Мысль о возвращении домой имела горький и неприятный вкус. Не хотелось покидать не только Дырявые горы, но и эти крепкие руки, качающие ее на волнах клубящейся тьмы.

— Угу, — обронила Ириада, все глубже погружаясь во мрак, куда почти не долетали звуки чужого голоса.

Она останется. Да, останется. На несколько недель, пока не насытится своим новым любовником до предела, пока не уймет нестерпимый зуд сладострастия под кожей, если этот зуд вообще можно унять.

А потом… Потом будет видно.

Если она действительно зачала…

Но как же все-таки хорошо, тепло, надежно в этих объятиях!

Неосознанно Ириада прильнула к Тил-Лингу крепче.

Не одна…

Под лопаткой горел след от его укуса.

— Помнишь, я буду любить тебя вечно? — раздалось в темноте под сомкнутыми веками.

В ответ — короткий вздох.

Вечно — это хорошо. Это именно то, что ей нужно. Вечно. И ни секундой меньше.

Пожалуй, стоит дать себе еще один шанс.

— Но у меня к тебе одна горячая просьба, — в голосе Тил-Линга прорезались умоляющие нотки. Ириада насторожилась. — Прошу, давай все-таки сойдемся на двух сотнях ездовых стрекоз, вместо трех сотен?

Она не сразу сообразила, что он имеет в виду, а когда поняла, вогнала длинные, аккуратно подпиленные ногти ему в поясницу.

— Нет, — выдохнула Ириада, с трудом ворочая языком. — Триста.