917-м году позволили германцам провоевать на Западе лишний год, перебрасывая дивизии и вывозя ресурсы с востока на запад.

Война 1914–1918 гг. — война коалиционная. Это похоже на сообщающиеся сосуды: поражение на Востоке влекло победу на Западе и наоборот. Ситуация изменилась, когда не стало Русского фронта. Этот факт отмечает исследователь военной статистики французский подполковник Лярше: «Начиная с октября 1917… [присутствует] «опорожнение» русского фронта в пользу западного…»[195]. И он же отмечает, что «свобода действий германского высшего командования стала очень широкой только с началом русского краха в 1917 г., который освободил массу германских армий на русском фронте и позволил немецкому командованию сосредоточить в начале 1918 г. 4/5 всех своих сил на западе»[196]. И «цифры… дают выводы, что русский фронт был тем фронтом, который притянул на себя и потребил большую часть австро-венгерских сил, намного больше, чем итальянский. Представляется даже весьма вероятным, что Двуединая монархия рухнула бы еще в 1917 г., если бы Россия продолжала в этом году борьбу с такой же энергией, как в 1916 г. Мировая война несомненно была бы сокращена на 1 год» [197].

Кампания 1916-го года продемонстрировала кризис резервов Германии. Французский генерал Бюа писал: «Конец 1916 года отмечает самый критический момент германской армии, который она никогда еще не переживала не считая окончательного ее кризиса 1918 года. Ее фронт был прорван союзниками в двух местах в июне (в Галиции) и в июле (на Сомме) что ей угрожало падением; в августе наконец Румыния объявляет войну в пользу Антанты и таким образом расстраивает всю оборонительную систему австро-германского укрепления»[198].

На кризис резервов Германии в период битвы на Сомме и Брусиловского наступления обратил внимание германский военный историк X. Риттер: «К жестоким ударам молота на Сомме присоединилось генеральное наступление русских на фронте от Румынии до Восточного моря. Германия, вся израненная, истекала кровью. Наступил кризис, ставший вопросом жизни…. за отливом всех сколько-нибудь излишних отрядов и отрядиков в австрийскую армию, для первоначального германского фронта, на протяжении почти 1000 километров, в резерве оставалась одна единственная кавалерийская бригада. Наконец, в роли спасителей появились даже турки»[199].