Дионисов. За власть и богатство! - II (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 8

— Слово офицера, говоришь? Если это подделка, то я зашуну их вам… так… бумага гербовая… печать княжеская… нотариус… квадрат… Вот дерьмо! Это чего, выходит, Аскольд, твой папаша вот этот луг нам незаконно прирезал? Я же трижды спросил его, когда я отправлял в город, даёт ли графство добро на расширение! Он трижды клялся, что заплатил! Вот нерадивое семя!

Он грубо впихнул бумаги мне в ладонь, пошёл к цепям и начал греметь ключами, отпирая замки на столбах. Затем запрыгнул на лошадь.

— Едьте за нами, мы обговорим условия передачи земли.

— Платоныч? — тихо спросил Рустам. — Вы уверены?

— Уверен, — я толкнул его к машине. — Садись.

Мы сели в «Антилопу Гну», поехали на малом газу. Признаться, когда мы проезжали мимо вышки, у меня на миг возникло подозрение, что нас положат перекрёстным огнём, а документы отожмут. Но лишь на миг. Интуиция меня не должна была обмануть, несмотря на несамый лестный приём — доверять этим суровым ребятам можно было, сказал себе я.

Даже несмотря на то, что мы проехали мимо строения, сплошь заваленного свежими гробами разной степени готовности.

Мы остановились у небольшого гостевого домика с открытой верандой. Красивая пышная барышня в сарафанчике уже разливала чай по кружкам.

— Я увидела, что машина идёт — значицца, будут гости! — прокомментировала она и юркнула в кухню.

Не, эта девушка не в беде, подумал я. У этой дамы явно всё хорошо, можно спать спокойно. Когда припарковались, тупай из машины запрыгнул ко мне на плечо. Старик прищурился, посмотрел, нахмурившись, потом подошёл, понюхал, сказал что-то вроде «у-тю-тю», погладил, но тут чихнул и отпрянул.

— Страш-шный зверь. Симпатиш-шный, но страш-шный. Уберите его с глаз моих! У меня на таких аллергия!

Пришлось упаковать сопротивляющегося тупая в салон, а мы уселись за стол. Чай оказался чудесным, с душистыми луговыми травами.

С ядовитыми, может, спросил меня внутренний паранойик?

Нет, ответила интуиция. Эти травить не станут. Это тебе не совет акционеров и мажоритарии транснациональных венчурных фондов.

— Фламберг… — прокряхтел Осип Эдуардович, устраиваясь за столом. — Помню, знаю. Я мальчишкой камни таскал для него. Мой дед начинал его строить, мой отец заканчивал.

— Вы потомственный строитель? — оживился я. — Очень интересно.

— Я гробовщик! — с нотками гордости в голосе сообщил Осип Эдуардович. — Вся долина пользуется моими услугами, даже из Номоконовска иногда господа заезжают прикупить уютное местечко. Но ты прав, строительством тоже промышляю. Половину каменных домов в долине — нами построено. Значит, этот твой товарищ — теперь тоже землевладелец? Зовут-то хоть как?

— Рустам. Иванов Рустам Иванович, — хмуро сообщил мой спутник.

— А по-настоящему? — спросил старик, хитро прищурившись. — Вижу по морде, что беглый!

Я поймал взгляд Рустама и кивнул. А сам подумал, что, пожалуй, настоящих фамилии и отчества у друга до сих пор не слышал.

Искандеров… Ибрагимов… Что-то в этом роде.

— Меня зовут Иванов Рустам Иванович, — твёрдо повторил он. — Я не беглый. Я тут законно!

— Молодец, хозяина не предаёт. Скажи, Алекш=шандр, как тебя там… Платонович. А нахрена этому твоему сподручному земля? Или она тебе больше нужна?

— Я планирую открыть рапсовое производство, — сказал я, решив ничего не утаивать. — Скоро открываю завод.

Старик снова расхохотался.

— Хотите подвинуть Замойш-ских? Думаете, вам это удаш-стся?

— А вы будете против? — снова вполне себе прямо спросил я. — Мне кажется, монополия — это плохо.

— Плохо, плохо… У наш с ними нейтралитет! И они ш-шкупают у меня зерно. Поэтому я в ваш конфликт лезть не собираюсь.

Но по глазам я прочитал — это он пока не собирается. Этот старый шотландский хитрец спокойно примет сторону того, кто будет побеждать. Что ж, подумалось мне. Не удалось сразу заполучить союзника — буду действовать по-другому

— Я вижу, что это не единственное такое поле. Сколько у вас гектар?

— Немного… Триста… триста десять, кажется. Или меньше. Двести девяносто — вот тот нерадивый отпрыск прирезал в начале года лишнего! — гробовщик окрикнул кого-то из столярки. — Эй! Ты что с деньгами на землю сделал, идиотина⁈ Проиграл⁈ Я тебя выпорю! И наш-шледштва лишу! Итак, у нас ош-шталась маленькая проблема. Поле уже засажено. Потрачено зерно. Проделана работа — то есть амортизация автоматонов. Да и забор нужно двигать. Как мы поступим?

— У меня есть к вам предложение. Во-первых, забор не надо переносить. Эти несчастные четыре гектара остаются пока в бессрочной аренде. Просто треть зерна с них я забираю бесплатно…

— Одну десятую! — тут же сообразил старик. — Ничего ш-шебе ты это дал — треть!

— Значит, сойдёмся на четверти, при условии, что собирать урожай будете сами. Во-вторых — сколько за тонну Замойские берут с ваших полей?

— Три… — начал старик, но тут же поправил себя. — Три с полтиной, кажется. За тонну.

— То есть пятьсот рублей вы только что накинули? Ладно. Так и быть. Я буду брать у вас по три шестьсот за тонну. Начну с одной восьмой урожая, больше пока завод не потянет.

— Хм… Маловато…

— Нормально. Потом — больше. И в третьих: я подряжаю вас на помощь в уборке урожая с других наших полей, а также на ремонт имения Фламберг и подготовку площадки под минизавод. И… не только под минизавод топлива. Условия и бюджеты этих контрактов мы обсудим отдельно, предлагаю встречу на следующей неделе непосредственно у меня…

— Зачем тянуть! Предлагаю завтра с утра, — он с предвкушением потёр ладони.

После непродолжительных дискуссий мы ударили по рукам.

Я вернулся в имение с чувством выполненного долга.

Дома меня ждал ужин при камине, приготовленный Ангелиной при участии тётушки Марго — та приехала навестить и отпраздновать окончание сделки. Имение по ощущениям опустело.

— Селяне все разъехались? — спросил я.

— Почти.

Оказалась, что из дежуривших во время охоты на Живодёра селян осталось двое — немолодая семейная пара из разрушенного Зверем дома, которым Ангелина со Степаном в моё отсутствие отдали сторожку сбежавшего мужика Замойских.

— Пообещались сторожить и по дому помогать, — сообщила Ангелина.

Я спорить не стал — не люблю слово «прислуга», но в таком имении без неё не обойтись. Одна уборка чего стоит!

Признаться, я был рад тишине и спокойствию. Дела движутся. Я на пути к построению собственной промышленной империи и восстановления честного имени своего рода.

А за ужином Ангелина протянула мне планшет, вполне себе работающий и свежезаряженный.

— Я тут откопала на чердаке старую зарядку, слегка поковыряла — вот, всё работает!

Вот тебе новость! Я уже и забыл про такое устройство мира будущего в реалиях начала двадцатого века.

— Ну-ка, дамы, дайте-ка, порисуем, — сказал я за чаем.

Я открыл графический редактор. Взял план застройки из документов. Накидал схему расположения завода. Системы хранения. Гараж для техники и автоматонов. А ближе к усадьбе — несколько строений.

— А это чего? — спросила тётушка Марго.

— А здесь будет автоматический пресс.

— Для чего?

— Для производственных целей.

— Для каких это таких целей?

— Для сугубо незаконных. Винный пресс, тëтушка. Я давно хочу спросить… Где ваш муж нашёл «Палец Ведьмы»?

Тётушка вздохнула, помрачнела.

— Мда, муж нашёл… Да ненадолго. Война с чилийским князем. Потом Замойские…

— Где искать? Где-то у данайцев?

— Забей. И забудь, — она ещё больше нахмурилась. — А ты чего спрашиваешь-то? То есть ты нашёл где-то поблизости виноградную лозу и собираешься гнать шмурдяк для того, чтобы продавать за пять копеек в порту?

— Почему это — за пять копеек? И почему в порту. Для эликсиров. Я же, чёрт возьми, алхимик.

Я сказал — и почуял что-то неладное. Что-то в моей памяти намекнуло, что я сморозил глупость.

Тётя с Ангелиной переглянулись.

— Потому что, любезный мой племянничек, всё настоящее вино для эликсиров производится исключительно босыми ногами девственниц. Желательно — в лунную ночь. И исключительно обнажённых, и возраста не слишком молодого и не слишком старого. Этому, насколько я знаю, на первом курсе любой академии учат.