Выживший Матео (ЛП) - Мариано Сэм - Страница 26

— Ты определенно изменила свой настрой с тех пор, как мы впервые встретились, — беспечно говорит он.

Я смотрю на него, не зная, что он знает, не зная, как бы он отреагировал, если бы я рассказала ему, но, глядя на него сейчас, я хочу знать. Я хочу признаться, сказать ему, что Кастелланос послал меня в ту первую ночь, что у меня не было выбора. Конечно, он поймет это. Он регулярно заманивает людей в ловушку, заставляя их делать что- то точно так же, как Кастелланос заманивал меня в ловушку; если кто- то в мире и мог понять, под каким давлением я это делала, то это был бы он.

Что останавливает меня от разглашения секрета, который я ненавижу хранить, так это Бет Парсонс.

За много лет до того, как я стояла в этой спальне, помогая Матео Морелли раздеться перед сном, другая женщина сделала то же самое. Женщина, которую он любил. Женщина, подарившая ему ребенка.

Общеизвестно, что он убил ее, но тело так и не нашли, и он оставил ровно столько следов, чтобы все выглядело так, будто она сбежала. Сфабрикованного следа было достаточно, чтобы уберечь его от уголовного суда, но приговор много раз зачитывался в суде общественного мнения — он убил ее. И хотя существуют различные непроверенные объяснения того, почему, каждый мотив имеет один и тот же корень — она предала его.

Матео Морелли — не тот человек, которого можно предать. Несмотря на помилование, которое он мне даровал, Матео не стал самым богатым и страшным главарем мафии в Чикаго, проявив милосердие.

Может, я и не боюсь его в общем смысле, но я не настолько глупа, чтобы думать, что я для него более особенная, чем женщина, с которой он был много лет — и она мертва.

— Могу я задать тебе неудобный вопрос? — Спрашиваю я, не встречаясь с ним взглядом, пока снимаю с него рубашку.

— Конечно. Его тон ровный, но мой желудок все еще сводит от нервозности.

Я непроизвольно делаю вдох — мне следовало бы быть осторожнее, но я не знаю, позволено ли мне спросить об этом, и я не знаю, как он отреагирует, когда я спрошу. Наконец, я встречаюсь с ним взглядом, несмотря на чувство дрожи, которое это вызывает у меня, потому что я должна иметь возможность наблюдать за его реакцией. — Что случилось с Бет?

Его глаза слегка расширяются от неподдельного удивления, и, хотя это едва заметная перемена, он делает шаг назад, подальше от меня. Мои внутренности сжимаются от страха. Мои мысли возвращаются к точным словам, которые мы только что произнесли, но я не могу отделить их от мыслей, проносящихся в моей голове. Вероятно, это был не самый подходящий момент, чтобы спросить о женщине, стоящей передо мной, не подозревает ли он меня в предательстве.

Я не знаю, чего ожидать, когда он отходит от меня, поворачиваясь ко мне спиной. Он не произносит ни слова и пересекает комнату, беря маленькую золотую коробочку с комода. Мои глаза немного расширяются, ужасающие мысли проносятся в моей голове — хранит ли он что- нибудь на память в коробке в своей комнате? Трофей?

— Обычно я не отвечаю на этот вопрос-, - заявляет он, держа коробку, пока его глаза скользят по моему телу. Платье уже было брошено в лужу у наших ног, так что на мне остались только лифчик и трусики. Я сглатываю, потому что его рассматривание не кажется теплым, но я не могу точно сказать, что это.

Заставив себя пожать плечами, я говорю: — Я пойму, если ты не захочешь. Я просто… поинтересовалась.

— Понятно, — говорит он, наклоняя голову.

Мой взгляд останавливается на коробке в его руках, но я начинаю чувствовать себя немного нехорошо. — Там ведь вроде как нет пальца, верно?

Он серьезно качает головой. — Не все. Я должна побледнеть, потому что у него вырывается короткий смешок. — Это была шутка — никаких частей тела, я обещаю.

Я выдыхаю с облегчением, одновременно пытаясь закатить глаза, как будто я все равно никогда ему не верила.

Веселье исчезает, и он остается смотреть на коробку, снова погруженный в задумчивость. Наконец, он заговаривает, контролируя свой тон. — Я не думаю, что неясно выражаю свои ожидания от людей. Я ожидаю лояльности во всех отношениях. Любить Морелли непросто, и я это понимаю. Я понимаю. Поколения женщин пытались и потерпели неудачу. Проблема в том, что… уйти — это не вариант. Если ты выбираешь жизнь с одним из нас, то все. Никаких отступлений.

Я киваю, тяжело сглатывая. Я стараюсь быть реалистом во всех вопросах, но есть определенные мифы о Матео, в которые я не хочу верить, особенно в этот. Я не в восторге от возможности того, что он занимается торговлей людьми, хотя положение Марии в его доме на протяжении последних 20 лет не дает особой надежды на то, что это предположение полностью ложно. Какие бы преступления он ни совершал в этом городе, я могу игнорировать их, если не вижу. Мне нужно было знать, что он не причинял вреда Мии, и она заверила меня, что он этого не делал. Но этот, что он способен убить свою собственную жену? Больше всего на свете я хочу, чтобы Матео сказал мне, что все считают неправильным в отношении Бет, что он просто отпустил ее и дал ей новую жизнь для ее же собственной защиты.

Не похоже, что все идет именно к этому.

Открывая замысловато украшенный золотой сундучок, он достает ожерелье — старинный золотой медальон. — Я не встретил Бет так, как встретил тебя, или так, как Винс встретил Мию, или… обычным способом. Взглянув на меня, он добавляет: — Исторически сложилось так, что все больше женщин в конечном итоге становятся похожими на тебя. Но я встретил Бет в другом мире. Я был в баре, который недавно приобрел, и она была там со своими подружками. Она поймала мой взгляд, я поймал ее. Оторвав взгляд от ожерелья, он встречается со мной взглядом. — Я встретил ее почти так же, как встретил тебя, только без скрытого мотива в виде ее желания убить меня.

Я морщусь, глядя на ожерелье. Я проиграла в очко? Отлично.

— В общем, мы полюбили друг друга обычным способом, но у меня были… сомнения по поводу уровня ее приверженности. Я объяснил ей, что, если она не готова к этому, нам следует пойти разными путями. Я сказал ей, что, как только ты согласишься, ты не сможешь отказаться позже, если передумаешь, особенно со мной. Я сказал ей это. — Протягивая ожерелье поближе ко мне, он говорит: — Это принадлежало женам моего отца. Белль была его первой женой. Мою мать звали Джослин. Его первая жена никогда не любила его, но он влюбился в нее. Я думаю, что такого рода отказы были у него каждый день в жизни.… ну, он стал злым. Моя мать была намного мягче, намного послушнее, поэтому он использовал ее как бальзам. В тот день, когда я подарил это ожерелье Бет, я рассказал ей историю Белль. Я сказал ей, что, несмотря на недостаток любви, мой отец ожидал от нее верности. Его взгляд застывает на мне, не злой, просто… настороженный. — Ты никогда не обязана любить нас, но верность — это само собой разумеющееся.

Я киваю в знак понимания, хотя от этого у меня в животе становится совсем пусто.

— Я предоставил ей выбор, чего никогда не делал мой отец. Я подумал, что это может изменить конечный результат. Перекладывая ожерелье в другую руку, он пристально смотрит на него. — Некоторые мужчины могут предлагать кольца, полные обещаний. Я предложил это ожерелье, чтобы оно висело у нее на шее как напоминание — предупреждение.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я не могу смотреть на него, поэтому вместо этого смотрю на ожерелье.

Его рука сжимается в кулак. — Она не обратила на это внимания. — Он наблюдает за мной, пока я не смотрю на него, и я вижу, что именно здесь он занимает определенную позицию. Возможно, он позволил мне заверить себя в Мии, возможно, он пригрозил мне в этой жизни водой вместо бензина, но здесь он не приносит никаких извинений. Что бы он ни собирался мне сказать, он не сожалеет об этом, и он хочет, чтобы я это знала.

— Бет выбрала меня, она выбрала эту жизнь, и ей это не удалось. Она изменила мне, она предала меня и пыталась засадить меня за решетку.