Наши уже не придут 5 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 29

Поэтому-то и важна «Спираль», на основе которой советские конструкторы узнают очень много.

— Есть пуск! — сообщил Королёв.

Аркадий приник к биноклю.

Искать взглядом ракету он не стал, потому что уже насмотрелся на первую, а вместо этого сразу же навёлся на корабль-мишень.

Ту-2 сейчас, скорее всего, практически завис в воздухе — раскрыл воздушный тормоз и близок к сваливанию.

Наконец, спустя четыре десятка секунд после пуска, прилетела ракета. Но в этот раз был недолёт — ракета рухнула в воду в сотне метров от мишени.

— Ничего страшного! — заверил Сергей Королёв. — Есть вторая ракета!

Он связался с экипажем и дал приказ на второй пуск.

Через сорок секунд прилетела вторая ракета, но в этот раз она попала — прямо в центр баржи, с ярким взрывом.

— Сработало, — констатировал Аркадий. — Это почти что успех.

Катер с экспертами причалил к мишени, после чего на её палубу поднялся специально обученный человек, который установил, что баржа точно не тонет.

Аркадий, продолжающий наблюдать за происходящим в бинокль, видел многочисленные магниевые вспышки — эксперты документируют всё, что связано со взрывом и пробитием брони.

Заявлено, что кумулятивно-осколочная боевая часть, в лабораторных условиях, пробивала 770 миллиметров гомогенной стали, поэтому бронирования линкоров типа «Бисмарк» решительно недостаточно для противодействия подобному оружию.

Вообще, сама идея применения кумулятивно-осколочных боевых частей возникла именно из-за необходимости поражения корабельной брони линкоров — осколочно-фугасным зарядом броневой пояс и орудийные башни не взять, а очень хочется, поэтому нужно было какое-то другое решение.

— Я доволен результатами испытаний, — произнёс Аркадий. — Жду подробный доклад о внутренних повреждениях в течение трёх дней.

— Сделаем, товарищ генерал-лейтенант, — кивнул Королёв.

— По итогам доклада жду вас в Москве, — продолжил Немиров. — Будем обсуждать возможность серийного производства этих ракет.

*6 января 1937 года*

Дмитрий Васильевич Кульбин уже четвёртый месяц работал корреспондентом «Известий» при штабе военных советников СССР в Эфиопии.

Реальная его профессия — майор КГБ, иностранный отдел, эфиопский кабинет, но об этом знает только его руководство, а для всех остальных он всамделишный журналист, который лезет куда попало и задаёт всякие вопросы.

Сейчас идёт вторая битва при Шире — император превратил этот город в полноценную крепость, что обусловлено стратегической обстановкой. Итальянские войска, возглавляемые маршалом Пьетро Бадольо, представленные в количестве пяти армейских корпусов, раз за разом штурмуют пригороды Шире, по причине постепенной утраты инициативы. Если они не возьмут Шире и не восстановят былые темпы наступления, инициатива перейдёт к эфиопам, точнее, к генералам Тимошенко и Малиновскому, планирующим все наступательные и оборонительные операции эфиопской армии.

Расы, формально возглавляющие эфиопские дивизии и армии, показали себя никчёмными стратегами и тактиками, поэтому император Хайле Селассие, после серии обидных поражений, передал стратегическое планирование в руки военных советников, что сразу же дало свои плоды — итальянцам стало очень тяжело.

— Кипячёная? — уточнил Дмитрий, принимая из рук доктора Бекеле фляжку.

— Да, — кивнул эфиоп.

Кульбин приложился к фляжке.

Над головой почти непрерывно гудят пролетающие снаряды, адресованные наступающим подразделениям II-го и IV-го армейских корпусов Италии.

Муссолини, видимо, приказал не считаться с потерями и взять Шире любой ценой, потому что в эту войну вложено уже слишком много, а это значит, что поражение недопустимо.

Дмитрий завинтил фляжку и вернул её доктору, после чего вооружился фотоаппаратом и пошёл в госпиталь.

Итальянцы широко применяют химическое оружие, причём не только против эфиопской армии, но и против городов.

Кульбин добрался до госпиталя, который уже давно пересёк свои естественные границы и занял три соседних жилых здания, жильцов которых переселили куда-то за город.

Врачей и среднего медперсонала не хватает критически, несмотря на нечеловеческие усилия «Красного креста», призывающего врачей со всех уголков мира.

В госпитале, в основном, гражданские, пострадавшие от артобстрелов и химического оружия — покалеченные, слепые, заживо гниющие на своих койках…

Дмитрий педантично фотографировал раненых и местные больничные условия, после чего передавал материалы в «Известия», «Правду» и несколько иностранных газет — за это ему платили кое-какие деньги, как и за статьи, которые он иногда пишет.

Но настоящая его работа — наблюдать за состоянием эфиопских подразделений, что он делает под предлогом сбора материалов, а также изучать психологическую трансформацию солдат под действием очень тяжёлых боевых условий. Последнее было заданием от Главного управления психологии при СНК, очень влиятельного органа, к которому внимательно прислушивается даже Верховный Совет СССР.

Он тут такой не один — есть ещё минимум четверо специалистов от КГБ, работающих волонтёрами и медиками, по-видимому, занимающихся похожей деятельностью.

— Вот разрешение, — показал Дмитрий документ от раса Мулугеты врачу.

— Фотографируйте… — вздохнул доктор Кеджелча, посеревший от длительного изнеможения.

Кульбин кивнул и прошёл в детское отделение. Он принёс с собой два брезентовых мешка — один с игрушками, другой с фруктами.

Кое-кто из этих детей, покалеченных войной, не доживёт до конца недели. Некоторые из них, если верить их взглядам, уже всё прекрасно понимают.

Дмитрий раздал игрушки и фрукты, после чего начал фотографировать. Общий план, после чего индивидуальные фото. После каждого фото он записывал имена детей по порядку кадров — требование редакции «Правды».

На фоне раздался грохот — очередной артудар.

Закончив свою работу, Дмитрий покинул госпиталь и вернулся в гостиницу, где заменил плёнку в фотоаппарате.

Следующим пунктом была передовая, где нужно сфотографировать солдат в траншеях, стрельбу пулемёта и воронки от снарядов — это «Известия» требуют.

Освещение войны в Эфиопии идёт полным ходом, граждане Союза читают в газетах о ходе боевых действий и видят фотографии, наглядно демонстрирующие не только передовую, но и тыл.

Ходят тут, конечно, всякие «конкуренты», но на передовую они не лезут, так как слишком опасно, поэтому Дмитрий пользуется успехом у газет — ему завидуют за успех, но цену его предпочитают не знать или не замечать…

Есть ли у него боевой опыт? Есть.

Империалистическую войну он не застал, был слишком юн, а вот в Польскую кампанию повоевать довелось.

Там он видел такое…

Те картины запечатлелись у него в памяти детальнее, чем на фотокарточках. Сотни танков, наступающих на окопы почти сплошным фронтом, тонны снарядов, осыпающиеся с небес, бессилие первых недель, когда Красная Армия отступала к Киеву, неспособная удержать необоримый танковый натиск…

Так что под снарядами он бывал. На его счету два броневика, подбитых из Мосинки — каждому бойцу выдавали по семь-восемь бронебойных патронов, и распоряжаться ими надо было очень аккуратно.

Ему пророчили карьеру бронебойщика, но комполка, полковник Бергсон, объявил набор добровольцев для некоего «спецзадания» — Дмитрий вызвался.

Оказалось, что это ОГПУ искало кадры. Так Кульбин и оказался в рядах госбезопасности…

Теперь он практически не вылезает из «заречья»: сначала Синьцзян, затем Афганистан, потом семь лет в Иранской ССР, которую он тоже считал «заречьем», так как южные области были сплошной зоной боевых действий, а сейчас Эфиопия.

— Угощайся, — дал он сигарету агэльгари Хайлу.

Агэльгари — это, в переводе с амхарского, означает «слуга» или «помощник». Агэльгари Хайлу служит оруженосцем при асиралеке Гирме, который тут десятник, то есть, что-то вроде лейтенанта.