Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей - Страница 41

Арбузов вскинул руки и произнёс:

— Хватит, капитан. Мы с тобой добазарились. Разве нет? С памятью у меня всё чётко. Вали уже.

Я указал рукой через дорогу: показал на приоткрытую дверь, над которой красовалась вывеска «Булочная».

— В том магазинчике постою, — сообщил я. — Вон у того окошка. Твоя машина оттуда будет, как на ладони.

— Хлеба купи, чтобы лохом не выглядеть, — сказал Серый. — Руки на баранку положу, как мы и забились. Увидишь ты их оттуда, не ссы, мент.

Я сунул за пояс пистолет и выбрался из машины. Бросил взгляд на серое небо, вдохнул пропитанный пылью воздух. Пропустил двинувшиеся к улице Полтавская автомобили, перешёл дорогу. Замер на тротуаре около входа в магазин, вынул из кармана джинсов мятые купюры и монеты. Изобразил подсчёт наличности — взглядом пробежался вдоль улицы. Рыжеволосых пешеходов не увидел (Саша мне сегодня показала фотографию Васильева в газете и напомнила, что у того посыпанное веснушками лицо и пышная огненно-рыжая шевелюра). Посмотрел на автомобиль Серого. Увидел, что Арбузов приоткрыл рядом с собой окно и демонстративно сложил руки на рулевое колесо. Я всё же переступил порог булочной. Тут же замер около окна-витрины.

В магазине шумели голоса покупателей (помимо меня в не слишком просторном помещении булочной сейчас толпились полтора десятка человек). Дверь магазина открывалась с периодичностью примерно в пять секунд, впуская в магазин уличные звуки. Новые посетители магазина сменяли прежних. Своими недовольными возгласами они отвлекали от меня внимание продавцов, хмурые взгляды которых я изредка на себе ловил. Я не стоял в очереди, не рассматривал витрины. Дежурил на посту у окна. Вдыхал витавшие в воздухе ароматы свежего хлеба (они напоминали мне о печенье с корицей, которое я сегодня ел у Лебедевой). Наблюдал за тем, как по дороге за окном проезжали автомобили — они то и дело заслоняли от меня лежавшие на руле руки Арбузова.

— Мужчина! — услышал я. — Вы чего там стоите?

Я бросил взгляд на циферблат наручных часов (до назначенного Васильевым времени встречи осталось семь минут). Поправил под жилетом за поясом пистолет.

Обернулся. Посмотрел на замершую за прилавком розовощёкую пышногрудую продавщицу, наряженную в мятый серо-белый халат и того же цвета колпак.

Женщина подпирала кулаками бока, грозно смотрела на меня маленькими блестящими глазами из-под густых чёрных бровей. В ушах продавщицы поблёскивали золотые серьги.

— Мужчина, — сказала продавщица. — Эй! Я вам, вам говорю! Тот, который у окна!

Она ленинским жестом указала в мою сторону рукой.

На меня взглянули все стоявшие в очереди к её прилавку покупатели. Топтавшаяся в шаге от меня женщина поспешно увеличила втрое разделявшее нас расстояние. Она едва ли не вжалась в спину утиравшего со лба пот толстяка.

— Либо берите, что-то, — заявила работница магазина, — либо уходите. Нечего одиночный пикет устраивать! Тут вам не Смольный!

Покупатели среагировали на её слова одобрительным гулом.

Продавщица повторила:

— Либо берите, что-то. Либо уходите!

Я бросил взгляд за окно — вновь убедился, что сидевший в машине Арбузов прилежно держал руки на виду. Вновь повернулся лицом к прилавку, вынул из кармана удостоверение. Показал красную книжицу продавщице.

— Может, и возьму, — ответил я. — Но пока просто наблюдаю.

Представился:

— Капитан Нестеров. Оперуполномоченный уголовного розыска. ОБХСС.

Вернул удостоверение в карман. Отметил, что в помещении стало тише: голоса покупателей смолкли — звуки доносились теперь лишь с улицы. Посмотрел розовощёкой продавщице в глаза.

— Работайте, гражданка продавец, — сказал я. — Не обращайте на меня внимания. Я просто наблюдаю. Пока.

Снова отвернулся. Взглянул на руки Серого, убедился, что тот не роется в замке зажигания. Пробежался взглядом по улице Гончарная за окном в поисках рыжих волос депутата Ленсовета Васильева.

Услышал топот шагов за спиной — повернул голову. Обнаружил, что продавщица вышла из-за прилавка. Шла ко мне. Несла в руке большой бублик с маком.

— Товарищ капитан, — сказала она. — Так я ж не против! Работайте. Но жалко же: вы голодный, небось.

Голос женщины растерял металлические ноты — теперь звучал приятно, по-доброму. Продавщица улыбнулась, протянула мне бублик. Я подумал, что сейчас она выглядела не грозной, а радушной хозяйкой.

— Вот, скушайте, товарищ капитан, — предложила продавщица. — Мы ж всё понимаем. Работа у вас такая. Нужная!

Она вздохнула и ласковым голосом добавила:

— Так что ж голодным-то тут стоять? Так вы и желудок испортите. Скушайте бублик! Он свежий. Сегодняшний.

Васильев появился на улице Гончарная точно в оговоренное с Серым время. Он пришёл пешком со стороны Московского вокзала. Я заметил Александра Гавриловича на улице около седьмого дома. Узнал Васильева по растрепавшейся причёске из огненно-рыжих волос, по бледному усеянному веснушками лицу, по тучной фигуре. Рассмотрел на нём отутюженные брюки, коричневые туфли; увидел кожаный коричневый портфель в его руке. Невольно вспомнил фразу из пока не существующей рекламы уже зарегистрированного в Москве банка «Империал»: «Точность — вежливость королей». Подумал, что Александр Гаврилович Васильев королём не выглядел. Как не казался он пока и криминальным авторитетом. На мой взгляд, Васильев походил сейчас на обычного чиновника средней руки.

Я сместился в сторону — спрятался от глаз депутата Ленсовета, уже подходившего к бежевому «Москвичу» Арбузова. Сунул в рот остатки бублика (за него я честно расплатился с продавщицей, только вне очереди). Стряхнул с пальцев крошки и чёрные маковые крупинки. Увидел, что руки Серого исчезли с рулевого колеса — это случилось в соответствии с «договором»: так Арбузов показал мне, что заметил заказчика. Рыжие волосы депутата мелькнули над «Москвичом». Я увидел, что Александр Гаврилович Васильев забрался в салон автомобиля. Арбузов подал мне новый сигнал: снова положил свои руки на руль. «Пора», — мысленно скомандовал я сам себе. И тут же ринулся к выходу из магазина. Резко распахнул тяжёлую дверь. В два шага преодолел тротуар, рванул через дорогу.

На сигналы замерших на дороге рядом со мной автомобилей я не обратил внимания. Показал ударившим по тормозам водителям открытую ладонь, подошёл к машине Серого. Распахнул дверь, тут же выхватил пистолет, забрался в салон. Диван подо мной тихо скрипнул. Я почувствовал незнакомый запах парфюма. Увидел, как дёрнулась увенчанная копной рыжих волос голова — Александр Гаврилович Васильев (лишь сегодня утром я рассматривал в квартире Лебедевой его чёрно-белое фото) повернул в мою сторону лицо. Я встретился взглядом с его глазами. Сдвинул пальцем флажок предохранителя на пистолете. Отметил, что Серый будто бы не заметил моё появление (он не обернулся — не спускал глаз с лица Васильева). Я услышал шуршание газеты.

— Это ещё что такое⁈ — грозно сказал рыжеволосый депутат Ленсовета. — Серый, кто это? Что происходит?

Он дёрнулся, спинка его сидения пошатнулась.

Резко взметнулась рука Арбузова. Блеснул клинок ножа — того самого, который я принёс Серому, завёрнутым в позавчерашний номер газеты «Комсомольская правда».

Острие ножа замерло в миллиметре от шеи депутата.

— Не рыпайся, Александр Гаврилович, — сказал Арбузов. — Медленно вытащи руку из портфеля.

Нож кольнул Васильева в шею — депутат отшатнулся.

— Я сказал, медленно! — повысил голос Серый. — Не дёргайся, Александр Гаврилович.

Я приподнял пистолет, направил его на подбородок Васильева. Увидел, как над правым плечом депутата Ленсовета появились пальцы его поднятой вверх руки.

— Молодец, Александр Гаврилович, — сказал Арбузов. — Вот так и сиди. Не кипешуй. Деньги мои где?

— Ты что творишь, Серый?

В голосе депутата звякнул металл — нотки испуга я в нём не услышал.

Васильев скосил на меня глаза. Сперва он задержал взгляд на моём лице, затем Александр Гаврилович заглянул в дуло пистолета.