Наши уже не придут 5 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 30

— Спасибо, — благодарно кивнул Дмитрию оруженосец и достал из подсумка спички «Хозяйственные».

Кульбин тоже закурил.

— Как обстановка? — спросил он.

— Давно не наступали, — встревоженным тоном ответил эфиопский солдат.

Агэльгари — это низшее, в иерархии эфиопской армии, звание, находящееся ниже рядового, то есть джары. Асиралека Гирма обращается с Хайлу, как с каким-то говном, прилипшим на импортный сапог, потому что считает, что это его чуть ли не раб. Но тут важно понимать, что Хайлу и был его рабом, пошедшим на войну вслед за своим господином, а потом негус Хайле Селассие объявил, что все рабы теперь свободны.

Только вот произошло это на словах, а тот же Хайлу всё так же продолжает подтирать своему якобы бывшему господину задницу…

— Похоже, что цинги наложили в штаны и больше никогда не смогут наступать, — присоединился к их компании джара Асефа.

«Цинги» или «цинги-бабини» — это уничижительное прозвище итальянских солдат, популярное в рядах эфиопской армии. «Цинги» — это искажённое итальянское слово «zingari», что означает «цыгане». А «бабини» — это искажённое итальянское слово «bambini», что означает «детишки».

Получается, эфиопы называют итальянцев цыганами или цыганятами, что считается у них страшным оскорблением. Кульбин выяснил, для общего развития, причины оскорбительности этих слов — оказывается, эфиопы презирают цыган за кочевой образ жизни.

Любопытно, что эфиопы специально узнали, как это будет на итальянском, чтобы итальянцы хорошо их понимали.

— Эй, совави, дай сигарету, — попросил Асефа.

— Держи, — протянул ему сигарету Дмитрий.

«Совави» или «совий» — так у эфиопов принято называть советских военных советников в разговорах. Официально же военных советников называют «совьетави».

— Если сегодня до вечера ничего не будет, на ужине сожру всё печенье и с вами поделюсь, — сообщил о своих планах Асефа.

— Ты их ещё не съел? — удивился Кульбин.

— Не-не-не, — покачал головой джара. — Когда ещё удастся раздобыть «Абрикосу»?

Кульбину до сих пор неизвестно, что сделал Асефа, чтобы достать печенье-соломку завода Абрикосова. Ест это печенье рядовой медленно, только по большим событиям. Но, видимо, что-то чувствует, раз решил, что надо доедать. Или просто осталось мало…

— Да я могу достать, если хотите, — улыбнулся Дмитрий.

— Правда? — загорелся Асефа.

— Попрошу жену — она пришлёт, — пообещал «журналист». — Правда, ждать придётся пару недель…

— За пару недель и сдохнуть можно, — вздохнул Асефа. — А побыстрее никак?

— Могу, конечно, купить в военторге… — задумался Дмитрий. — Но это в Гондэр ехать надо…

— Я не понимаю, чего ты тут, посреди смерти, шастаешь, — поморщился Асефа. — Будь я на твоём месте, из Гондэра бы носу не казал.

— Я здесь работаю, — ответил на это Дмитрий.

— Но ты съезди в Гондэр, — попросил его рядовой. — И шоколад купи, пожалуйста — не знаю, сколько мы тут протянем, поэтому хочется шоколад попробовать…

— Ладно, я пошлю кого-нибудь, — вздохнул Кульбин.

— Господин Кульбисафу, — обратился к нему Хайлу. — Вам бы уходить — похоже, что скоро атака…

И, действительно, интенсивность артобстрела резко возросла.

— Все в блиндаж! — по инерции скомандовал Кульбин.

— Суки блохастые, а ну все в блиндажи! — яростно проревел асиралека Гирма.

В траншеях сразу стало как-то многолюдно — все бросились исполнять приказ командира.

Дмитрий забился в угол блиндажа, под опорную колонну — в случае обвала это самое безопасное место.

— Ты, совави! — ткнул ему в грудь пальцем Гирма. — Почему до сих пор здесь⁈

— У меня работа, — ответил Кульбин.

— Цинги-бабини скоро придут сюда и будут пытаться взять наши окопы! — сообщил ему асиралека. — Будешь их фотографировать до смерти⁈

— Дайте оружие — чем смогу, помогу, — предложил Дмитрий.

Десятник огляделся.

— Эй, раб! — обратился он к Хайлу. — Вытащи из того ящика винтовку!

Тем временем, артобстрел плавно переместился к их траншее. Снаряды начали взрываться очень близко к блиндажу, поэтому внутри поднялась пыль.

В руки Дмитрию вручили будто бы новый АФ-18–5. Эфиопы творение Фёдорова не любят, так как оно, на их взгляд, слишком капризное и даёт слишком частые отказы.

Зато вот итальянцы очень ценят подобные трофеи, так как они на голову лучше винтовок Каркано M1891. Но эфиопы предпочитают ППД-18–3, а также винтовки системы Мосина — последние любимы ими за потрясающую убойность почти на любой дистанции.

Проверка выявила, что автомат, действительно, новый. Видимо, солдаты боялись его трогать, чтобы не сломать, а офицеру тоже не хотелось, чтобы прилетело за порчу военного имущества. Наверное, там таких автоматов ещё пара десятков лежит…

Кульбин быстро набил магазин переданными патронами, после чего умело зарядил автомат. Оружие ему очень хорошо знакомо, ведь устройство ровно то же, что и у АФ-18–3, с которым он воевал в Польскую кампанию, но нет режима автоматического огня.

К счастью, прямого попадания в блиндаж не было, хотя было попадание в траншейный отвод к блиндажу, поэтому кого-то у входа посекло осколками и контузило.

Артобстрел смещался несколько раз, а затем резко оборвался. Это могло означать только одно.

— На позиции, дети шакала!!! — проревел асиралека Гирма. — И чтобы все стреляли точно во врага!!! Я казню каждого, кто не убьёт сегодня хотя бы двоих цыганят!!!

Кульбин тоже занял место у бруствера, рядом с Хайлу и Асефой.

По изрытому взрывами полю поехали новые танкетки итальянцев — гусеничные нечто, оснащённые пулемётами. Экипаж у них два человека, правый — механик-водитель, а левый — пулемётчик и командир.

— Сегодня я умру… — пробурчал джара Асефа, набивающий рот сладкой соломкой. — Эй, совави, угощайся! И ты тоже, Хайлу!

Дмитрий принял одну соломинку.

Итальянцы начали поливать траншеи из пулемётов, но это был огонь на ходу, поэтому если в кого-то и попадали пули, то чисто случайно.

Из-за того, что траншеи были зигзагообразными, вырытыми и оборудованными по стандартам РККА, не видно, что происходит по флангам.

Танкетки приближались. На лобовую броню их были уложены мешки с песком, что признано эффективным средством против винтовочных бронебойных пуль — по причине сравнительно лёгкого противодействия, император запретил выдавать солдатам бронебойные пули. Борьбу с бронетехникой возложили на расчёты бронебойщиков с СВВ-24.

И бронебойщики проявили себя. В одну из танкеток попало сразу несколько пуль, после чего танкетка встала, а из люка наружу полез пулемётчик, которого сразу же пристрелили.

Вслед за танкетками шла итальянская пехота, поддерживаемая миномётами и полевыми пушками.

Кульбин не должен был участвовать в этом, но так уж получилось — кто же знал, что атака начнётся именно сейчас?

И он открыл огонь. Верно идентифицировав командира отделения, который орал на своих подчинённых, не желающих вставать и продолжать наступление, Дмитрий выстрелил и попал ему в область живота. Офицер сложился и это подорвало решимость его подразделения — солдаты так и продолжили лежать в сухой траве.

Бронебойщиков, засевших в пулемётном гнезде, взорвало артиллерийской миной, вместе с пулемётным расчётом. Размещение бронебойщиков в одном гнезде с пулемётчиками было непростительной ошибкой, но такое тут сплошь и рядом — уровень подготовки офицеров у эфиопов близок к отвратительному.

Никто не пошёл на замену бронебойщикам, поэтому Кульбин решил, что нужно проявить инициативу.

— Асефа и Хайлу, за мной! — командным тоном выкрикнул он.

Рядовой и оруженосец подчинились беспрекословно.

В пулемётном гнезде были лишь изорванные осколками трупы. Один из бронебойщиков ещё шевелился, но это были предсмертные судороги — у него нет левой руки, а изо рта обильно идёт кровь. Не жилец.

Пулемёт ДП-25 был в исправном состоянии, а окровавленный осколок, торчащий в прикладе, не в счёт.