Дионисов. За власть и богатство! - II (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 7

— Ты же доктор? Ты же в курсе, что это может быть не только вредно, но и полезно?

Он поёжился.

— Нет, конечно, у нас была практика, и я пару раз даже применял потом эликсир лечения…

— Ранг «Абитурьента» у тебя?

Штирц кивнул.

— Но это незарегистрированный алкоголь, а у нас нет лицензии алхимика. И сейчас ранги, говорят, будут отменять… И он нам не принадлежал.

— Я могу просто забрать всё, — предложил я, усмехнувшись. — Раз тебе не нужно. Не знаю, сколько сейчас это стоит на чёрном рынке, но это как минимум — несколько миллионов.

Доктор замолчал. Он и сам понимал, сколько это стоит. Как и понимал, что этого всего просто не могло не оказаться в этом месте, и что это большая удача. Но образование и правильное воспитание неизбежно врубали очень серьёзные барьеры в голове.

Я же давно понимал одну очень простую, хоть и стрёмную истину: обычными, ординарными методами невозможно добиться неординарных доходов. Так везде, при любом строе, в любом государстве. В любой реальности.

И речь тут не о каких-нибудь жутких преступлениях, вроде торговли людьми или разного рода совсем уж запрещённой дрянью. Нет, туда бы я точно лезть не стал, и никому не советую. А вот алкоголь…

Алкоголь в этом мире, особенно дорогой, был совсем не тем, что в моей прошлой жизни. Там, конечно, тоже многие олигархи в девяностые построили свой бизнес, сперва торгуя вагонами палёной водки, а потом постепенно переходя на что-то куда более серьёзное. Здесь же это был стратегический ресурс, очень сильный, мощный, и в категориях теневого рынка помещался куда-то между оружием, драгоценностями и ядерным топливом. Следовательно, я сразу попадал не в разряд барыг-самогонщиков, мелкой швали и тому подобных личностей. А в разряд элитариев подпольного мира, очень опасных и очень серьёзных.

Но просто так забрать эти бутылки я не мог.

— Ты знаешь, что будь на моём месте кто-нибудь другой, например, тот же Замойский, он бы не раздумывая пустил тебе сейчас пулю в лоб, — проговорил я. — Просто потому что ты теперь знаешь. И видел. Я этого делать не буду никогда. Ты мой друг, и я тебе верю. Теперь просто тебе тоже нужно поверить. Я займусь. Мы продадим это, частями или целиком, а остаток поделим.

— Соглашайся на половину. Платоныч дело говорит, — поддакнул Рустам.

— Хорошо, — после некоторых раздумий, ответил врач. — Я их потрачу на покупку оборудования для кабинета.

Я кивнул. Главное, что доктор нашёл компромисс в своей голове.

— Половину будем хранить здесь, половину — во Фламберге. Пару бутылок попробую сбыть на неделе. Ну и, господа, надеюсь, все понимают, что распространяться об этом не стоит.

На этом и порешили. Штирцей оставили обустраиваться. Пару бутылок — одну поллитровую красного и трёхсотчик крепкого, какого-то из каролинских виски — я перепрятал в машину. Время клонилось к закату, но мы решили завершить ещё одно дельце, о котором то и дело вспоминали.

— Слушай, Рустам. Помнишь, ты же получил надел, я видел документы. Уже был там?

— Не был, Александр Платоныч, когда мне, всё никак, то одно, то другое. Зверь этот, и прочее. А документы, вот они! Так и лежат.

Он достал из бардачка свёрнутую рулончиком бумажку.

— Но тут рядом?

— Да, вверх по Четвёртому ручью.

— Тогда поехали, сходим. А то когда ещё здесь окажемся.

Мы прокатились выше, мимо безлюдных полей, зарослей кустарника и заболоченной местности.

А затем — кладбище. Сперва старое, полузаброшенное, потом — с новыми могилами и вполне основательными памятниками. Затем дорога пошла в гору, к южному хребту, и мы уткнулись в стальные решётчатые ворота. Над ним висела криво намалëванная табличка:

«Владения семьи Макшейнов. Если вам дороги жизнь и здоровье, держитесь подальше».

— Макшейны… шотландцы? — хмыкнул я и вышел из машины. — Из Панамы, поди.

Рустам последовал за мной, прихватив карту.

— Селяне, когда в осаде сидели, говорили что-то про Макшейных.

— Что именно говорили?

— Что «эти — точно не придут»… Сами по себе. И к себе никого не пускают, скупые, прижимистые. Так, по плану — у нас вон то поле, — сказал Рустам, вглядываясь в карту. Вон там холм, вот изгиб ручья…

— Всë верно, — кивнул я. — Только не кажется тебе, что твоë поле уже кем-то засажено?

А все поля впереди действительно были распаханы и уже вовсю зеленели. Налево и направо от дороги шли натыканные через каждые десять метров столбы с натянутой сеткой и колючей проволокой поверху. За ними — острые метровые колья. Дорога впереди наискосок вся перекрыта несколькими мощными цепями. Вдалеке, в километрах двух выше по течению, виднелись частокол, за ним — приземистые дома и хозяйственные постройки. А ближе, в метрах трёхстах, между ручьём и дорогой — что-то вроде наблюдательной вышки. Рядом с вышкой паслись на привязи две кобылы.

Я аж присвистнул от удовольствия! Настоящая крепость! Я думал, что такая есть только у Замойских. Впрочем, селяне упоминали и про этих. С какой-то смесью опаски и уважения.

С вышки спустилась и подошла к лошадям фигура, это был мужчина в килте. Ну точно шотландцы. Незнакомец отвязал лошадь, бодренько запрыгнул и выдвинулся в сторону частокола. А навстречу ему через пару минут от усадьбы поскакали ещё два всадника, подняв пыль на дороге.

— Ну-ка, пойдём, пообщаемся, — сказал я, смело протиснулся через ворота и зашагал вперёд.

Мы не успели пройти и пятидесяти шагов, как с вышки кто-то прицелился и пальнул.

Из снайперки. Ровно в метре перед моими ногами, явно показывая намерения.

Значит, теперь мы на мушке. Значит, теперь либо поскорее сматываться, либо стоять на своём, надеясь на благоразумие.

Да. На благоразумие малознакомых фермеров, огородивших участок колючей проволокой. Рустам инстинктивно схватил в руки автомат, плюхнулся в кусты у дороги.

— Серьёзные ребята, — констатировал я. — Тише, тише, Рустам! Убери ствол! Давай-ка мы остановимся.

Я падать не стал, достал дробовик, демонстративно отвёл на вытянутой руке в сторону. Рустама тоже поднял. Крикнул:

— Эй! Мы поговорить!

— Мы не ждали гостей! — раздался голос из мегафона в вышке. — Стойте где стоите!

А скакуны тем временем уже приближались. Двое всадников, один впереди, помоложе, в брюках, с весьма солидным стволом, наставленным на нас. А второй был стариком. Но таким стариком, с которым лучше не встречаться на безлюдной дороге.

Килт, цветной берет, армейский кортик на перевязи. Беззубый, кривоносый, а лицо злое-злое. А конь — гнедой, крепкий, очень красивый.

— Вы кто такие! Я вас не звал! — прошепелявил он. — Убирайтесь отсюда, а не то скажу своим внучатым племянникам пальнуть!

— Меня зовут Александр Платонович де Онисов. Я новый хозяин Фламберга…

— Фламберга? — старик поменялся в лице, спрыгнул с лошади. — Я не ослыш-шался? Ощ-щень интересно. Это как это так может быть? Ты убил Антона Замойского?

— Нет. Пока нет. Я выиграл Фламберг в карты.

Старик пару секунд обдумывал услышанное, а затем разошёлся хриплым смехом, переходящим в кашель.

— Серьёзно? Погоди, а ты не тот ли паренёк, который грохнул Живодёра? Видал утром в газетёнке.

— Тот. Разрешите узнать, с кем я имею честь общаться?

— Меня зовут Осип Эдуардович Макш-шейн. Эт моя земля. Моего рода. Вот уже два столетия. Начиная от ворот и до вон тех ш-шкал.

Мы переглянулись с Рустамом. Я жестом попросил бумаги.

— Есть небольшая проблема, Осип Эдуардович. Мой сподручный, как и любой другой новопоселенец, получил из рук князя грамоту, по которой четыре гектара принадлежат нам.

— Пусть подотрётся своими!.. — начал паренёк, оставшийся в седле.

Но старик жестом его остановил и принялся перелезать через цепи, нас разделявшие:

— Нет-нет, мы, конечно, позволим сейчас показать этим сударям швои пиш-шульки… Ну-ка, давай сюда…

— Вы же дадите слово офицера, что мне не придётся восстанавливать эти бумаги?.. — начал я, но тот грозно зыркнул на меня и принял документы.