Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 20

И тут Ксюня, которая до этого стояла в сторонке, вдруг заливается звонким смехом. Её искренний, заразительный смех звучит весело. Впрочем, я уже и так ухмыляюсь от уха до уха.

— Хватит! — возмущённо кричит Лидия, влетая за нашу перегородку и быстро поднимая своего сынка. — Что это за княжич, который не знает границ⁈

Голос моей невестки дрожит от негодования.

— Сама дула, — спокойно поднимаю я меч, оброненный Степаном.

Она удивленно посмотрела на меня, а я, не обращая внимания, отдаю меч Ксюне.

— Па-сиб! — улыбнулась девочка.

Степан решил поддать ору, и Лидия целиком сосредоточивается на рыдающем сынке. Спешно прижимая его к себе, она с недовольным видом выходит из комнаты, бросив на маму острый взгляд.

— Почему вы не вмешались, Ирина Дмитриевна?

Мама говорит ей вслед, разведя руками:

— Но ведь вы сами сказали, что они всего лишь играются, Лидия Николаевна.

На этом визит гостей для нас с Ксюней заканчивается. Лидия больше в детскую не заходит, хотя из соседней комнаты я слышу, как она что-то говорит маме недовольным тоном. Степана она теперь держит при себе и явно побаивается снова оставить его с нами.

Честно говоря, я этим даже доволен. Племянник оказался тем ещё хамом, и мне совершенно не жаль, что он больше не будет вмешиваться в наши игры.

— Сава кутой! — весело заявляет Ксюня, хихикая и указывая на меня.

Я только киваю, соглашаясь с её оценкой. Да, мы с Деном крутые. И хорошо, что Дена сейчас не было рядом — он бы тоже не оценил того, как Степан обижал Ксюню. Ден, как и я, не прощает тех, кто смеет трогать девочек.

Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала

Наместник Захар сидел за тяжёлым дубовым столом в своём кабинете, освещённом мягким светом настольной лампы. Его взгляд был сосредоточен на стопке отчётов, которые только что принесли его люди. Каждая страница вызывала всё большую тревогу: обстановка в княжестве становилась всё напряжённее.

Особенно Захара беспокоил один из пунктов: князь Миронов пригласил на предстоящий приём только Семёна Светозаровича. Ни княгиня Ирина, ни другие члены семьи Опасновых не получили приглашения. Это был тревожный знак.

Захар задумчиво потёр подбородок, углубляясь в размышления. Выбор Мироновых выглядел подозрительно: они явно пытались вбить клин между членами семьи Опасновых, выведя Семёна из-под влияния рода. Без князя Светозара, бесследно исчезнувшего больше года назад, семейные узы начали ослабевать, и это не могло не вызывать тревоги. Мироновы, похоже, решили воспользоваться этой уязвимостью.

Захар перевёл взгляд на окно, за которым серело утро. Пропажа Светозара Алексеевича была словно тяжёлый камень на сердце княжества. Год назад он отправился в Туркменский Ареал с лучшими дружинниками, чтобы подавить Сброс зверей. Ареал там огромен, гораздо больше Рязанского. Задача подавления Сброса была сложной, но теперь казалось, что сама миссия растворилась во времени. Звери затихли, но князь и его люди так и не вернулись.

Мрачные мысли прервали шаги за дверью. В кабинет вошёл старый знакомый Захара — банкир Иннокентий Иванович, представитель Царского банка. Это был человек, известный не только своими финансовыми талантами, но и обширными контактами в высоких государственных кругах.

Захар встал и пожал гостю руку:

— Для чего ты хотел встретиться, Иннокентий Иванович?

После рукопожатия банкир снял шляпу, аккуратно повесил её на стоявшую рядом вешалку и подошёл к столу.

— Решил заглянуть к старому другу, Захар Сергеевич, — ответил он, присаживаясь напротив. — Да и пообщаться о твоих любимых Опасновых.

Иннокентий садится напротив, аккуратно поправляет манжеты и, понизив голос, произносит:

— Захар Глебович, я пришёл предупредить. Возможно, ты этого не знал. Перед тем как князя Светозара отправили в Туркменский Ареал, князи Миронов и Ильин ездили в Москву. Всё произошло незадолго до его военной командировки. После той поездки Царь лично велел Светозару Алексеевичу отправиться в Ареал, чтобы подавить Сброс.

Захар удивлённо вскидывает брови, его взгляд становится напряжённым.

— И почему именно Светозара Алексеевича? — спросил он, наклоняясь чуть вперёд.

Иннокентий выдерживает паузу, как будто взвешивая свои слова, затем, посмотрев в сторону, отвечает:

— Говорят, что так он должен был искупить свою вину перед Царём.

В кабинете повисает напряжённая тишина. Захар пристально смотрит на Иннокентия, пытаясь разгадать скрытый смысл услышанного.

— Да какую ещё вину? — наконец спрашивает наместник, стараясь держать голос ровным. — Князь Светозар Алексеевич — верный престолу человек! Долгие годы он прилежно защищал фронтир, как и его предки!

Иннокентий пожимает плечами, взгляд его становится уклончивым:

— Это уже не имеет значения. Что сделано, то сделано. Важно другое. Князья Миронов и Ильин так просто не отстанут. Они явно облизываются на активы Опасновых. А Светозар Алексеевич, скорее всего, уже не вернётся. Ты должен это признать. Всё-таки больше года прошло.

Эти слова звучат тяжело, как приговор. Захар медленно откидывается на спинку стула, его лицо остаётся спокойным, но в глазах читается тревога.

— И что ты предлагаешь? — наконец произносит он, глядя прямо на Иннокентия. — Ведь за этим ты пришел? Дать совет? Ты это дело любишь.

Банкир, наклонившись ближе, заговорил с нажимом:

— Как грубо, но да, совет я тебе дам. Слушай. Если ты хочешь сохранить своё положение и род Опасновых, ты должен помочь самому сильному и перспективному княжичу занять кресло князя. Это единственный способ стабилизировать ситуацию.

Захар молчит, опустив взгляд на стол. Его разум лихорадочно перебирает возможные варианты. Картина мира вдруг стала апокалиптической: княжество находилось на грани разрушения, и он, наместник, оказался в центре этого шторма.

Иннокентий, заметно напряжённый, продолжает:

— Если существует завещание не в пользу Семёна Светозаровича, от бумаги нужно тайком избавиться.

Захар резко поднимает взгляд, его глаза наполняются ледяным холодом.

— Очень плохой совет, Иннокентий Иванович. — Его голос становится низким и напряжённым. — Я даже не знаю, есть ли это завещание в принципе. Но если оно существует, то мне проще будет выполнить волю Светозара Алексеевича и передать княжество выбранному княжичу.

Иннокентий, будто не замечая недовольства наместника, качает головой с видом всезнающего человека.

— Если будешь тянуть с признанием князем Семёна Светозаровича, можешь потерять гораздо больше, чем думаешь. Твоё поведение странное, Захар Глебович. Ты должен подумать о роде Опасновых, которому присягнул.

Захар, не отводя взгляда, медленно выпрямляется в кресле. Его голос становится жёстким, словно удар хлыста:

— Я как раз о роде и думаю. Но род — это не только Семён Светозарович. Это дети Светозара Алексеевича. Все дети.

Иннокентий делает попытку надавить:

— Ты не сможешь вечно тянуть с признанием смерти князя. Это лишь вопрос времени. Может, ты и протянешь ещё пять лет, но что будет потом?

Захар сжимает кулаки, его лицо остаётся непроницаемым, а слова звучат твёрдо, без колебаний:

— Буду тянуть столько, сколько потребуется. Тем более что пятилетний Вячеслав Светозарович имеет больше шансов выжить, чем годовалый.

Иннокентий замолкает, внимательно разглядывая Захара. Затем, словно снимая напряжение, он неожиданно улыбается:

— Что ж, вижу, Светозар Алексеевич выбрал себе наместника такого же твердолобого, как и он сам.

Захар слегка склоняет голову, взгляд его становится острым, словно лезвие:

— Так ты пришел не для того чтобы дать совет, а поглумиться?

Иннокентий откидывается на спинку кресла и говорит спокойно, но с лёгкой тенью превосходства:

— Нет, ни ради первого, ни ради второго. А чтобы сказать, что завещание, и правда, существует. Оно находится в банковской ячейке Царского банка.