Железный канцлер (СИ) - Старый Денис - Страница 38

— Приняв поместье в пятьсот душ и в крайне ужасном состоянии, там даже дома достойного для жизни не было, я преобразил за несколько лет свои земли. Ранее доход был в пять тысяч рублей, нынче я только с одного имения беру в год триста пятнадцать тысяч. У меня более двух тысяч челочек проживает на землях. Из них семь сотен крепостных и… — сообщал я общие данные Надеждово.

Я решил раскрыть всему свету причины и условия успеха любого поместья, что сейчас можно сделать на своих землях, чтобы получать доход куда больший, чем только он малоэффективного пользования земельными угодьями.

Глупость? Нет, это часть моей цели — сильная Россия. Но мой же лозунг таков: богатая Россия — богатый я; или сильная Россия — сильный я. Так что в том, что я рассказывал о всех новшествах в Надеждово был и коммерческий смысл. В моем поместье заработала «школа управляющих». Уже сейчас закрыт набор на год, двадцать управляющих от моих соседей прибыли для повышения квалификации. Но на следующий год можно принимать слушателей.

В рамках обучения управляющим покажут и расскажут о принципах удобрений, в том числе и селитрой, калиевыми удобрениями, которые начинают добываться в шахтах недалеко от земель Суворова в Белой Руси. Тут же покажут и расскажут про механические сеялки, которые закуплены в Англии, но проходят переработку инженерами Луганского завода. Конечно же, я расскажу и про подсолнечник, про пользу кукурузы, безусловно, про картофель и связанные с этим овощем вопросы скотоводства и свиноводства.

— Я дарую каждому желающему технологию производства сахара из сахарной свеклы. Вы можете заказать на моих предприятиях сразу завод с установкой. Я не буду на этом наживаться, только стоимость самого завода оплатите и труд людей, которые наладят его работу, — продолжал я свой рассказ.

— А сырье. Где же еще закупать сахарную свеклу? У вас? В этом выгода? — сказал кто-то из собравшихся, вроде бы из Салтыковых, все еще остававшихся крупнейшими землевладельцами у Москвы.

— Свое посадите, — ответил я и продолжил рассказ.

По мере того, как я углублялся в технологические процессы, отсеивались люди, слушающие меня. Я мог бы даже потребовать выслушать, но не стал этого делать. Если человека заставлять меняться, он изменится только внешне, а внутри сохранит протест и неприятие новшеств.

Они, казалось, не понимают, что именно я сейчас отдаю. Я, по сути, подвиг делаю, через давление внутренней жабы, делюсь достижениями. Но лишь самому богатеть — это не лучшее для развития всей страны.

Мне нужна система, при которой крепостничество станет пережитком, а высокопродуктивное производство — нормой. Я обкладываю крепостное право со всех сторон, упрощаю для будущего его отмену.

Уже к лету мы планируем нарастить выпуск новых плугов из весьма качественной стали, увеличиваем производство лопат, кос. Но главное, к июню мне обещаны механические сеялки и косилки по цене втрое дешевле тех английских прототипов, что были закуплены. Кроме того, наши изделия еще усовершенствованные.

Я в упор не понимаю, почему в иной реальности такие машины не были показаны Кулибину. Это же не просто его стихия, его гений заточен на такие изобретения. Даже мне не пришлось особо вмешиваться, только чуть подправил чертежи. Производительность в час одной механической сеялки была сродни семи-восьми часам работы одного крестьянина. Если внедрять все новейшие плуги, углубители, сеялки, распашники, жалки, современную конструкцию зернохранилища — все это позволяет создать условия, когда сто крестьян работают за восемьсот душ. Ну и зачем иметь тогда иметь восемьсот крестьян?

Да, дороги механизмы. И на моих предприятиях пока еще мы не можем добиться адекватной цены даже за распашной плуг с дополненными к нему углубителями. Но все это в три раза дешевле, чем покупать в Англии, а также…

— Дворянский банк под целевые закупки механизмов, заводов, прядильных машин будет выдавать беспроцентный кредит, но от банка в таком случае обязательно направляется наблюдатель расходования средств, — заканчивал я свою речь. — Все механические новшества будут поощряться Комитетом Министров и банками.

Конечно же, теми специалистами, которые от банка будут выезжать на места, являются выпускники школы управляющих в Надеждово. Пока таковых немного, четырнадцать человек под эти нужды можно отрядить. Но, не обязательно же месяцами находиться на одном объекте, достаточно двух недель для того, чтобы продемонстрировать работу механизма и обучить элементарному ремонту конструкции. Любой толковый кузнец сможет справиться с основным перечнем устранения поломок.

— И, последнее, господа… Я посмотрел на оставшихся людей и понял, что мне придется еще сложнее, чем думал ранее.

Потомки Шуваловых, Салтыковы, Голицыны — эти остались, как немногие и другие. Но, насколько связано их внимание с тем, что они действительно хотят наладить интенсивное производство в своих поместьях или же вельможи работают со мной над обретением новых должностей? Не понятно.

Но я не отчаиваюсь. Огромные владения Николая Петровича Румянцева, Кочубея, Безбородко, Куракиных, всех членов Комитета Министров подвергнутся частичной модернизации. А у Куракиных так и сейчас передовые имения, можно было бы так же их доходы с земель ставить в пример.

Впрочем, послезавтра выйдет обширная статья, в которой будет расписана вся прелесть механизации, удобрений, научного многополья, использование новых сельскохозяйственных культур, которые все никак не могут прижиться в русской деревне.

— Господа и дамы, я приглашаю вас ровно через два месяца на выставку с громким названием «Достижения России». Там вы увидите самые новейшие достижения русских розмыслов-инженеров, испробуете новые блюда, увидите выступления артистов, — закончил я свою получасовую лекцию.

Да, сейчас мало кто услышал, но были те, кто примет мои доводы. Послезавтра кто-нибудь да польститься на обширную статью о сельском хозяйстве. Через два месяца на выставке новая система хозяйствования также найдет своих адептов. Вода камень точит. Получится ли мне сточить булыжник русской традиционной системы хозяйствования, не знаю. Но точно, сложа руки сидеть не буду.

Глава 13

Глава 13

Петербург. Зимний дворец

20 марта 1799 года

Федор Васильевич Ростопчин демонстративно читал последний номер «Петербургских ведомостей». Председатель Государственного Совета делал вид, что не волнуется, а предстоящая аудиенция у императора — обыденность. Но, нет, он волновался и сильно. Первая встреча с государем прошла скомкано и Ростопчин признался себе, что не знает, как общаться со своим… вроде бы как другом. Когда-то другом.

Рядом с Председателем ГосСовета сидел хмурый Алексей Андреевич Аракчеев. Ему по положению только и оставалось, что быть хмурым и немногословным. Все же Аракчеев ковыряется в грязи и выполняет очень неблагодарную, осуждаемую в обществе, работу. Он осуждает преступников, таких же, как и другие дворяне, только чуть более решительными.

— Вы читали газету, Алексей Андреевич? — спросил Ростопчин Аракчеева.

Глава Следственной группы молчаливо посмотрел на Федора Васильевича с некоторым недоумением.

— Да, — скупо ответил Аракчеев, которому не понравилось и то, что к нему обратились по имени-отчеству, и то, что вовсе обратились.

— Я рад, Алексей Андреевич, что вы есть у государя. Какая же редкость в наши дни быть таким честным и исполнительным человеком, как вы, — пытался Растопчин разговорить Аракчеева.

— Благодарю, — отвечал Алексей Андреевич со все таким же каменным лицом.

Ростопчин понял, что этого служаку не разговорить. С кем же вступать в союз? Одному не справиться со Сперанским. Тут нужна целая группа людей и определенно не понять с кем составлять коалицию против канцлера. Федору Васильевичу категорически не нравится Аракчеев, но этот хотя бы имеет вес при императоре и мог быть полезным. Придется как-то искать подход к министрам.