Дело мертвого дракона - Камардина Мария - Страница 8

Я бы с радостью ему помогла, но вот прямо сегодня сверху спустили очередные нормативы по толщине щитов, и я перелопачиваю заявки всех участников турнира, чтоб выяснить, кто в новые правила вписывается, а кому нужно срочно звонить. Таковых набралось уже трое, и все крайне недовольны.

– У меня чай, – я оглядываюсь, но за стопками папок ничего не нахожу, – где-то был.

Влад хмыкает, достает из-за монитора мою кружку, двумя пальцами вытягивает за ниточку остывший пакетик.

– И давно он там?

Я отмахиваюсь. Чай я вроде бы заваривала утром, а потом пришли нормативы, а потом нужно было отвезти документы на согласование в Министерство спорта, а потом я вернулась уже в середине обеда и полкружки, кажется, успела выпить с купленным в ближайшем магазине пирожком, а потом мне позвонили…

– Давайте я хоть свежий заварю, – предлагает практикант и, не дождавшись ответа, выходит из кабинета вместе с кружкой.

В другое время я бы непременно задумалась, что это ж-ж-ж неспроста и, если кто-то решил помыть чью-то кружку, на это надо обратить пристальное внимание. Но пока я сравниваю циферки из заявки с циферками на экране, момент оказывается упущен, а стоит Владу выйти из поля зрения, как я о нём тут же забываю.

Но кое-кто помнит.

За соседним столом шумно вздыхают и скрипят креслом. Я отношу это на счёт несчастного письма и не реагирую, но не тут-то было.

– Зачем нам вообще практикант, а?

– Князев попросил, – отзываюсь рассеянно, пытаясь пробиться сквозь канцелярит сопроводительной записки по нормативам. Ага, на лицензии, выданные с первого января по первое марта, новые правила ещё не распространяются…

– Ах, Кня-язев, – тянет Сашка, и я всё-таки поднимаю голову: не нравятся мне его интонации.

– И дела надо шить, – напоминаю я, разглядывая мрачную физиономию жениха. – Я не могу разорваться, сам понимаешь.

Он в ответ закатывает глаза.

– Да сдам я этот дурацкий архив! Задержусь сегодня на пару часиков…

– Ага, а я опять буду одна дома сидеть. Какая замечательная идея!

– У вас же с Леркой сегодня первое занятие, – напоминает он.

Мне вдруг очень хочется послать его подальше вместе с Леркой, курсами и попытками за меня решать, куда потратить свободное время. Но на столе рядом почти сразу материализуется Гошка, тычется носом в руку, и я заставляю себя выдохнуть.

Спокойно, дорогая. Просто нервы, просто тяжёлая неделя – и у него, кстати, тоже.

Быстренько набираю сообщение в чат, убеждаюсь, что оно дошло до адресата. Встаю, обхожу столы, обнимаю Сашку вместе со спинкой кресла, прижимаюсь щекой к его макушке. Он сердито сопит.

– Ты можешь объяснить, что именно тебе не нравится?

– Мне не нравится, – выразительно говорит Сашка, – как этот тип на тебя пялится. Аж бесит.

Я фыркаю, он пытается отодвинуться, но я не пускаю.

– Александр Евгеньевич, – мурлычу в удачно оказавшееся у самых губ ухо, – вы же понимаете, что подозрения, будто я способна заинтересоваться несовершеннолетним мальчиком в рубашке с цветочками, – ужасное хамство с вашей стороны? Вас непременно надо наказать.

Сашка запрокидывает голову:

– Это как же?

– Покусаю…

Легонько прихватываю его зубами за ухо, потом за шею, он урчит, тянется целоваться…

– А что это вы тут делаете? – интересуются от двери.

Я поспешно выпрямляюсь. Сашка шумно вздыхает – мне на ум приходит сравнение с рассерженным быком, перед которым настойчиво машут красной тряпкой.

– Ой, как ты не вовремя, Владик…

– Я-то как раз вовремя, – возражает практикант. – У меня тут, если вы, Александр Евгеньевич, запамятовали, практика. С двух до шести, как договаривались.

Он многозначительно умолкает и аккуратно ставит на мой стол чистую кружку. Вообще надо как-то проанализировать тот факт, что ухаживание за мной мужики начинают с мытья посуды. Но это потом, а сейчас надо срочно отвлечь этих самых мужиков друг от друга, пока не подрались. Устроили, понимаешь, бразильский сериал…

К моей удаче, Олеся оказывается не занята и поднимается в наш кабинет до того, как Влад успевает ляпнуть ещё что-нибудь не то, а Сашка – на это разозлиться.

– Привет, – радуюсь я. – Вот, познакомься: это Владислав, наш практикант. Возьмёшь к себе на денёк – показать мальчику работу канцелярии? А то у нас тут архив и архив, с ума сойти можно, пусть будет немножко разнообразия. Влад, это Олеся Михайловна, она занимается входящей документацией Министерства, а девочки тебе и отправку почты могут показать, и о процессе приёма граждан расскажут, и эклеры как раз с собой возьми…

Олеся слегка удивляется, но потом ловит мой взгляд, улыбается и уверяет, что девочки будут только рады. Влад пытается сопротивляться – он, мол, уже вписал в дневник практики подготовку лицензионных дел к сдаче в архив, не зачёркивать же! Но мы с Олесей возражаем на два голоса, что запросто можно дописать второй строчкой «ознакомление с работой канцелярии Министерства», и это даже хорошо, что записи за один день разные, и отчёт выйдет объёмнее, и оценка будет выше…

Переболтать нас обеих сразу у практиканта не хватает опыта, и Олеся всё-таки утаскивает его на первый этаж вместе с эклерами. Облегчённо вздыхаю, победно гляжу на Сашку, но тот продолжает мрачно пялиться в монитор, как будто я не для его душевного спокойствия стараюсь. Я давлю вспышку раздражения и щёлкаю пальцами перед его лицом.

– Архив на тебе, обещал. И давай сюда это несчастное письмо, ты с ним до завтра сидеть будешь.

Сашка без энтузиазма пожимает плечами, но файл с черновиком мне всё-таки скидывает и документы отдаёт. Я командую Гошке включить чайник – нажимать лапой на кнопку он научился на прошлой неделе – и закидываю в свежевымытую чашку пакетик цитрусового чая со специями. Эклер бы к нему не помешал… Ну да ладно, обойдусь карамелькой. Так-с, чего у нас хотят зоозащитники?..

К концу рабочего дня я успеваю дописать письмо, отзвониться ещё четверым участникам турнира, чьи щиты требуют замены, распечатать из базы предварительный квартальный отчёт и доступно объяснить шефу, что вон та и эта ошибки являются следствием не наших косяков, а несовершенства программного обеспечения. А вот архив ожидаемо не сдан – с людьми и драконами у Сашки получается куда лучше, чем с документами. Он упрямо повторяет, что вот сейчас отвезёт нас с Леркой на курсы, а потом вернётся и всё добьёт, но тут и Гошке понятно, что добить все оставшиеся папки даже я смогу дня за четыре, и то если ни на что другое не отвлекаться.

Но раз уж благородному дону хочется совершить невозможное – кто я такая, чтоб спорить?

С Леркой мы договорились встретиться у входа в Министерство. Пунктуальностью девочка не отличается, Сашке надоело торчать на крыльце, и он ушёл за машиной на служебную стоянку. Погода сегодня отличная, солнечно и плюс семь – в кои-то веки можно выйти без надоевшей за зиму шапки и даже без капюшона. Всё выпавшее вчера безобразие успешно растаяло, вдоль бордюров по проезжей части бегут весёлые ручейки, и только от самых больших сугробов кое-где на газонах остались рыхлые комья, прибитые тёмными брызгами. Тротуары уже подсохли, а на них подсох песок, которым их всю зиму посыпали, – Гошка сердито чихает, когда ветер поднимает пыль, а мне упорно лезет в голову образ города, который убирали в чулан на зимнее хранение, а теперь вытащили. И стоит он такой пыльный, мятый, сонный, морщит нос и робко улыбается, а садящееся солнце щекочет его пушистыми жёлтыми лучиками…

– До завтра, что ли, Катерина Пална. Или опять меня куда-нибудь сбагрите?

В голосе практиканта слышится неудовольствие. Я прячу улыбку: Олеся скидывала мне в чат подробный репортаж о том, как юношу знакомили с работой канцелярии. Чаем напоили, конфетами угостили, весь процесс приёма документов по пунктам расписали, почтовую программу показали, снова напоили чаем…

– А что тебе не понравилось? Ты ж вроде говорил, что чем больше красивых девушек, тем лучше.

Влад хмыкает и идёт ко мне, на ходу застёгивая куртку.