Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 11

Я толкаю дверь и она открывается. Даже так? Я думал придется ломать.

Вхожу внутрь. Сырость. Пронизывающий холод. Удушливый запах плесени, который витает в воздухе, пропитывает стены, въедается в кожу. Прикрыл дверь, отгораживаясь от дождя и ветра.

Я иду по узкому, темному коридору, освещаемому лишь тусклым светом факелов, укрепленных на стенах. Слышу приглушенные стоны, сдавленные крики. Это Веслава пытает моих людей?

Я ускоряюсь. Вот и пыточная. Та самая, где держат моих друзей. Милава, Искра и Степан. Они связаны. Девочки целые, а вот у Степы фингал под глазом наливается.

Веслава стоит над ними, возвышаясь, словно грозная статуя. В руках у неё тяжелая плеть, усеянная острыми металлическими шипами. Орудие пыток? Ломает морально? Надеюсь, она не использовала это орудие.

— Говорите! — голос Веславы срывается от напряжения. — Признавайтесь! Вы убили князя! Вы — предатели! Отвечайте, или я выбью из вас правду!

Молчат. Упрямо, гордо молчат. Только смотрят на неё с вызовом.

Чего молчат-то? Сказали бы уже. Или я их так напугал своей реакцией на их попытку моего «спасения-умерщвления»?

В углу я замечаю хмурых Добрыню, Алешу и Ратибора. Они, кажется, одобряют действия Веславы. Недовольны, но разделяют ее подозрения.

Ладно, пора заканчивать этот цирк.

Еще немного, еще одно мгновение и Веслава действительно начнет пытать.

Я выхожу из тени, делаю шаг вперед, в круг тусклого света, отбрасываемого факелом.

— Веслава, — говорю я.

Мой хриплый голос разносится по каменной комнате.

Веслава резко оборачивается. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами, полными неверия.

— Княже? — шепчет девушка, едва слышно, боясь поверить своим глазам. — Это… это ты? Не может быть…

Ну да, явление народу.

— Да, — отвечаю я, с легкой улыбкой. — Это я, Веслава. Я жив.

Я медленно подхожу ближе. Снимаю капюшон, открывая лицо.

Веслава бросается в мои объятия. Плеть выпадает из её ослабевших рук.

— Князь! — кричит она, не в силах сдержать эмоций. — Ты жив! Ты жив! Слава богам!

Она плачет. Смеется. Может она тронулсь головушкой?

Добрыня, Алеша и Ратибор, которые стоят чуть поодаль, за её спиной, тоже в полном шоке. Они сбиты с толку.

— Веслава, — я отодвигаю девушку от себя. — И освободи их. Немедленно.

Я киваю в сторону Искры, Милавы и Степы.

Веслава, словно очнувшись от сна, бросается к ним, торопливо развязывает веревки, освобождая их от пут.

— Простите меня, — шепчет она, дрожащим голосом. — Простите… Я… я думала… я была уверена…

— Я знаю, — прерываю я её, мягко, но твердо. — Я все знаю, Веслава. Я понимаю тебя.

Я подхожу к Искре, Милаве и Степе, бережно обнимаю их, одного за другим.

— Вы молодцы. — Вы выдержали. Не сдались. Глупо конечно, можно было уже раскрыть все карты. Но молодцы.

Искра фыркает. Милава со Степой обнимаются.

Я поворачиваюсь к Добрыне, Алеше и Ратибору, стоящим в оцепенении.

— А вы… — говорю я, обращаясь к ним. — Вы тоже молодцы. Хотели отомстить за меня, за моего «убийцу». Жаль что своих собирались пытать, конечно. Хотя, они тоже хороши.

Первых подходит Ратибор. Он что-то бурчит про то, что духе предупреждали, что ты еще вернешься, но он не поверил. Ратибор Обнимает меня, радостно хлопая по спине. Потом это действие повторили Добрыня с Алешей.

Кажется, они разозлились за эту «шутку», иначе как объяснить их богатырские похлопывания, который чуть дух из меня не вышибли.

Алеша что-то буркнул про то, что князь де должен все же рассказать что здесь происходит. Добрыня, после «обнимашек», скрестил руки на груди, в ожидании пояснений.

М-да, придется все же поговорить с ребятами.

Я смотрю на них. На Милаву, Степана, Искру, Веславу, Добрыню, Алешу, Ратибора. На моих верных друзей, на мою преданную команду.

Они — моя опора. Моя сила. И я убедился в этом. Не думал, что обрету настолько верную комнаду.

Я смотрю на них, на их лица, озаренные светом факелов. Улыбаюсь широко и искренне.

— А теперь, — хмыкаю я. — А теперь, друзья мои, нам нужно многое обсудить. Очень многое.

Глава 6

Площадь перед княжеским теремом бурлила, как разворошенный муравейник. Переяславцы, собравшиеся на вече, шумели, галдели, выкрикивали свои требования, спорили, перебивая друг друга. Казалось, еще немного, и людской гомон перерастет в настоящую свару.

— Князя нам! — раздавался чей-то зычный голос, перекрывая общий шум. — Нового князя!

— Рюриковичей зовите! — вторил ему другой. — Игорь — Великий князь! Пусть посадника своего пришлет!

— Порядок нужен! — надрывался третий. — Без князя — беда!

Мы стояли немного в стороне, у самой кромки помоста, на который то один, то другой горожанин запрыгивал и вещал. Моя же компания старалась не привлекать к себе лишнего внимания. Я, скрытый под глубоким капюшоном, внимательно наблюдал за происходящим, вслушиваясь в людской гомон, пытаясь понять, куда ветер дует.

Мои спутники — Милава, Степан, Искра, Веслава, Добрыня, Алеша и Ратибор — держались рядом. На нас то и дело бросали любопытные, а порой и подозрительные взгляды. Еще бы, ведь они — ближний круг «покойного» князя Антона, те, кто был рядом с ним до самой его «кончины».

Я ожидал, что сейчас на сцену выйдут купцы, те самые, с которыми я некогда договорился о добыче золота. Тогда, помнится, они охотно согласились помочь мне стать князем Переяславца, прельстившись обещанием доли в золотом прииске. Я был уверен, что они захотят протолкнуть своего ставленника, своего человека, который будет блюсти их интересы, а заодно и решит вопрос подчинения Березовки. Но купцы молчали, словно воды в рот набрали. Видимо, они и впрямь считали мою «смерть» серьезной потерей для своих дел, крушением надежд на баснословные прибыли. Что же, тем лучше для меня.

Тем временем, на импровизированном помосте, сколоченном из досок и бочек, появился новый оратор. Невысокий, коренастый мужик, с густой, окладистой бородой. Одет он был просто, но добротно: льняная рубаха, кожаные штаны, крепкая кожаная обувь. На поясе висел широкий нож в богато украшенных ножнах.

— Люди Переяславца! — зычно прокричал он, взмахнув рукой, призывая к тишине. — Хватит шуметь! Послушайте меня!

Постепенно гомон стих, и все взгляды устремились на него.

— Я — Гордей, кожемяка! — представился он. — Многие из вас знают меня. Я честно тружусь, плачу дань, никого не обманываю.

Да, кожемяка — профессия уважаемая. Кожа — материал ценный, необходимый для изготовления одежды, обуви, доспехов, конской упряжи. Хороший кожемяка всегда в почете.

— И я, как и все вы, хочу порядка! — продолжал Гордей. — Хочу, чтобы в городе был сильный князь! Но где его взять? Рюриковичи далеко, да и не факт, что пришлют достойного. А среди нас… — он обвел взглядом толпу, — среди нас я не вижу того, кто мог бы взвалить на себя эту тяжкую ношу.

Толпа зашумела. Я же напрягся. Что-то мне не нравился этот Гордей. Слишком уж гладко он говорил, слишком уверенно держался.

— Но я знаю, где есть такой князь! — воскликнул он. — За рекой, в землях Венгерских, правит мудрый и сильный князь Такшонь! Он славится своей справедливостью, своей храбростью, своим умением управлять! Он — достойный муж, способный навести порядок и в наших землях!

В толпе пронесся ропот. Кто-то удивленно присвистнул, кто-то возмущенно загудел.

— Венгр? — недоверчиво переспросил кто-то. — Ты предлагаешь нам позвать на княжение венгра?

— Да! — твердо ответил Гордей. — Именно венгра! Князь Такшонь — наш сосед, он знает наши обычаи, он понимает наши нужды. Он не станет грабить нас, не станет притеснять нас. Он будет править справедливо!

— А не врешь ли ты, Гордей? — раздался чей-то недоверчивый голос. — Откуда тебе знать, каков он, этот Такшонь?