Карнавал Хилл (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 82

Фокс выругался, когда острые зубы впились в его лодыжку, и мне удалось вырваться из его хватки, снова бросившись на Лютера с яростным воплем, но Джей-Джей поймал меня прежде, чем я смогла дотянуться до него во второй раз.

Фокс тоже схватил меня, и они вдвоем снова оттащили меня назад, в то время как я продолжала бороться с ними изо всех сил.

Лютер вскочил на ноги, выхватил пистолет и, шагнув вперед, с усмешкой приставил его к моему лбу, в то время как другой рукой вытирал кровь из своего кровоточащего носа.

— Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен всадить пулю тебе в череп прямо сейчас! — взревел он, его глаза превратились в темную, яростную бездну, жаждущую моей смерти.

Я плюнула в него, все еще сопротивляясь хватке Фокса и Джей-Джея, державших меня, и мне было наплевать на пистолет, приставленный к моему черепу.

— Ты должен! — Взревела я. — Ты должен нажать на курок и прикончить меня сейчас, потому что, если ты этого не сделаешь, я буду приходить за тобой снова и снова, пока от тебя не останется ничего, кроме грязи в земле, ты, безжалостный ублюдок. Я убью тебя за то, что ты с ним сделал! Я, блядь, убью тебя!

Лютер переместил палец на курок, и в его глазах сверкнула моя смерть, но Фокс успел первым, выхватив свой пистолет и направив его прямо на отца.

— Я не знаю, о чем, блядь, идет речь, — прорычал Фокс. — Но ты знаешь правила. Тронешь ее — умрешь. Ни на секунду не думай, что этого не произойдет.

— Что, черт возьми, это значит? — Потребовал Джей-Джей, его руки крепче обхватили меня, когда он попытался оттащить меня на шаг назад, а я продолжала бороться за свою свободу.

— Спроси его, — выплюнула я. — Спроси великого Лютера Арлекина, что он приказал своим людям сделать с Мавериком, пока тот был в тюрьме. Спроси его о четырех охранниках, которым он приказал вытаскивать его из камеры каждую гребаную ночь, чтобы избивать до полусмерти. Спроси его о сокамернике психопате-насильнике, с которым, по его договоренности, Маверика запирали каждую ночь!

Глаза Лютера расширились от моих обвинений, его пистолет отодвинулся на дюйм, когда он перевел взгляд с меня на Фокса.

— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он, нахмурив брови, и в его глазах вспыхнул страх, словно для него это была чертова новость.

— Лжец! — Я закричала. — Ты сделал это с ним. Ты ненавидел его за то, что он любил меня. Ты наказал его за попытку пойти за мной. Ты загнал его в тот ад, а когда этого оказалось недостаточно, чтобы заставить его приползти обратно к тебе, ты повысил ставки. Я услышала правду из его собственных уст, я увидела ее в его глазах, и я почувствовала ее в своей душе. Он должен был быть твоим сыном. Как ты мог так поступить с ним? — Мой голос был хриплым и надломленным, когда боль от этой правды вырвалась из моей груди, а щеки стали мокрыми от слез, но они никак не уменьшили во мне желание оторвать гребаную голову Лютеру Арлекину.

— Это правда? — В ужасе спросил Джей-Джей, и его хватка на мне немного ослабла.

— Что ты, блядь, натворил? — Спросил Фокс своего отца, на его лице была написана боль, когда он поднял пистолет чуть выше, а в его глубоких зеленых глазах сформировалось решение, когда его палец лег на спусковой крючок.

Лютер покачал головой, подбирая слова, когда понял, что его сын действительно собирался это сделать. И я была готова увидеть, как он умрет за свои преступления.

— Остановись! — С лестницы прогремел голос Чейза.

Я не могла не посмотреть в его сторону, когда до нас донесся звук его падения, и он оказался на спине у подножия лестницы, проклиная свою сломанную ногу.

— Это неправда, — выдохнул он. — Это был не Лютер, это был Шон. Гребаный Шон и его игры разума. Он рассказал мне об этом, пока держал меня взаперти в том гребаном подвале. Он сказал, что Маверик прибыл в тюрьму, когда тот уже отбывал там срок, и воспользовался возможностью поиметь «Арлекинов». Он подкупил охранников, заставил их сделать татуировки «Арлекинов», чтобы это было более убедительно.

Я покачала головой, пытаясь все обдумать. Это не имело смысла. Зачем Шону было прилагать столько усилий, чтобы нанести удар по Маверику тогда? Рик был всего лишь ребенком, едва ли вообще членом команды «Арлекинов», и никакой реальной угрозы он не представлял.

— Зачем ему это делать? — Рявкнул Джей-Джей, явно думая о том же, о чем и я.

— Потому что Лютер убил его брата, — объяснил Чейз, хватаясь за дверной косяк и приподнимаясь на здоровой ноге, бросая на всех нас страдальческие взгляды. — Разве это не так?

Он повернулся к Лютеру, который молча кивнул, казалось, пребывая в шоке от обрушившихся на него новостей, опустил пистолет и перевел взгляд со всех нас на него. Пистолет Фокса по-прежнему был направлен ему в голову, и он, казалось, не собирался опускать его, пока не получит больше доказательств.

Чейз продолжил: — Это прокручивалось в моей голове снова и снова с тех пор, как Шон рассказал мне, но я не знал, чему верить. Он вложил в мою голову столько извращенных идей, что все они начали сливаться. Простите, я должен был вам сказать.

— Так почему же ты этого не сделал? — Фокс зарычал.

— Потому что этот ублюдок пытался залезть мне в голову все время, пока я там находился. Он наговорил мне всякого безумного дерьма. Чтобы поиздеваться надо мной. Чтобы залезть в мой мозг и отложить там яйца. Я уже не знаю, что об этом думать, но мне кажется, что это должно быть правдой.

— Я только хотел, чтобы Маверик пришел в себя и понял, что семья — это самое важное, — сказал Лютер глухим голосом. — У меня внутри были люди, которым было поручено присматривать за ним, держать других заключенных подальше, если им покажется, что у него какие-то неприятности, и, хотя он отказался иметь что-либо общее с моими людьми там, они докладывали мне, что у него нет проблем ни с кем из других заключенных…

— Это потому, что его ночным кошмаром были охранники. Единственный заключенный, причинивший ему боль, сделал это за запертыми дверями, где никто другой не мог видеть, — прошипела я, гнев во мне все еще бушевал. Может быть, Лютер и не был полностью виноват в том, что случилось с Мавериком там, но все равно именно из-за него его отправили в тюрьму. И я была причиной, по которой он почувствовал необходимость сделать это.

Сопротивление покинуло мои конечности, и Джей-Джей осторожно отпустил меня.

Я сделала движение, чтобы уйти, но Лютер схватил меня за руку, заставляя посмотреть на него снизу вверх, пока кровь медленно стекала по его подбородку из ран, которые я ему нанесла.

— Я не знал, — сказал он, его голос дрогнул ровно настолько, чтобы показать мне, чего ему стоила эта правда, но было уже слишком поздно для этого.

— Но это ничего не изменит, не так ли? — Пробормотала я, сбрасывая его руку и направляясь через комнату к Чейзу.

Я обняла его за талию, заметив, как он вздрогнул от моего прикосновения. Без сомнения, падение с лестницы заставило его ребра снова вспыхнуть от боли. Он оперся на меня, когда я наполовину тащила его обратно в его комнату, пока мы шли, между нами воцарилось молчание, и разговор между остальными внизу возобновился, когда они смирились с тем, что я им только что сказала, и что это значило.

Дворняга бежал за мной по пятам, и я помогла Чейзу снова лечь в постель, когда мы вернулись в его комнату.

— Рик прав в том, что ненавидит нас, не так ли? — пробормотал он, когда я направилась к его тумбочке, чтобы достать из ящика обезболивающие таблетки, зная, что без меня он бы их не принял.

— Может быть, — сказала я тихим голосом, нахмурившись, когда протянула таблетки Чейзу, и его губы услужливо приоткрылись. — Или, может быть, я та, кого вы все должны ненавидеть. В конце концов, все возвращается ко мне, не так ли? Рик сел за убийство Акселя, вас всех насильно посвятили в Команду за то, что вы помогали мне скрыть это. Как ни посмотри, без меня всё могло бы быть намного лучше для всех вас.