Санька-умник 2 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 4

Кто обороняется?

Куда выдвигаться?

Шли тяжелые минуты ожидания… Неопределенность на войне — штука крайне неприятная.

Наконец, с окраины села с зажженными фарами на большой скорости в наше расположение буквально влетела машина.

— Солдаты! Война кончилась! — из кузова выпрыгнул молоденький, не старше меня, офицер.

Война кончилась!

Война! Кончилась! Всё! Победа! Наша победа!

Что я почувствовал, словами не передать.

Оказалось, что части, стоявшие рядом с нами, раньше услышали это долгожданное известие и бурно салютовали, а мы приняли их стрельбу за начавшиеся военные действия.

Все, кто был рядом со мной, начали кричать, прыгать, обниматься, целоваться, у кого было оружие, начали стрелять вверх.

Стрельба длилась до самого рассвета. Это было искреннее и долгожданное ликование солдат, которые не понаслышке знали, что такое война…

Утром наш медсанбат получил приказ двигаться в сторону Праги. Нам и собираться не надо было — вчера, когда началась стрельба, мы уже свернулись и в сей момент готовы хоть куда передислоцироваться.

В каждом селе, которое мы проезжали, местное население встречало нас радостными криками. Парни и девушки, а также и кто постарше, были одеты в национальные праздничные одежды. Всем встречающим нас хотелось получить от советских солдат какой-нибудь сувенир, поэтому, когда иссяк запас мелких монет с гербом СССР, с наших гимнастерок начали срывать пуговицы с изображением серпа и молота, звездочки. Расскажи мне кто-то про такое — я бы не поверил. Но, это было на самом деле.

Глава 7

Глава 7 Прага и Бенешов

В Прагу…

Этот город мне нравился.

Раньше? В будущем? Как сейчас правильно сказать?

В своей прошлой жизни я здесь бывал раз пять. Или — шесть? Точно не помню. И туристом, и в командировках.

Впрочем, какая разница… Теперь я — тут, а не дома. Новая у меня жизнь…

На отдельных участках пути, по которому мы двигались, где еще не были разоружены немецкие части, стояли с карабинами чешские партизаны и предупреждали нас об опасности.

Мы и сами не зевали. Не хотелось погибнуть после победы. Обидно и несправедливо это очень.

Некоторые из персонала нашего медсанбата уже начали строить планы на послевоенную жизнь. Каждый — свои. Я тоже о будущем подумывал.

— Куда дальше, Александр, планируешь? В медицинский институт будешь поступать? — спрашивали меня уже не один раз.

Я отшучивался, отвечал, что ещё не решил.

Наш командир, подполковник, на полном серьезе утверждал, что место моё — в армии. Хотя, сам он в ней и не думал оставаться. Мечтал обратно в свою клинику вернуться и продолжить лечить детей.

На специально отведенных участках у шоссе, где пленные немцы оставляли свои танки, бронемашины, стрелковое оружие, скапливалось такое количество техники, что она занимала огромные площади.

Если у нас случалась остановка рядом с такими трофейными площадками, то мы времени зря не теряли. Я тоже кое-чем прибарахлился. Если заявлюсь в Пугач без подарков, то не поймут меня земляки Саньки Котова…

Трофейные площадки, конечно, охраняли, но… пошарить на них нашему брату разрешали.

— Только, мужики, осторожнее. Мало ли что…

За участие в боях по освобождению территории Чехословакии, я, как и многие, получил благодарность от командования. В свежеотпечатанном листе значилось: «Старшему лейтенанту медицинской службы Котову Александру Ильичу. Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 26 апреля 1945 года № 345 за отличные боевые действия, проявленные при овладении крупным промышленным центром Чехословакии городом Брно (Брюн) — важным узлом дорог и мощным опорным пунктом обороны немцев, всему личному составу нашего соединения. В том числе и Вам, принимавшему участие в боях, объявлена БЛАГОДАРНОСТЬ. Командир соединения Гвардии Генерал-лейтенант танковых войск Катков Ф.»

Благодарность — не медаль, но всё же…

Кстати, этих благодарностей у меня уже несколько. Я их все храню — пригодятся.

Вот и Прага. Центр города мне был хорошо знаком, всё не раз тут своими ножками хожено.

Чехи угощали нас фруктами, сладостями, выпечкой, всем, чем Бог пошлет, а местные власти даже приказали не брать с советских солдат денег за выпитое в киосках пражское пиво. Да и откуда у наших солдат и офицеров, кроны протектората Богемии и Моравии? Я, к примеру, эти цинковые монетки, только тут, в Праге, и увидел. Местные бумажные деньги — тоже.

Последним, бесплатностью для нас чешского пива, мы в полной мере пользовались. Правда, потом возникала одна проблемка, но… решаемая.

Наших патрулей в городе было много, так что ходил я по Праге без опаски. Посетил практически все места, где мы с супругой в будущем побывали. Что-то изменилось, что-то — почти нет. Даже тот отель-пивоварня, где мы как-то на недельку останавливались, уже работал.

Зашел. Как не зайти…

Выпил кружку, другую и так домой меня потянуло — хоть плач!

Всё, с пивом на сегодня надо завязывать! Что-то я на фоне принятия этого напитка расчувствовался…

В Праге наш медсанбат пробыл всего несколько дней. Оставалось даже загадкой — зачем он в столице был нужен? Достопримечательности города советским военным медикам показать? Или, ещё для чего-то?

После капитуляции Германии части нашего седьмого механизированного корпуса 2-го Украинского фронта расквартировали в городах Чехословакии. Так я эту страну по старой памяти называю.

Нашему медсанбату было определено место дислокации в городе Бенешов. Разместили нас в здании бывшего немецкого госпиталя. Как говорится — по профилю. Там даже кое-что из оборудования, инструментария и медикаментов от немцев осталось. Хозяйственный подполковник всё это моментально прибрал к рукам. Как в воду он смотрел, что все эти трофеи нам ещё пригодятся.

Некоторые из медсанбата даже подсмеивались над командиром — куда это всё нам, победили уже немцев, война закончилась…

Победили, но — не всех.

Рядом с нашим медсанбатом в Бенешове стояло большое трёх этажное здание, предназначенное теперь для сборного пункта освобожденных узников немецких концлагерей — антифашистов почти со всей Европы. Большинство из них составляли греки и итальянцы, было много французов, англичан, скандинавов, встречались даже югославы и болгары.

В беседах с нами они рассказывали о своей борьбе против фашизма, о тяжелых временах, проведенных в застенках гестапо и фашистских лагерях смерти. Все в один голос с большим уважением и благодарностью отзывались о Красной Армии — их освободительнице.

Не СССР, не быть бы им живыми. Таково было их коллективное мнение.

Глава 8

Глава 8 На восток

Почти месяц мы отдыхали.

Ну, а как иначе нашу жизнь в Бенешове можно было назвать? Раненые к нам в медсанбат не поступали, иногда только — больные. С чем? С кишечными расстройствами. Наедятся солдатики чего попало, вот и несет их…

Мы выспались, отмылись, немного отъелись.

— Когда, домой-то поедем? — таким был самый частый вопрос, который мы задавали друг другу.

В гостях — хорошо, а дома — лучше.

В гостях… Надо ещё учесть, что здесь мы были не в гостях.

Местное население относилось к нам хорошо. С некоторой настороженностью, но — совершенно нормально. Конечно, как в первые дни на каждом углу пивом нас не поили, но…

На своей земле, среди своего народа, ты — дома, со своими людьми, пережившими все огромные тяготы войны, лихое время…

Народом простым, доверчивым, участливым, открытым, душевным, бескорыстным…

Война не сделала грубыми, бесчувственными вчерашних воинов, которые прошли огонь и смерть, они остались верными духу отцов и традициям дедов. Отечественная многовековая культура, язык и вера являются носителями, матрицей нашего народа, всегда ставящего духовное выше материального, правду — выше закона, справедливость — выше эгоизма. Мы — это народ, у которого творчество, труд и покорение пространства всегда превалировали над прочим. Нет, от всего земного мы не отказываемся, но за сладкий кусок и новые портки мать родную не продадим, а воля нам дороже золотой клетки.