Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest" - Страница 2

В нашем Яальском доме пионеров шахматы, шашки, домино и монополия были поначалу привилегией старших. Но постепенно, иногда из-за нехватки партнеров, а иногда и в качестве поощрения, к играм стали допускать и остальных. Насколько я знал, Джон считался самым сильным шахматистом среди младших пионеров. Поэтому и предложил ему партию, чтобы скоротать время до обеда.

— А как же теперь летние пионерские игры без вас-то? — поинтересовался мелкий сразу после первого хода.

— Отвлеки и сбей противника с мысли? Так, кажется, ваш командир Петри Харри учит? — я погрозил смутившемуся мальчишке пальцем.

Но своим вопросом он меня действительно сбил с шахматного настроя. Ведь эти игры пройдут без меня и, сколько я Стрёмберга не инструктировал, всё равно на душе было неспокойно.

А ещё — инкубатор, гидроплан, новая линейка автомобилей, проблемы с вагонной автосцепкой, недописанная сказка. Много чего осталось в Финляндии такого, за что стоило бы переживать.

Если по порядку, то на первом месте, как ни странно, была именно автосцепка. Новые цистерны, которые производили в Таммерфорсе по нашему заказу, делали со старой, винтовой сцепкой. Так как «придуманная» мной начала буквально разваливаться. Две недели — нормально, а затем, бац — при сцепке вагонов крошатся детали. Что-то я не учёл — или качество металла, или напутал с размерами. Дядя Бьорк меня, конечно, успокаивал, назвал автосцепку перспективной и пообещал найти причину. Но всё равно было неприятно.

Я первые два дня плаванья постоянно только о ней и думал. А о чём ещё было думать? В своих пионерах-соратниках я не сомневался. И Стрёмберг проведёт игры, и Каури справится с инкубатором. Автомобильные и тракторные проблемы меня не волновали вовсе. Потому что выпуск новой линейки автомобилей и массовый выпуск тракторов был невозможен без открытия собственного резинотехнического завода. Нокиевский завод достиг своего предела и расширяться явно не планировал.

Одной из задач едущего в США Эдвина Бергрота и была разведка возможности приобретения подобного завода. Если у него всё получится, вот тогда и будем волноваться о производстве новой техники.

Трактор, названный нами «Бык» (Sonni), имел себестоимость в три тысячи марок и был пока интересен только как городской или дорожный тягач. Как сельхозмашина, из-за цены, он не заинтересовал никого. Тем более, что под него у нас не было никаких сельскохозяйственных агрегатов и приспособлений. Их ещё предстояло придумать и начать производить. Или покупать на стороне.

Расмуссен же был полностью увлечён созданием нового автомобиля. Он долго его проектировал, рисовал, перерисовывал, рвал рисунки и злился. Пока, в один из дней, я не выдержал и не подсунул ему свой рисунок.

— Вот. Так я вижу развитие нашего «Sisu», — и выложил перед ним карандашный набросок германской «народной лоханки» времен второй мировой войны из моего первого мира.

Рисовал как помнил, с запасным колесом на капоте, и даже с лопатой.

— А зачем лопата снаружи прикреплена?

— Это я как военный автомобиль рисовал. А так, для гражданской версии, лопату надо прятать, а то сопрут. Двигатель сзади, а спереди, на капоте — это запасное колесо, — на всякий случай пояснил я инженеру. — Крыша парусиновая, но можно и цельнометаллическую сделать или деревянную, на твой выбор. В общем, проектируй по этому рисунку и не мучайся больше с выбором.

Наша «Sisu», в девичестве мотоколяска «Кинешма», внешне даже напоминала «Volkswagen Typ 82», нарисованный мной. Поэтому никаких дополнительных вопросов Расмуссен не задавал, а увлеченно принялся воплощать порученное ему в металле.

Хуже было с авиаторами, которые уже били копытом и рвались в небо. Но я своей волей и авторитетом деда Кауко запретил Тому Рунебергу поднимать созданный нами аппарат в воздух пока он основательно не привыкнет к управлению и не произведёт хотя бы несколько десятков заездов по заливу с небольшими подпрыгиваниями.

Но, понимая, что после моего отъезда младший Рунеберг точно решиться на пробный взлёт, я заранее пригласил своего бывшего классного наставника Теодора Фростеруса, чтобы тот запечатлел якобы тренировки на киноплёнку.

— Вам шах, мой диктатор, — вырвал меня из воспоминаний звонкий и довольный голос Джона Райта.

— Как насчёт ничьей? — предложил я.

— Ммм, — мальчишка засомневался и запустил обе пятерни в свою блондинистую шевелюру.

— Можем отложить и доиграть после обеда, — я развернул к нему циферблат своих наручных часов. — Осталось пять минут. Решай.

— Хорошо. Пусть будет ничья, — великодушно согласился Райт, у которого явно было запланировано на после обеда очередное приключение.

……

Англия нас встретила дождём и пробкой из крупнотоннажных судов, ждущих прилива. Я много где читал и слышал от других про дождливый климат этой страны, а сейчас убедился и лично. Как только «Принц Густав» подобрал лоцмана и занял очередь за белоснежным корпусом океанского лайнера «Императрица Китая» (Empress of China), почти все пассажиры высыпали на палубу.

Не стали исключением и мы. Даже старший Райт выполз на воздух вместе с нами. В устье Темзы волнение почти не ощущалось и его морская болезнь немного унялась. Кутаясь в дождевики, мы рассматривали в предоставленные нам стюардами бинокли суда и недалёкий берег.

— Матти, видишь, вон там, — указал мне рукой куда-то на юг Эдвин Бергрот. — Обелиск из светлого камня. Это — «Лондонский камень». Как только его покроет вода на треть, так мы и продолжим движение.

Я глянул в бинокль в указанном мне направлении и, действительно, обнаружил примерно десятиметровую стелу, стоящую на суше не менее чем в ста метрах от уреза воды. О чём и сообщил Бергроту.

— Ха. Это ненадолго. Сейчас прилив начнётся и весь тот берег под водой окажется. Час на подъём воды и целых два часа будем двадцать пять верст ползти до города Грейвзенд. Там нас должен будет встречать Герберт Остин. Я ему уже и телеграмму отбил. Думаю, за три часа успеет доехать из Лондона.

— Телеграмму? — удивился я

— А, ты же не знаешь. При подходе к устью Темзы бегает здесь маленький пароходик телеграфной службы и принимает от подходящих судов тексты телеграмм.

— А отправляет он их как? С помощью радиотелеграфа, что ли?

— Нет. Как двинем дальше, я тебе покажу. Там есть телеграфная баржа к которой с берега проложен кабель. Пароходик тексты собирает и затем передаёт, подключившись к этому кабелю.

— А разве мы не в Лондоне сойдём? — отважно влез в наш разговор младший Райт.

— Мы же иностранцы. Нам таможню надо проходить, — пояснил я мелкому, так как заранее знал где мы сходим. — А подобная служба только в Грейвзенде, Нортфлите и Пламстеде есть. Но Грейвзенд для многих более удобен, так как там станция железной дороги рядом с портом. Вот все пассажирские пароходы и стараются там швартоваться.

……

Остин приехал за нами на автомобиле собственного производства. Громадном по сравнению с нашими крохотными «Sisu» фаэтоне без крыши, правым рулём и вынесенными наружу рычагами управления.

— Красавец! А? — указал он рукой на автомобиль после того как всех нас поприветствовал, а меня почему-то даже обнял. — По две штуки в день произвожу! У меня заказов уже на год вперёд! — начал хвастаться Герберт Остин

— А мы поместимся? — спросил о самом главном Кевин Райт, сбив с рекламного настроя своего друга детства.

— Обязательно! — встопоршил тот усы и принялся указывать куда девать багаж.

Самые большие чемоданы были у Бергрота и их закрепили сзади, увязав кожаными ремнями. Мои и чемоданы Райтов спрятали под сидения, и, разместившись в салоне мобиля, мы тронулись в путь.