Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 47

Лаз был тесным, пришлось пригнуться, но мы быстро выбрались на другой стороне. Холодный ветер ударил в лицо, неся с собой запах реки. Река текла рядом, тихо журча, и ее поверхность отражала луну, дробя свет на мелкие осколки. Искра пошла вперед, не оглядываясь. Я двинулся за ней. Сердце бьется чуть быстрее обычного, от предвкушения.

Мы шли вдоль берега, вверх по течению. Трава шуршала под ногами, где-то вдали ухала сова, а ветер гудел в ветвях. Искра шагала уверенно, будто знала каждый камень на этом пути. Я смотрел на ее силуэт впереди — стройный, гибкий, — мысли мои снова завертелись вокруг того, что может ждать меня в этой дубраве. Ритуал? Чушь собачья. Скорее всего, она просто хочет уединиться. И я был не против. Напряжение последних дней давило на меня и эта ночь с Искрой казалась подарком судьбы. Хоть на пару часов забыть про все.

Мы шли минут двадцать, пока берег не начал подниматься, а деревья не сгустились в темную стену. Дубрава. Старые дубы стояли, как стражи, их ветви сплетались над головой, закрывая небо. Искра остановилась и повернулась ко мне.

— Здесь, — тихо сказала она, указав на едва заметную тропку, что вела вглубь.

Я кивнул, сдерживая улыбку. Ну вот, приехали. Капище? Посмотрим, что ты задумала, Искра. Я шагнул за ней. Земля под ногами становится мягче, укрытая мхом и опавшими листьями. Впереди, между деревьев, мелькнул слабый свет — то ли отблеск луны, то ли что-то еще. Сердце стукнуло сильнее, но я только шире ухмыльнулся про себя. Если это ее игра, то она чертовски хороша в этом.

Мы вышли на небольшую поляну. В центре стоял грубый каменный алтарь, поросший мхом, а вокруг него — кольцо из старых дубов. Луна светила прямо сверху. Искра подошла к алтарю, сбросила капюшон и повернулась ко мне. Ее волосы рассыпались по плечам, и в этот момент она казалась не просто красивой — она была как из другого мира, будто и вправду дочь какого-то древнего бога.

— Надо начать, — сказала она дрожащим голосом— то ли от волнения, то ли от холода.

Я смотрел на нее. Внутри разгорается жар. Начать? Ну, давай, Искра. Я шагнул ближе, готовый подыгрывать. Если это ночь для нас двоих — я возьму от нее все, что смогу. А если она всерьез верит в эту ерунду — что ж, хоть посмеюсь от души.

Искра шагнула к алтарю. Я замер, наблюдая за ней.

Я ждал, что она сейчас улыбнется, скинет этот свой серьезный вид и подойдет ко мне, как я себе нарисовал в голове. Но она нагнулась к земле, подобрала несколько сухих веток и сложила их у подножия алтаря. Потом вытащила из-под плаща какой-то узелок, развязала его и достала пучок трав, каменный нож с грубой рукоятью и маленькую глиняную чашу.

Я нахмурился. Это что, правда ритуал? Разочарование кольнуло где-то в груди. Значит, никакой игры, никакого уединения под дубами — она всерьез собралась призывать богов? Я чуть не хмыкнул вслух, но сдержался, глядя, как она раскладывает ветки в круг, будто выстраивает невидимую границу. Ладно, посмотрим, что ты тут затеяла, Искра. Может, это просто прелюдия, и она еще удивит меня.

Она зажгла огонь — не сразу, пришлось повозиться с кремнем, высекая искры., Маленькое, трескучее Пламя занялось. Тонкий и едкий дым потянулся вверх. Искра бросила в огонь травы из своего узелка — я уловил запах полыни и чего-то терпкого. Дым стал гуще, закрутился спиралями. Девушка начала тихо напевать что-то низким голосом, почти рычащим. Слова были старые, непонятные — то ли древний язык, то ли просто бормотание. Она подняла руки к небу, и плащ соскользнул с ее плеч, обнажив тонкие запястья, белеющие в лунном свете.

Я присел на кучу соломы у края поляны, скрестив руки. Откуда здесь солома? Она сама все это подготовила?

Это уже интереснее. Я вспомнил, как старухи в Березовке шептались про старые обряды, про то, как в древности люди просили у богов дождя или победы. Может, Искра и вправду знает что-то из тех времен? Она ведь дочь волхва, а Огнеяр, говорят, был не из простых. Но все равно — в голове крутилось, что это чушь. Боги, если они и есть, вряд ли слушают девчонку с травами посреди дубравы. Хотя зрелище было занятное.

Искра взяла нож и надрезала ветку — тонкую, с еще зелеными листьями. Темная капля смолы выступила на срезе, и она капнула ее в чашу, смешав с щепоткой земли, которую подобрала у алтаря. Потом встала на колени перед огнем, подняла чашу над головой и запела громче. Голос ее дрожал, но был сильным, проникающим, будто она звала кого-то из-под земли. Я уловил что-то про Перуна, про гром и молнию, про силу, что срубает врагов. Потом она перешла на шепот, и я разобрал имя Велеса. Она просила защиты, силы, хитрости. Дым от трав становился все гуще, заволакивая поляну, и я почувствовал, как голова слегка кружится. Запах был дурманящий, острый, он лез в ноздри, обостряя все вокруг — шорох листьев, треск огня, блеск глаз Искры.

Бред какой-то. Я думал, что она лекарка. Но, видимо, папа-волхв на нее хорошо повлиял.

Она поднялась, держа чашу в руках, и шагнула ко мне. Я сидел, глядя на нее снизу вверх, и тут она наклонилась — так близко, что я почувствовал тепло ее дыхания на своем лице. Ее волосы упали вперед, почти касаясь меня, а вырез рубахи — простой, домотканой, но оттого еще более манящей — оказался прямо перед глазами. Глубокий, открытый, с молочной кожей. Она бормотала что-то, неразборчиво, но ритмично, как заклинание. Ее голос дрожал, смешиваясь с треском веток в костре. Я смотрел на нее, и внутри все перевернулось. Дым, травы, ее близость — это било в голову сильнее, чем я ожидал. Кровь застучала в висках. Я больше не могу просто сидеть и смотреть.

Она была так близко, что я чувствовал запах ее кожи — травяной, чуть солоноватый, смешанный с дымом. Ее губы шевелились, произнося слова, которых я уже не разбирал, а я смотрел на них, на их мягкие очертания, и что-то внутри лопнуло. Я не сдержался. Рука сама поднялась, ухватила ее за талию, и я резко притянул ее к себе. Она ахнула, но я уже впился в ее губы жадным, горячим поцелуем. Ее вкус был одуряющим. И я потерял голову, чувствуя, как она на миг замерла в моих руках.

Искра не ожидала этого. Я понял по тому, как ее тело напряглось, как она дернулась, будто хотела вырваться. Но потом, на одно короткое мгновение, она поддалась. Ее губы дрогнули, ответили, и я почувствовал, как она прижалась ко мне чуть сильнее, как ее руки коснулись моих плеч. Это было как короткая и яркая обжигающая вспышка. Но тут же она опомнилась. Резко оттолкнулась, вырвалась из моих рук и отскочила назад, чуть не споткнувшись о ветки у алтаря. Огонь качнулся от ее движения, бросив тени на ее удивленное, растерянное лицо с горящими щеками.

Я откинулся на солому. Дыхание сбилось, сердце колотилось, но я был доволен. Чертовски доволен. Ее глаза метали искры — не те, что от костра, а настоящие, злые и смущенные одновременно. Она стояла, глядя на меня. Она пытается собраться, вернуть себе тот строгий вид, с которым начала этот свой ритуал. Но поздно, Искра. Я уже почувствовал твой оклик и ты это знаешь.

— Ты… — ее голос сорвался и она замолчала, стиснув кулаки.

— Что? — невинно спросил я, чуть улыбаясь. — Ты же сама сказала, что ритуал нужен. Вот я и помог.

Она фыркнула, отвернулась к огню и начала что-то быстро бормотать, будто хотела поскорее закончить то, что начала. Я смотрел на нее. Дым все еще кружит голову, а вкус ее губ остается на моих. Разочарование от того, что никакого уединения не вышло, ушло куда-то далеко. Это было лучше. Она хотела богов? Ну, пусть теперь разбирается с тем, что почуствовала.

Искра снова подняла чашу, но руки ее дрожали, и я заметил, как она бросает на меня короткие взгляды — то ли проверяет, то ли боится, что я опять что-то выкину. Огонь трещал и она продолжила свой напев, но уже не так уверенно. Я сидел, глядя на нее, и думал, что ночь все-таки удалась. Пусть не так, как я планировал, но удалась. Боги, если они и правда слушают, наверное, сейчас смеются вместе со мной.

Она закончила ритуал, бросив в огонь остатки трав и плеснув в него что-то из чаши. Пламя вспыхнуло ярче, осветив поляну, и Искра повернулась ко мне. Ее лицо было строгим, но в глазах мелькало что-то еще — не то смущение, не то злость.