Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 49

Я остался безоружен. Топор намертво застрял в груди последнего врага. Я подобрал обрубок копья.

Двое с мечами пошли вместе, один слева, другой справа. Левый замахнулся широко, целя в голову, правый рубил снизу, в ноги. Я видел их инерцию: левый откроется после удара, правый потеряет равновесие. Я прыгнул назад, пропуская оба клинка — они свистнули в воздухе, едва не задев меня, — и тут же рванул вперед. Левому вбил копье в плечо, перебив кость, он взвыл и выронил меч. Правому ударил ногой в колено, хрустнул сустав. Пока он падал, я добил его уколом в затылок. Оба свалились почти одновременно.

Остальные попятились. Я стоял, тяжело дыша, кровь капала с обрубка копья, смешиваясь с грязью под ногами. Дубы вокруг капища гудели от ветра, ветви скрипели, будто подбадривали меня. Поляна стала полем боя: тела, дым, запах железа и смерти. Их осталось меньше половины — десяток, может чуть больше. Они переглядывались, и я видел, как страх сочится в их движениях: руки дрожат, шаги неуверенные.

— Бегите, пока можете, — процедил я, делая шаг вперед. — Или сдохнете все.

Один, видимо, их старший — высокий, с саблей и щитом, — рявкнул что-то на гортанном языке. Печенеги? Варяги? Не разберешь. Но они послушались — трое рванули ко мне, остальные начали отступать к дубам.

Я ухмыльнулся. Ну, ладно.

Первый шел с топором, замахнулся справа, метя в бок. Удар сильный, но он слишком сильно откроется слева. Я ушел в сторону, пропуская лезвие, и воткнул огрызком копья ему в спину — позвоночник хрустнул, он свалился лицом вниз.

Я снова безоружен. Не успеваю подобрать топор врага.

Второй прыгнул с кинжалом, но я видел его рывок — он метил в горло, но рука чуть дрожала от напряжения. Я отбил его запястье ударом кулака, вывернул кисть и врезал лезвие ему в шею — кровь хлынула, как из кувшина, он захрипел и осел.

Кинжал у меня в руках.

Третий был с мечом. Он рубанул сверху, с силой, будто хотел расколоть меня пополам. Клинок сверкнул в лунном свете, отразив отблеск тлеющего костра Искры, но я уже видел все: его левая нога скользила по мокрому мху, цепляясь за выступающий корень дуба — он потеряет равновесие, едва удар пройдет мимо. Замах слишком широкий, корпус открыт, инерция потянет его вперед. Я шагнул навстречу, не отступая, чувствуя, как земля под ногами пружинит от мягкой подушки опавших листьев. Кинжал в моих руках встретил его клинок — сталь лязгнула о сталь, искры брызнули в темноту, и я с силой отвел его меч в сторону, заставив лезвие вонзиться в землю у подножия алтаря. Он пошатнулся, как я и думал и тут же мой локоть врезался ему в челюсть. Хруст челюсти разнесся по поляне. Он отшатнулся назад, хватаясь за лицо, но я не дал ему шанса — кинжал вонзился ему в подмышку, насаживаясь на сердце. Кровь хлынула, пузырясь на губах. Он упал на колени, а потом завалился набок, прямо на мох, где дым от костра все еще стелился тонкими струйками.

Я выпрямился, выдернув свой топор из тела врага и оглядел остальных. Поляна молчала, только ветер гудел в ветвях дубов, да где-то вдали ухала сова, словно подначивала их сделать следующий ход. Их было еще с десяток — темные силуэты в плащах, с оружием наготове. Кровь стекала с моего топора, капая на землю, и я чувствовал, как она липнет к пальцам. Они больше не бросались вперед, как раньше. Их движения стали осторожнее, шаги короче. Я видел, как они переглядывались — короткие кивки, сжатые губы под капюшонами. Кажется они поняли, что так легко меня не взять. С десяток тел уже лежали на поляне, черные кучи в лунном свете, и это их пугало.

Они медленно сомкнулись в круг, но теперь не нападали — встали в оборонительную позицию. Мечи и топоры подняты, щиты выставлены вперед, ноги чуть согнуты, готовые к прыжку. Я шагнул к ним, рванув вперед, будто собираясь ударить, и они отпрянули, выставив оружие. Один рубанул мечом, но вяло, лишь бы отогнать, другой ткнул копьем, но промахнулся — острие вонзилось в землю в шаге от меня. Я рванул снова, на другого, и опять они только отбивались, держа дистанцию.

Что, твари, решили взять меня измором? Дождаться, пока я выдохнусь, пока руки устанут держать топор? Ну, попробуйте. Я могу играть в эту игру хоть до утра.

Третий ранг «боевки» — это сродни уровню сильнейших воинов региона.

Я кружил по поляне, делая резкие выпады, проверяя их. Топор в руках гудел от напряжения. Дым от костра висел в воздухе, мешал дышать, но я привык. Я даже начал думать, что, может, этот их план — вымотать меня, не такой уж и провальный.

Но потом я услышал шорох. Отчетливый треск веток. Я замер, прислушиваясь. Я ошибся. Это не измор. Они тянули время не просто так. Сквозь ветви, за спинами воинов, мелькнули новые фигуры, с луками в руках. Лучники.

Их было пятеро, может больше — в темноте дубравы не разглядеть. Они вышли на край поляны, натягивая тетивы. Воины в плащах расступились, позволяя взять меня на прицел.

Дело дрянь. Первый лучник выстрелил без предупреждения. Стрела свистнула в воздухе и вонзилась в землю в паре сантиметров от моего носка. Я даже почувствовал, как дрогнула почва под ногой и мох разлетелся от удара. Они не шутили. Это было предупреждение. Следующая пойдет в меня, и третий ранг тут не поможет — предугадать траекторию стрелы я мог, но уклониться от пяти сразу? Это невозможно.

Я оглядел их. Дубы вокруг, что раньше помогали мне маневрировать, теперь отрезали пути к бегству. Я мог бы рвануть в бой, уложить еще одного-двух, но стрелы догонят меня быстрее, чем я доберусь до следующего. Смысла дальше воевать не было. Они загнали меня в угол и знали это.

Я выдохнул и медленно раздвинул руки в стороны. Разжал пальцы. Топор выпал из руки, глухо стукнувшись о землю. Я смотрел на эти темные фигуры, на блестящие наконечники стрел. Но смотрел я не как побежденный. Я поднял подбородок, чуть прищурился, и уголки губ сами дернулись в снисходительной ухмылке.

Один из воинов — тот, что был с саблей и щитом, их старший, судя по всему, — шагнул вперед. Он медленно наклонился, поднял мой топор, повертел его в руках, будто оценивая, и кивнул кому-то за моей спиной. Двое других подошли ближе, но не угрожающе — мечи опущены, щиты прижаты. Старший заговорил с легким акцентом:

— Идти вперед, княже. Вежливо прошу.

Я хмыкнул. Вежливо? Ну-ну.

Они окружили меня, но держались на расстоянии — то ли боялись, что я еще что-то выкину, то ли просто зауважали. Лучники опустили луки, при этом стрелы оставались на тетивах. Я опустил руки. Плечи ноют от напряжения. Я пошел вперед, прямо через поляну, мимо алтаря.

Они двинулись за мной. Я шел, ощущая холодный ветер, что тянул с реки, слыша, как шуршит трава под ногами и скрипят ветви дубов над головой. Впереди, между деревьями, маячила тропа, которая вела прочь от капища. Куда они меня ведут? К Игорю? К печенегам? Или к кому-то еще?

Они вели меня вдоль берега на север. Шаги воинов за спиной звучали как барабанная дробь, но я не оглядывался — шел вперед, держа голову высоко. Луна висела над рекой. Тропа была скользкой, ноги то и дело цеплялись за корни, но я не спотыкался.

Через полчаса мы вышли к берегу, где ждали лодки — три длинных челна, темные, с низкими бортами. Воины молча указали мне садиться. Я шагнул в первую, опустившись на скамью, и тут же двое с мечами сели по бокам, третий с копьем — у руля. Лучники остались на соседних лодках, держа луки наготове. Весла ударили по воде, ритмично, с глухим плеском, и мы поплыли через реку, на западный берег. Я смотрел на темную гладь. Холод пробирает до костей.

На том берегу мы высадились у заросшего камышом рыбацкого причала. Оттуда снова пешком, еще минут двадцать, через редкий лес, где сосны сменялись голыми кустами. Наконец впереди замаячил лагерь — сотня огней, может больше, разбросанных в темноте, как звезды. Костры горели ярко, отбрасывая тени на шатры и телеги. Я прищурился, пытаясь оценить, сколько их тут.

Сотни три воинов? Пять? Тысяча? В полумраке не разобрать, но шума было много — лязг оружия, ржание коней, грубые голоса. Это не шайка разбойников. Это войско.