Артефактор Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 14

* писатель-сатирик Николай Страхов.

— Ваше Сиятельство! Александр Сергеевич! — с каким-то восторженным писком подкатило ко мне мелковастое создание женского пола, в котором я не сразу узнал молоденькую балерину.

— Прелестница вы наша, вы всё так же хороши! — не вдруг вспомнил я её имя, но вовремя сумел выкрутиться, обойдясь без него

А девица вовсе не плоха. Одета, правда, неприхотливо и довольно скромно, но шляпка на ней торчит задорно, и щёчки от свежего воздуха зарумянились.

Хех, а девушка, не иначе, как на охоту вышла. Она так ловко ко мне приклеилась и под шаг попала, что не предложить ей руку выглядело бы по меньшей мере неприличным.

— Первый раз я сегодня на бульвар вышла, и почти сразу вас увидела. Судьба, не иначе, — как обычно бесхитростно поведала мне нимфа «из балетных», — Представляете, они вчера там перестрелялись, а во всём я оказалась виновата! Даром, что осталась без покровителя осталась!

— Что вы говорите, кто и с кем стрелялся? — вежливо поинтересовался я, приглядывая место, где бы можно было исчезнуть из виду и не стать поводом для сплетен.

Так-то, Авдотья приоделась, как шлюха, и собственно, собиралась отработать это дело по полной программе.

— Так Завадовский Шереметева изволил убить, после того, как тот ему воротник на мундире оторвал, целя в горло.

— Страсти-то какие, — погладил я барышню по замёрзшей руке, — А не заглянуть ли нам в кофейню? Думаю, чашечка чая или кофе, вместе с парочкой пирожных, вам очень кстати придутся, — решил я чуть согреть девицу, которая сегодня явно решила себя впервые попробовать в роли «бульварных шлюх».

Вот уж не думал не гадал, а устоявшееся название-то вон откуда корни берёт. Прямо вот с этого бульвара, не иначе.

— Мне только одно пирожное можно. Иначе поправлюсь, в балетные наряды не влезу и мой антрепренёр меня выпорет.

— Прямо таки выпорет? — не поверил я.

— А что тут такого. Нас, безродных, с самого училища лупят все, кому не лень. Вот когда покровитель появляется, то отстают, хоть деньги тянут, а не хватило ума покровителя заиметь, так будь любезна, другими местами отрабатывай. Мамашка моя таким же образом из крепостных выбралась. Тоже балериной была в крепостном театре, но не долго. Мной забеременела, и отчего-то ей вольную выписали.

От скользкой темы я почти было ушёл, когда мы зашли в одну из венских кофеен которых на Невском как бы не с дюжину устроено, и занялись выбором напитков и десерта, но Авдотья оказалось дамочкой настойчивой, и доев пирожное, запаниковала.

— Мне сегодня до ночи нужно восемь рублей за квартиру оплатить, иначе старуха обещала мои вещи на улицу выкинуть. Зря я с ней связалась. Надо было у мужиков угол снимать. Там бы я договорилась, — посетовала девица, вполне понятно давая понять, что бы послужило мерой к расчёту.

— Этот вопрос мы решим, — погладил я её по руке, — Но, Авдотьюшка, сдаётся мне, вы всё преувеличиваете. Не может такого быть, чтобы в балетном училище такие ужасы существовали, — подзадорил я балеринку, которая уже приняла вместе со мной приличную порцию глинтвейна, грамм этак под четыреста с лишним, разумеется, выпитого чисто для согрева и от простуды, и её, голодную, уже изрядно развезло.

— Меня одно время в училище каждую неделю на показ и порку вызывали. Сначала гости всё показывать заставляли, на вертикальном шпагате, затем лапали по очереди и жребий кидали, кто кого из нас выпорет, — бесхитростно поведала мне уже пьяненькая балерина, — Потом легче стало, когда я одного из меценатов соблазнила. Пусть он хоть и старый, но ещё тот затейник оказался. Всякому разному меня обучил. Но он мне деньги начал давать. Я за показательный вечер с пуделями, перед парой его гостей, иногда по пятьдесят рублей получала, — произнесла несостоявшаяся «бульварная» с какой-то гордостью.

Как по мне — нашла чем гордиться, но на заметку я это возьму.

Я не мог не удивиться её откровенности. Авдотья, казалось, была бесхитростно готова поделиться своими секретами, и в её глазах загорался этакий особый огонёк, когда она говорила о своих «успехах».

Маньячка. Пусть сейчас и нет такого понятия.

— А что, если я предложу вам немного помочь? — произнёс я, стараясь чтобы мой вопрос прозвучал непринуждённо. — Может быть, я смог бы стать вашим покровителем?

Она взглянула на меня с недоверием, но в её глазах читалось любопытство. Я заметил, как её губы слегка приоткрылись, а дыхание стало чуть быстрее. Ну, так-то понятно. С покровителями у неё уже опыт есть, а вот работать «бульварной» она не обучена.

— Вы? — спросила Истомина, и в её голосе прозвучала искорка надежды. — Но зачем это вам это нужно?

Я наклонился ближе, чтобы она могла уловить мой шёпот среди гомона кофейни.

— Я вижу в вас талант, Авдотья. И не только в танце. Вы во всём хороши, и ваш рассказ мне это доказал. Ваша страсть и энергия меня завораживают. Я бы хотел помочь вам раскрыть ваш потенциал… в том числе и финансово. Про остальное сами додумайте.

Она замялась, обдумывая мои слова. В этот момент я провёл пальцем по краю бокала, который издал протяжный звук, и она, словно очнувшись от задумчивости, взглянула мне в глаза.

— Но что вы рассчитываете получить взамен? — спросила она с улыбкой, которая пронзила меня своей игривостью.

— Возможно, просто ваше общество, — ответил я, не отводя взгляда. — Или нечто большее… Если удивите.

Авдотья прикусила губу, а в её глазах блеснуло озорство. Она наклонилась ближе, и я почувствовал её сладкий аромат — смесь глинтвейна и ваниль от свежей выпечки.

— Вы знаете, что такое «большее»? — горячо прошептала она, и в её голосе прозвучала страстная нотка вызова, — Я такое умею, что парижским пигалицам и не снилось! Меня старательно учили, и почти всегда не в одного! Каждый своё преподавал, зачастую с разных сторон. А мне нравилось! Как вам такое?

Я не удержался и коснулся её руки. Её кожа была уже теплая и мягкая, а прикосновение вызвало у меня мурашки по всему телу.

— Я готов узнать это вместе с вами, — сказал я, чувствуя, как воздух вокруг нас наполняется страстью и грехопадением, — Мы и такое можем попробовать.

Вот, умеет же, чертовка! С ровного места меня завела своими рассказами!

Авдотья улыбнулась и слегка приподняла бровь.

— Тогда давайте сделаем это. Но только если вы обещаете не разочаровать меня. Я не терплю слабаков.

— Я не собираюсь вас разочаровывать, — произнёс я с уверенностью.

И в этот момент мы оба поняли: наше знакомство только начинается, и впереди нас ждет множество увлекательных приключений — как у неё на сцене, так и за её пределами.

Для чего такой перформанс?

А кто виноват, что балеринок в их училище развращают под самое не могу. Пушкин?

Чисто для себя, если отбросить все страсти, у меня появилось оправдание.

Четверная дуэль, на которой только что погиб Шереметев, прогремела по всему Петербургу.

Грибоедов и Якубович свою дуэль отложили.

Вот теперь и представьте, как будут сегодня же вечером звучать слухи в салонах.

Как по мне, Завадовский Шереметева пристрелил хоть и жёстко, но по делу. Тот отчего-то вдруг захотел убить своего соперника, хотя изначально вся дуэль планировалась, как спектакль.

Со стороны это выглядит так:

— Шереметев попользовав балеринку пару месяцев, уехал по делам службы, не обеспокоившись её обеспечением. В итоге девице ничего не оставалось, как за приличное вознаграждение провести двое суток в квартире Завадовского и Грибоедова. Понятно, что за двое суток оба изрядно ей попользовались.

А вот сейчас везу я Истомину к себе домой, и сам пока не понимаю, а мне оно надо?

Да, долг за её квартиру я оплатил, но отчего-то из неё она вышла вместе с вещами.

И что у нас выходит, если посмотреть на это дело не с точки зрения предлагаемого мне молодого тела, а так, чисто со взгляда общественности?

Оказалось, ничего страшного, что бы пошло в ущерб репутации.