Артефактор Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 30

Август Иванович Рене-Семен уже готов был открыть свою типографию, но немного не рассчитал по деньгам и теперь искал возможности для удачного старта.

Договорились мы с ним на тираж в две тысячи книг чистейшего эксклюзива, в котором будет двенадцать гравюр от моей сестры, а на титульной странице и вовсе гравюра будет в цвета раскрашена.

Вышло у него дорого. По полтора рубля ассигнациями за книгу, что почти вдвое больше, чем во вроде бы государственной типографии, но активно принимающей сторонние заказы.

А у меня начались нелёгкие дни. Пришлось нанимать трёх писцов, которых я счёл достойными, отобрав их из доброй дюжины, где озвучил для каждого несложный диктант.

Стоят услуги этой братвы довольно дорого — по два с половиной рубля в день на ассигнации. День я им диктую, второй день, они переписывают уже имеющийся текст в новые рукописи, и мы движемся дальше.

Для чего мне надо столько списков? Так тут всё просто — для типографий. Если у них на руках будет несколько рукописей сразу, то и не один наборщик с ними будет работать, а несколько.

Как бы то ни было, а за восемь дней я на книгу надиктовал, а матёрые писцы всё записали, потратив чуть ли не сотню перьев, больше полутора литров чернил и очень много листов бумаги.

Теперь остаётся только ждать.

Типографское дело в этом времени неторопливо.

Зато я уже снял значительную часть тех претензий, которые сгоряча мне выкатывала моя тульпа Алёна Вадимовна, решительно утверждая, что без Пушкина вся русская литература не литература.

Я бы, конечно, с ней поспорил, в тех частях, что касается прозы, да и поэзии иногда, но сказки Пушкина, по крайней мере все те, что входят в школьные программы моего времени, уже в дело пошли. И если тираж от типографии департамента просвещения пойдёт практически по себестоимости его издания, то на двух тысячах эксклюзива от Рене-Семена реклама точно отобьётся, и я даже должен на прибыль выйти.

Да, я использовал новый приём — рекламу книг, оплатив под это дело место сразу в нескольких газетах на две недели вперёд, но с определённой даты. Кстати, встало мне это недорого. Цену рекламы тут пока ещё не знают. Опубликуют, как обычное частное объявление, набранное жирным крупным шрифтом, что мне встало в восемьдесят семь рублей с копейками на всю рекламную компанию.

Так что — ждём старта.

Там у меня ещё сюрпризы приготовлены, и один из них — это продажа эксклюзива в магазине Плавильщикова, где автор, то есть я, поставит свою личную подпись на каждый купленный эксклюзивный вариант своих сказок.

Вот и посмотрим, так ли велика был популярность Пушкина, как нам её рисуют историки.

Может, когда он стал популярен, то и такие тиражи имели право быть, но пока… Мои партнёры, из типографий, лишь глаза таращат на гигантский размер тиражей, хорошо ещё, что у виска пальцем не крутят.

Чем дольше я нахожусь в Петербурге, тем больше понимаю, что напрасно теряю время.

Да, вроде делаю всё нужное и необходимое, но это же не главное!

Валить мне нужно отсюда, и чем быстрей, тем лучше.

По какой причине? Так их много. И одна из них — это аналитический анализ рынка перлов от моего тульпы Виктора Ивановича.

Если ему верить, то мне в Москве давно бы надо быть и там свои услуги предложить. Там и рынок пошире, и цены взрослее. Хотя, и запросы солидней.

Я было взялся с тульпой спорить. В Питере тоже хватает богатеньких буратин, как-никак — это столица.

— В том-то всё и дело, что большинство богатых дворян не гнушаются государственной службой, а значит и перлы для них формируют за казённый счёт, — уел меня Виктор Иванович.

И стоит заметить, довольно неплохие перлы мне довелось у петербургских дворян видеть. Качество работы я оценить не смог, но размеры впечатляли. Перлы в семь — восемь линий — это уже серьёзный уровень.

С государственными Формирователями я тоже уже пару раз пересекался. И хотя о своей работе они не особо распространялись, ссылаясь на множество подписок о секретности, но оценить их мастерство я сумел. Одному лишь удивился — как быстро они устают в процессе формирования и оттого начинают терять концентрацию, что делать ни в коем случае нельзя, иначе работу загубишь. Понятно, что весь ценнейший аурум при этом безвозвратно пропадёт.

Я с чего про Москву вдруг заговорил — так Император вместе со всем двором зимовать в Москве в этом году собрался. Уже в газетах написали. Официальной причиной названо, чтобы помочь и поддержать москвичей после восстановления города. Есть и неофициальная, связанная с ростом цены на хлеб и муку. Побаивается правитель голодных бунтов.

— Барин, пойдёте пожар смотреть⁈ — с каким-то восторгом завопил Стёпка, заглядывая ко мне в кабинет.

— Далеко горит?

— Не, за четыре дома от нас, — чуть не подпрыгивал на месте пацан от нетерпения.

Да, плохо тут дело со зрелищами. Поглядеть на пожар чуть ли не со всех окрестностей сбегаются, но и помогают в меру сил, кто чем может. Каждый кувшин или бадейку с водой норовит прихватить, как будто это поможет.

— Может и до нас огонь дойти, — к месту вспомнил я, что день сегодня выдался ветреный.

Накинув старый плащ, который мне не жалко, я вслед за Стёпкой выскочил из дома. Да, знатно полыхает.

Добежав до горящего дома я увидел, как городовой собирает цепочку из людей, чтобы передавали вёдра из рук в руки от ближайшего колодца к горящему дому.

— На другие дома не перекинется? — спросил я у него, когда цепочка начала работать и он отошёл, чтобы передохнуть.

— Если подветренную стену и навес с дровами отстоим, то пожарные должны успеть, — озабочено поёрзал он ногтями по щеке.

— Вот ту стену и эти дрова? — уточнил я, без труда обнаружив причину его тревог.

Как уж так получилось, но к навесу с большим запасом дров почти что примыкал с другой стороны его брат — близнец из соседнего дома, и дровишек хозяева обоих домов на зиму изрядно запасли. Если они полыхнут, то второй дом тоже не спасти.

— Дайте-ка я попробую. По моей команде пусть все на пару шагов от колодца отойдут, — почти что приказал я городовому, и начал выстраивать Воздушную трубу от колодца до горящего дома.

Раз уж я воду и мокрый песок с тридцатиметровой глубины откачивать умудряюсь, то тут-то дело и вовсе плёвое.

Чуток перестарался. То ли диаметр трубы великоват оказался, то ли я с давлением перебрал, но если огонь внутри дома почти что удалось сбить, то вот навесы и поленницы дров не устояли. Разлетелись, как городки после попадания битой.

— Упс-с, вода закончилась, — повернулся я к городовому, после того, как остатки дров накрыл тёмный слой тины со дна колодца, — Зато колодец почистил.

Добрых полминуты он моргал, а затем развернувшись, принялся заново командовать.

— Что стоим? Кого ждём? В этом колодце Их Сиятельство воду уже вычерпал. Быстро бадьи в руки похватали и побежали. Одни туда, — ткнул он пальцем, — А другие за угол. Там ещё два колодца имеются.

— Ваше благородие, — несмело заметил прилично одетый мужичок, — Так пожарные уже скоро подъедут. Слышите, как в рынды гремят. И судя по звону, их много едет.

Как ни странно, но первой примчалась пролётка. С неё тяжеловесно, но молодцевато спрыгнул полковник, и оглядев вяло чадящий объект, узрел городового, к которому он и направился.

— Что произошло? Кто пожар тушил? — с каким-то наездом, а то и вовсе, с ревностью, начал он разговор.

— Ваше благородие, Их Сиятельство князь Ганнибал-Пушкин нам помочь изволили, — с мастерством старослужащего перевёл на меня стрелки мой знакомец.

— Разрешите представиться! Брандмайор Санкт-Петербурга полковник Домрачев! — браво отрапортовал служивый.

— Рад вас видеть. Меня вам уже представили, — кивнул я в ответ.

— Могу я узнать, что именно вы сделали?

— Создал Воздушную трубу, и за счёт разницы давлений подал воду на дом из ближайшего колодца, — не стал я ничего скрывать.