Муля, не нервируй… (СИ) - Фонд А. - Страница 28

— Поговорить надо, — сказал я, не дождавшись ответного приветствия.

— Говори, — проворчала Лилина мамашка с таким видом, словно я сейчас пришёл просить у неё в долг большую сумму денег.

— Наедине, — сказал я и многозначительно взглянул на Лилю.

Она поняла всё без слов и преувеличенно жизнерадостным голосом сказала:

— Пойду посмотрю, высохло ли бельё, а то вдруг дождь пойдёт, — и, не дожидаясь реакции маменьки, торопливо выскочила из комнаты.

Я остался с Полиной Харитоновной наедине. Но молчал, глядя на неё в упор и выдерживая паузу. Пауза затягивалась и, наконец, женщина не выдержала первая:

— Чего тебе? — огрызнулась она скрипучим неприятным голосом.

— Нужно обсудить один вопрос. Важный, — сказал я и уселся за стол напротив неё.

Она зыркнула на меня исподлобья, но не сказала ничего, продолжая шить.

А вот я сказал:

— Вы зачем с Жасминовым воюете, Полина Харитоновна?

Желваки на её скулах заходили ходуном, но она сдержалась, не ответила. Лишь иголка с ниткой быстрее замелькали в её пальцах.

— Полина Харитоновна, Жасминов — хороший сосед. Да, обидно, что уплотнили, но сосед вам попался хороший, положительный. Весь день на работе, не пьет, не курит, ведёт себя тихо…

— Он патефон включает, — не выдержала она.

— Полина Харитоновна, — покачал головой я, — давайте не будем кривить душой. Патефон он начал вам включать в ответ на то, что вы ему передачи про всяких агрономов включали…

— Не нравится — пусть не слушает! — буркнула Полина Харитоновна, с еле сдерживаемым злорадством.

— То же самое он может сказать про свою музыку, — ответил я, — но вам же неприятно это? Да?

Полина Харитоновна упрямо сжала губы, так, что они превратились в побелевшую ниточку и ничего не ответила.

— Вот также и ему…

— Крестьянские новости ему неприятны? — оскалилась Полина Харитоновна, — так его в стране Советов никто не держит!

Она выпятила подбородок и вызывающе посмотрела на меня. Разговор зашел в тупик. Пришлось развернуть его в нужную сторону.

— Полина Харитоновна, — сказал я, — вот скажите, ваша Лиля талантливая?

— Чего-о-о-о? — удивилась она, чего-чего, но такого она явно не ожидала.

Ну, уже хорошо, удалось хоть немного сбить её с толку.

— Она талантливая, хорошая певица?

— Ой, лучше бы она у нас в колхозе осталась! — видимо я попал на больную тему, так как Полина Харитоновна в сердцах отшвырнула шитьё и уставилась на меня злыми колючими глазами, — было ведь место в огородной бригаде! Было! Я же с Клавдией договорилась, она бригадиром у них там! Две утки ей отдала! И банку мёда! А эта вертихвостка что! Вместо того, чтобы быть благодарной матери, она в город сбежала! Песни она поёт! Тьху, срамота господня!

Она сердито сплюнула и продолжила торопливой скороговоркой, перебивая сама себя. Видимо давно ей не было возможности выговориться.

— И за этого охламона Гришку замуж выскочила! А он кто такой? Ни роду, ни племени! У нас вон соседские парни какие, ого! Витька вон, самого председателя сын, и то на неё как заглядывался! А она! Тьху! Глаза бы мои на это не смотрели!

Всё ясно. Дочь не оправдала надежд и чаяний родителей и решила жить так, как нравится ей. Это тяжелый случай. Но любой случай «лечится», даже такой вот. Поэтому я сказал, вроде как задумчиво.

— А Лилины одноклассницы все в колхозе остались?

— Да их там пятеро девок-то всего было, — задумалась Полина Харитоновна, — Нинка, Ксюха, Валька и ещё одна Нинка. Ну, и моя Лилька.

— А они хорошо устроились? — спросил я.

— Ну, Нинка хорошо, — кивнула своим мыслям Полина Харитоновна, — но она же дочка главного агронома. Он ей дом построил, две коровы у неё, кабанчик, гуси.

Она мечтательно вздохнула и продолжила:

— Замуж она за фельдшера вышла, он к нам по распределению приехал, из соседнего района.

— А работает она где и кем? — продолжил терапию я.

— А нигде она не работает, — махнула рукой Полина Харитоновна, — шестеро детей у неё, куда там работать! Да ещё и коровы, хозяйство такое. Тут хоть бы день до вечера продержаться.

— Ясно, — подвёл итог я и задал следующий вопрос, — а остальные?

— Валька и вторая Нинка доярками работают, — сказала Полина Харитоновна.

— А мужья, дети у них есть?

— Конечно есть, — усмехнулась Полина Харитоновна, — куда же без них-то? У Вальки трое детей, у Нинки пока двое, но скоро будет трое.

— А последняя девочка? — я поморщился, вспоминая имя.

— Ксюха-то? — спросила Полина Харитоновна и вздохнула, — так померла Ксюха. Ходила позапрошлой зимой на озеро бельё в проруби полоскать, там застудилась и померла. На сносях она была.

— То есть получается, что из пятерых одноклассниц, одна умерла от работы, две работают доярками, ещё одна, хоть и дочь агронома, имеет кучу детей и ещё большую кучу скотины и прочего хозяйства? И только одна Лиля устроилась в городе, работает в театре, на работу ходит в нарядном платье и с локонами? А чтобы получить собственное жильё — она вышла замуж за высококвалифицированного рабочего с завода, и они уже имеют собственную жилплощадь, да? Я же всё правильно понимаю? — я закончил и вопросительно посмотрел на Лилину мать.

— Ну… д-даааа… — растерянно протянула Полина Харитоновна. Очевидно, что с такой точки зрения она этот вопрос не рассматривала.

— И что сейчас они живут хоть и в коммуналке, но зато имеют собственную комнату. Большую комнату, — я обвёл помещение широким взмахом руки. — Здесь есть отопление, есть водопровод, унитаз. Не нужно ходить зимой на речку и полоскать бельё в проруби. Как Ксюша полоскала.

Полина Харитоновна захлопала глазами и не сказала ничего.

— А в перспективе Григорий, как хороший фрезеровщик, получит отдельную благоустроенную квартиру. Через пару лет примерно.

Полина Харитоновна икнула. Но сдаваться не собиралась. Натомись огрызнулась:

— Но сейчас-то они вон как живут! И этот с ними, считай! Стыдобище, не переодеться, не раздеться — через комнату туда-сюда чужой мужик ходит! А я ему сказала — будешь через окно ходить! А через свою комнату — не пущу! Нигде такого закона нету, чтобы через мою комнату посторонние ходили!

Она набычилась и зло взглянула на меня.

Но у меня и похлеще клиенты были. И я сказал:

— Возвращаемся к моему первоначальному вопросу.

Полина Харитоновна с подозрением взглянула на меня, но промолчала.

— Вопрос был в том: талантливая ли у вас Лиля? Как она училась?

— Да хорошо она училась, — медленно сказала Полина Харитоновна, — если бы корову пасти не надо было и школу не приходилось пропускать, то и медаль была бы.

— Во-о-о-от, — поднял указательный палец вверх я. — Значит, ваша Лиля — девочка умная. И талантливая, раз аж в театр её петь взяли.

Полина Харитоновна промолчала, но внимательно слушала, не перебивая. А я продолжил:

— Вот вы говорите, что для того, чтобы попасть в огородную бригаду, вы бригадирше двух гусей подарили, да?

— И банку мёда! Трёхлитровую! — с гордостью отчеканила Полина Харитоновна. — Хороший мёд. Липовый.

— Во-от! — опять акцентировал её внимание я. — То есть за неквалифицированную тяжелую работу в деревне вы и то просили за Лилю?

— Так дочка же, — вздохнула Полина Харитоновна, и её лицо впервые разгладилось.

— А в столичном театре за Лилю попросить некому, — сказал я, — поэтому она, такая талантливая, а поёт только куплеты. И будет петь куплеты и дальше. Как думаете, ей же обидно?

Полина Харитоновна молчала и слушала.

— А тут появляется сосед. Товарищ Жасминов. — неумолимо продолжал я, — Который тоже поёт в театре. Причём не какие-то там куплеты. Он там один из главных певцов. И он отметил, что у Лили красивый голос….

— Да, у её отца, царствие ему небесное, тоже красивый голос был, — мечтательно сказала Полина Харитоновна, — как запоёт вечером после работы. Так душа аж тает…

— Он сказал, что у Лили красивый голос, — не позволил свернуть разговор в другую сторону. — А это значит, что?