Женимся! Семья за одну ночь (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 37

– Спорим, есть? Хочешь, докажу?

Играет со мной, как кот с мышкой, а я на мгновение малодушно поддаюсь.

– Как?

Подзывает пальцем, будто собирается раскрыть строжайший секрет, но я стою не шелохнувшись. Свожу брови к переносице и смотрю на Арсения исподлобья. Хмуро слушаю дальше, не ожидая ничего хорошего. Зря я повелась.

– Пф-ф, – закатывает глаза и сам наклоняется ко мне, шепнув на ухо: – Легко. Мне даже напрягаться не придется.

Понимаю, что он оказался неприлично близко. Ощущаю его дыхание на своей щеке – и у меня включается инстинкт сохранения супружеской чести. Рука со шпажками импульсивно взметается в сторону потенциальной опасности. Арсений… так ничего и не делает, просто замирает, даже и не собираясь меня целовать, но процесс запущен, и я не в силах его остановить. Вонзаю всю охапку бамбуковых «мини-копий» в низ его живота, четко над пряжкой ремня. Видит бог, ему повезло. Я целилась ниже…

Арсений удивленно хрипит под аккомпанемент громогласного рыка, вихрем влетающего в кухню:

– Ты не охренел?

– Я же говорил! – победно хрипит Арсений, криво улыбаясь мне и почесывая живот.

Я же злюсь на обоих! Два сапога пара – права была Елизавета Андреевна. Она обмолвилась, что ее сыновья все детство дрались. Годы идут, а мальчики не взрослеют – меняются лишь методы борьбы. Если по одиночке каждый из них вызывает желание придушить, то вместе они составляют концентрированный раздражающий коктейль. Устремляю яростный взгляд на Высоцкого-мужа, который похож на злого огнедышащего дракона. Пусть только попробует высказать мне какую-нибудь претензию – и я в него метну чем-нибудь тяжелым.

– Арс? – окинув меня напряженным взглядом, он благоразумно переключается на брата.

– Не благодарите, – покашливает наглец, отступая к холодильнику. – Совет да любовь! Покрываюсь легким румянцем, понимая, к чему он клонит. Искоса смотрю на Олега, который пропустил наш разговор о семье и ревности, но при этом всем своим видом отвечает образу обманутого Отелло. На секунду даже верю… особенно в тот момент, когда младший Высоцкий ураганом пролетает мимо меня и хватает старшего за грудки.

– Стоп, я и так пострадал, – Арсений взметает руки вверх в знак капитуляции. – Твоя дикая жена меня уже потрепала – кубики пресса, нажитые непосильным трудом, безжалостно продырявила когтями.

– Шпажками, – тихонько уточняю и откидываю охапку бамбука на стол, словно избавляюсь от орудия преступления.

– Садистка, – хмурит брови юморист, которому резко становится не до смеха. Зато ухмыляется Олег, впервые довольный моей непокорностью.

– Заслужил, – рявкает ему в лицо и неожиданно добавляет: – Какого черта ты опять мое трогаешь?

Ошеломленно выгибаю бровь: в смысле «мое»? Господин критик слишком много на себя берет. Я птица вольная, правда, временно окольцованная. Но в нашем случае это совершенно ничего не значит. Ведь так?

– Сашка, скажи! – иронично призывает Арс меня на помощь. – Останови эту братоубийственную войну.

– Сам виноват, – хмыкаю, скрестив руки на груди, но все-таки решаю сжалиться над юродивым. – Олег, этот идиот тебя на ревность выводил, а на самом деле и пальцем меня не тронул.

– Хм, тогда почему ты отбивалась? – поворачивает ко мне голову, не ослабляя хватки.

– Ну-у, сработала на опережение, – невинно взмахиваю ресницами.

Супруг выгибает бровь, закашливается, словно ему вдруг резко стало не хватать воздуха, а потом отпускает брата, сочувственно поправив смятый им же пиджак и похлопав пострадавшего по плечам. Покачав головой, толкает его к выходу.

– Проваливай, купидон недоделанный, – бурчит беззлобно.

– Всегда готов, – Арсений шутливо отдает честь и ретируется к выходу. – Когда Маруське брата заделаете, назовите в мою честь.

– Этого еще не хватало! – выплевывает Олег ему вслед, и наступает моя очередь хмуриться.

Выпроводив брата, он тяжело, протяжно выдыхает, будто извергая пламя, и неторопливо надвигается на меня. В каждом движении чувствуется власть и угроза. Высоцкий крадется как хищник перед тем, как напасть на жертву.

– Александра, – деловито зовет меня, собираясь отчитать за что-то, но я срываюсь раньше.

Нащупав на столе за спиной блюдо с фруктами, хватаю банан и без предупреждения запускаю его в мужа. Жаль, реакция у него отменная – ловит на уровне груди, не глядя, и только потом обращает внимание на то, что оказалось у него в руках. Задумчиво прокручивает, спокойно и медленно кладет на столешницу, как заряженный пистолет. Делает еще шаг ко мне.

– Ты чего?

– Ты зачем меня заставляешь матери лгать? – фыркаю, тянусь за половинкой апельсина, который не успела дорезать. – Я тут, как актриса погорелого театра, выкручиваюсь, а ты… – замахиваюсь, но мое запястье оказывается в крепкой мужской хватке. Ладонь машинально сжимается, и сладкий сок стекает к месту сплетения наших рук. – Ты рассказал им все, – заканчиваю еле слышно.

– Так получилось, – с обволакивающим бархатом произносит, всем телом прижимая меня к столу и вынуждая присесть на его край. – Ты права, хреновая была идея с этим ужином. Поехали домой?

Разжимаю пальцы, выпуская истерзанный апельсин – и пока он скатывается со стола на пол, Олег наклоняется к моему запястью. Ловит языком капельку сока, слизывает с кожи, прокладывая дорожку из мурашек.

– Поехали, – шепчу с придыханием, а он ласкает меня охмелевшим взглядом, при том что в доме нет ни капли алкоголя. Я проверяла! Пользуясь моментом, пока у Высоцкого приступ нежности, я нагло спрашиваю: – Что, правда приревновал?

– Наверное, – невозмутимо выдает. – Не хочу слыть рогоносцем, пусть даже фиктивным. От меня не гуляют.

В очередной раз обозначив статус наших недоотношений и убив зачатки романтики, он нахально тянется к моим губам…

Начинаю жалеть, что партия с Арсением не была отыграна до конца. Назло этому самодовольному типу, которого судьба коварно послала мне в мужья.

Вот пижон! В любой ситуации беспокоится лишь о том, что он нем скажут окружающие. Кусок гранита, а не человек!

– Все дело в том, что… – выдыхаю в его губы, которые касаются моих, оставляя свежий вкус ментола, – меня просто твой брат не привлекает – слишком на тебя похож.

Собрав волю в кулак, в последний момент успеваю увернуться от поцелуя. Однако ощущаю жар и влагу на своей шее, потом – на ключице. Понимаю, что если он доберется до ложбинки груди, выглядывающей из выреза сердечком, то я позорно сдамся и позволю распять себя прямо на кухонном столе. В доме родителей Высоцкого.

Да что со мной? Он ведет себя как говнюк, а я буду таять и растекаться лужицей от его поцелуев? Не дождется! Пусть даже они такие горячие и откровенные…

Нервно сдуваю локон со лба, отталкиваю мужа – и вытираю липкую ладонь о его безупречный пиджак. Он мрачно следит за моими действиями, пыхтит, раздувая ноздри, однако молчит. Теперь от него пахнет не только хвоей, но и апельсинами. Почти Новый год. Хотя Олег, скорее, злобный Гринч – похититель Рождества. Так и не обронив ни слова, будто внезапно онемел, он берет меня за руку, крепко сплетая наши пальцы, и тянет к выходу.

Мчимся прочь из кухни, на предельной скорости пролетаем мимо родителей в гостиной. Я успеваю лишь виновато улыбнуться свекрови, когда Олег гаркает:

– Мы уезжаем. Срочные дела.

Звучит двусмысленно, если учесть его перевозбужденное состояние.

– Давно пора, – подначивает Арсений, подливая масла в огонь, который разгорелся внезапно и грозит спалить все вокруг.

В коридоре Высоцкий подает мне полупальто, а после сосредоточенно и насуплено наблюдает, как я борюсь с ботильонами, которые успели оставить мне мозоли на пятках. Прорычав что-то нечленораздельное, муж наклоняется, берет мою обувь в одну руку, а второй… подхватывает меня под бедра – и одним резким движением закидывает себе на плечо. Растерянно повисаю головой вниз, чувствуя широкую мужскую ладонь на ягодицах.

– Верни меня на место, – очнувшись, ударяю кулаком по его спине. – Неловко!