Калинов мост (СИ) - Криптонов Василий - Страница 19

Лично мне даже представлять не хочется, насколько хреново человек должен чувствовать себя дома — для того, чтобы вместо лежания в тепле на диване часами просиживать на льду, таращась на поплавок. Как вариант, это единственный законный способ прибухнуть так, чтобы жена не грызла. «Ты куда?» «На рыбалку!» И утопал. Почти как в гараж, только на рыбалку. Формально — придраться не к чему… Хотя, может, и другие резоны есть. Люди в принципе — существа загадочные, с этим фактом я давно смирился.

Мы спустились к реке, рассмотрели лунки поближе. Ну да, так и есть — размером чуть больше кулака. Проруби уже частично затянуло ледяной коркой. Мороз в этой деревне и впрямь стоял крепкий, я мысленно похвалил себя за правильно подобранную экипировку.

Спросил у Егора:

— А холод такой — тоже из-за шуликунов?

Тот развёл руками:

— Да кто ж их поймёт. Может, и из-за них. Твари-то, считай, неведомые. Всего раз в год появляются.

— Должны появляться раз в год, — поправила Земляна. — А они — вишь, — кивнула на проруби.

— Угу, — сказал я. — Всё понимаю, одного не понимаю. Люди-то куда пропали?

— Под лёд их утащили, — удивился Егор. — Сказано ж тебе!

— Да мне-то сказано. Только в эту, прости-господи, прорубь, кулак — и то фиг пропихнешь, а здорового мужика в зимней одежде подавно. Как могла эта ваша нечисть утащить людей под лёд, не оставив следов?

— Так и их самих следов нет, — встрял Захар. — Я слыхал, что шуликуны бегают, вовсе земли не касаясь.

— Окей, допустим. Но люди-то следы оставляют?

Охотники переглянулись.

— Идём дальше, — скомандовал я.

Мы двинули вдоль берега. Благо, тропинка, по которой шли за хворостом две дочки Семёна, а потом сам Семён в компании соседа, была хорошо утоптана. От деревни мы отошли на приличное расстояние, ни дома, ни церковь уже не виднелись. И по мере удаления от деревни мороз становился всё крепче.

— Ух, холодает, — обронил Захар. Надвинул пониже меховую шапку.

— Есть такое, — согласился Егор. И запахнул тулуп.

А я смотрел вперёд и понимал, что происходящее нравится мне всё меньше.

Река постепенно расширялась. У деревни — совсем небольшая, как большинство местных речек, дальше она становилась всё шире. А берег, вдоль которого мы двигались, всё круче. Если у деревни шёл почти вровень, то здесь поднялся уже метра на три. Для того, чтобы спуститься к заснеженному руслу, теперь пришлось бы катиться с горки. А вокруг нависла зловещая белая тишина.

— Даже птицы смолкли, — пробормотала Земляна.

Значит, не только мне обстановка не нравится.

— Верно, — охнул Захар. — И чем эти Семёновы девки только думали? Неужто поближе к деревне хворосту набрать не могли?

— Тихо, — одёрнул я. — Смотрите! — махнул рукой, указывая направление.

Я шёл первым. Охотники, сойдя с тропинки, поравнялись со мной.

— Полынья! — ахнула Земляна. — Да какая здоровая!

Вдали на льду реки виднелось тёмное пятно.

— Нашли? — спросил Егор.

— Похоже на то. Быстрее!

Мы побежали.

Чтобы спуститься с берега к полынье, я, Егор и Земляна скастовали Полёт. Захар, выругавшись, съехал на заднице. И обомлело пробормотал:

— Свят-свят-свят…

Полынья была идеально круглой, метров четырёх в диаметре. Посреди нее изо льда торчала ёлка со странными украшениями. А подо льдом находились люди.

Две девочки в полушубках — одна постарше, другая помладше, и два мужика в тулупах и валенках. Люди лежали спинами вверх, взявшись за руки. Льда они не касались, как будто водили вокруг ёлки хоровод, да так и замерли. Рукавиц на людях не было. Длинные волосы девочек из-за подводного течения колыхались. Рукавицы людей, ленты из кос девчонок и их платки висели на ёлке. От мороза «украшения» покрылись инеем. Верхушку ёлки венчал потрепанный мужской треух.

Захар перекрестился.

— Сколь живу — никогда этакой страсти не видал!

А я бросился к полынье.

Красный петух! Чем чёрт не шутит, вдруг людей ещё можно спасти⁈ Ну же!

На поверхности льда вспыхнуло пламя. Обычно Красный петух действовал мгновенно, цель выжигал дотла в считанные секунды. А тут — хоть бы что. Над полыньёй плясал бешеный огонь, из-за жара, идущего от него, хотелось отвернуться, но лёд не таял. Как будто его поверхность пропитали чем-то горючим. И горело оно, не причиняя льду под собой никакого урона.

— А ну! — взревел Егор.

Долбанул по льду Ударом. Тот же эффект. В смысле, полное отсутствие эффекта. Ни единой трещины на идеально ровной поверхности.

Я выхватил меч, не забыв усилить его Костомолкой. Направил острием вниз и жахнул что было сил.

Меч упруго спружинил от ледяной поверхности — так, будто я ткнул жердиной в резиновый мяч. И снова — ни следа на льду. Только течение реки медленно-медленно вращает людей, застывших в смертельном хороводе.

Я остервенело выругался.

— Ну и что это за характерный почерк серийного маньяка? Есть предположения?

— Твари — в полной силе, — буркнул Егор.

— То есть?

— Время ихнее наступает, — перевела Земляна. — Шуликунов. Под Рождество они всю силу, что у них есть, объединять могут. И тем колдовством людей удерживают. Ночью, как месяц встанет, они этих четверых поднимут и заставят снова хоровод вокруг ёлки водить. А может, из досок, что выломали, санок понаделают, людей в них запрягут да по льду кататься будут.

— Тут уж — как знать, — согласился Егор. — Может, и в санки.

— Погодите. Вы что, хотите сказать, что люди живы?

Охотники переглянулись.

— А чего ж нет? Были бы не живы, зачем бы их тут держать?

— Ну да. Логично.

Глава 10

— Маруську вспомни, — сказал Захар. — Помнишь, летом её водяной покрал? Русалки тогда на листе кувшинки притащили.

— Помню, как ты сам за русалкой чуть в воду не сиганул, — проворчал я.

Земляна хмыкнула.

— Ишь ты! Уже тогда на тварей заглядывался…

Захар порозовел. Отмахнулся:

— Подумаешь! Когда было-то… Я тебе, Владимир, говорю, что Маруська тогда — дышать не дышала, а мёртвой не выглядела. Казалось, что просто спит. Вот и эти сейчас так же.

— Угу. Ну, значит, тем более людей освободить надо!

— Надо. А как?

Охотники, все втроём, уставились на меня. Как обычно, чё. Владимир умный — вот пусть он и думает, а наше дело маленькое.

Я вздохнул.

— Будем рассуждать логически. Людей, как вы говорите, удерживает под водой объединённая сила шуликунов. Полагаю, что сломать лёд не позволяет она же. Вывод: эту силу надо уничтожить, тогда наши Знаки заработают. А уничтожить силу означает — что?

— Шуликунов перебить? — Захар сообразил первым.

— Именно. Садись, пять.

— Так и чего же мы ждём? — Егор расправил плечи. — Пали Манок! Тащи сюда тварей!

Я запалил Манок. Подождали. Хрен там. Ни один шуликун выбраться из-подо льда не попытался.

— Видать, не здесь они, — сказал Егор. — Здесь только добычу спрятали. А сами — там, у деревни.

— Проруби их — там, — согласилась Земляна. — Ночью, небось, сызнова наружу полезут.

— Значит, ночью и будем караулить, — решил я. — Слушайте. План такой…

План на ближайшие несколько часов я излагал на ходу. Мы вернулись в деревню. Толпу, собравшуюся у дома Афони, заметили издали.

— Чего это там? — нахмурился Егор. — Нешто твари раньше ночи вылезли? — он взялся за меч.

— У тебя ошибка в числительных, — присмотревшись и прислушавшись, буркнул я. — Тварь. Одна. Но, блин, уж как вылезла, так вылезла.

— … а я ему тогда — ка-ак дам копытом! — долетел от дома Афони до боли знакомый голос. — Он ка-ак кувырнется! Аж до императорского дворца летел. Крышу там проломил, да на печку хряпнулся!

Язык у Твари характерно заплетался. Население ржало в голосину. Мы подошли ближе.

Тварь развалилась посреди двора. Рядом с ней лежало на боку пустое ведро, двор заполонила публика. Те, кому места не досталось, висели на заборе. На крыльце сидел пьяненький Афоня и смотрел на Тварь влюбленными глазами.