Элегия войны (СИ) - Злобин Михаил - Страница 13

— Спасибо, Ризант. Я правда благодарна.

— Еще увидимся, мама. Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать.

Распрощавшись с алавийкой, я приказал вести гостя ко мне. И очень скоро порог комнаты переступил респектабельно выглядящий молодой человек, в образе которого буквально каждая деталь кричала о высоком дворянском происхождении.

— Господин нор Адамастро, для меня великая честь встретиться с вами лично! — заложил аристократ руку за спину и поклонился в пояс. — Позвольте представиться, моё имя Кайлин гран Иземдор. Я прихожусь двоюродным племянником экселенсу Инриану.

— Рад нашему знакомству, Кайлин, — сразу снизил я градус официоза предстоящей беседы.

— Дядя отправил меня к вам с одной просьбой. Наказал, не доверять её ничьим посторонним ушам, — охотно принял мои правила парень и заметно расслабился.

Хм… как-то нагловато это со стороны главы Иземдор обременять меня столь беспардонным образом. А ведь я ему и отказать просто так не смогу. Понадобится очень весомое для этого оправдание, чтобы не испортить отношения. Род грана Инриана по сравнению с моим слишком силен. В обычных условиях даже мелкая ссора с такой могущественной семьей равносильна для Адамастро забвению и гибели. Возможно, Иземдор потому и подослал своего родича, поскольку понимает это и считает, что мне некуда деваться. Однако он не имеет понятия ни о Безликих, ни о моих тайных доходах. Так что перспектива схлестнуться с одной из древнейших фамилий меня не особо пугает. Тем более, что у Маэстро есть повод точить зуб на них. Как минимум за действия покойного Дядюшки Лиса, приходившегося Инриану братом. Но этот план — совсем уж крайняя мера. Надеюсь, что до такого не дойдет.

— В таком случае, я внимательнейшим образом слушаю вас, — подавил я лезущее наружу раздражение.

— Глава моей семьи приглашает вас на день рождения его первенца и просит быть особым гостем на торжестве.

— И это… всё? — не скрыл я удивления.

— Экселенс Инриан слишком сильно вас уважает, чтобы обременять просьбами какого-либо иного характера, — подобострастно склонил голову аристократ.

— Почему он просто не направил мне письмо? — продолжил допытываться я.

— Ровно по той же причине, господин нор Адамастро. Гран Иземдор желает засвидетельствовать вам своё величайшее почтение, потому и послал меня.

Ох, ну каков заход! Будь я барышней, уже б растаял от таких красивых ухаживаний. Столь высокой чести мало кто из древних родов удостоен, что уж говорить о семье вроде моей? До чего ж крепко Инриан Иземдор за меня взялся. Неужели в чём-то заподозрил? А в чём? Прознал о моей истинной роли в Кровавом Восхождении? Или нарыл что-то о гибели жителей Фаренхолда? Хм… и как же мне поступить?

— Если вам нужно подумать над ответом, то я нисколько не настаиваю, экселенс, — по-своему истолковал мою задумчивость визитер. — Я вернусь, когда вы скажете.

— Нет, это необязательно, Кайлин. Передайте дяде, что я с удовольствием приму его приглашение, — твёрдо решил я.

— О, это восхитительно, господин нор Адамастро! — просиял молодой дворянин. — Вся моя семья будет с нетерпением ждать вас!

Племянник Инриана настолько долго прощался, рассыпаясь в благодарностях, что у меня от необходимости отвечать на его болтовню широченной улыбкой слегка заломило в челюсти. Когда за посетителем закрылась дверь, я с изумлением понял, что без этого словоохотливого аристократика даже дышится легче. Вроде ничего дурного он не сказал, но от этой его приторно-липкой обходительности и угодливости мне захотелось вымыться.

После длительной лекции Лаайды и этой донельзя душной беседы, мне нестерпимо возжелалось развеяться. Поэтому я беспечно скинул на Велайда всю недочитанную почту и отправился проведать заложников.

В подземелье, как и всегда, царила непроглядная темнота. Только у самого спуска, где дежурила охрана, слабо мерцал огонёк, запертый в стекле масляной лампы. Насшафа же, безраздельно властвующая в этих пенатах, предпочитала полный и непроглядный мрак. И он сводил с ума моих узников почище боли. Мне ли, бывшему пленнику улья, о том не знать.

— Хс-с-са! С-с-с-вет… — зашипела абиссалийка, когда я нарушил её уединение с подвесным фонарём в руке.

— Извини, сейчас притушу, — улыбнулся я, ничуть не смутившись.

— Мой шаас, ты долго не заходил! — обиженно фыркнула красноглазая, но всё равно охотно кинулась ко мне и потёрлась, словно кошка.

Я тоже приобнял её, зарывшись ладонью в густую шевелюру белоснежных волос.

— Как поживают мои гости? — осведомился я.

— Оч-чень плохо. Всё как ты и хотел, Риз-з, — зловеще ощерилась Насшафа.

— Как ноги Аурлейна?

— Без изменений, — посмурнела альбиноска. — Мне никак не удается их с-спасти.

— Не то чтоб я сильно беспокоился о судьбе этого подонка, но мне кажется, что ему пора уже начать приносить пользу. Равно как и остальным, заточенным здесь.

— Что именно я должна с-сделать? — по-деловому подобралась нелюдь.

— Пойдем к Хеенсу, и ты всё сама поймешь.

В сопровождении абиссалийки я вошел в узилище безрукого алавийца. Сегодня он пребывал в достаточно бодром состоянии, и при моем появлении что-то жалобно заблажил на своем наречии.

Да вот только вид униженного, измученного и сломленного врага ничем не отозвался в душе. Ни ликованием, ни даже злорадством. Последние месяцы мне стало чудиться, что эмоции выветриваются из меня как-то уж слишком быстро. Я словно бревно с медленно тлеющей сердцевиной. Снаружи вроде и выгляжу целым, а внутри лишь прах и пепел. Если честно, переживать подобное очень странно и страшно. Иногда ловлю себя на том, что сознательно стараюсь вызвать в себе волнение и переживания, даже если понимаю, что они негативные. Просто для того, дабы убедиться, что я еще живой.

Но из Хеенса я уже выжал всё, что мог. Жажда мести давно удовлетворена, и на пленника я всё чаще смотрел со смесью раздражения и усталости. Именно по этой причине я без лишних экивоков усыпил алавийца «Морфеем». Зачем он мне нужен бодрствующий? Только зазря его вопли слушать.

Темноликий же, стоило магическому плетению сорваться с моего пальца, откинулся на спину и замер, словно покойник.

— Режь, — приказал я Насшафе, ткнув в колено алавийца.

— Зачем, Риз-з? — совсем по-человечески вскинула она бровь.

— Ну как же… Будут экселенсу Аурлейну новые ноги, а мне дополнительная практика, — пояснил я.

Похмурившись, но ничего так и не возразив, красноглазая взялась за работу. Набор бритвенно-острых ножей всегда был у неё под рукой. И на то, чтобы отнять у бесчувственного Хеенса конечности по самые колени, она затратила считанные минуты. И пока абиссалийка формировала и сшивала культи, я невольно прикипел взглядом к капающей на пол темной крови пленника, кажущейся в тусклом свете ручного фонаря практически черной.

— Иди пока обрадуй экселенса Рафайна. Я скоро подойду, — попросил я Насшафу.

Нелюдь послушно кивнула и исчезла, унеся с собой обе отрезанные ноги. А я приблизился к лужице крови, пролитой во время ампутации, и склонился над ней. Непрошено всплыло воспоминание о куполе того алавийского кардинала, который остался стоять даже после смерти своего создателя. Интересно, это было самоподдерживающееся плетение или колдун в него вложил некий заряд, позволяющий заклинанию существовать автономно? Или тут загвоздка совершенно в ином?

Создав проекцию «Пустышки», я не стал накачивать её энергией, а окунул конструкт прямо в кровь. Эти чары я разработал исключительно в целях обучения Безликих и развития магической выносливости. У него не было никаких функций, кроме индикативного свечения. Но плетение нарочно построено таким образом, чтобы множество замкнутых контуров высасывали из милитария огромные объемы энергии. Поэтому для поддержания такого «тренажера» в активном состоянии требовалась незаурядная подготовка. К примеру, нор Эльдихсен обычно выстаивал чуть более двух минут, прежде чем у него проявлялись первые признаки диссонатии. А у новичков начинала кружиться голова уже через десяток секунд.