Пацаны в городе. Война казанских улиц - Гафаров Артур Айратович - Страница 20

«Зорге». Интересно, что существовало сразу четыре логотипа этой улицы: кому как нравится. Кроме этого знака наносили и ZORGE, и RZ, и просто РЗ. А иногда добавляли девиз: «К нам никто не сунется!» А расшифровывается логотип «ZVS» как «Зорге – великая сила».

Поступил в КХТИ довольно легко (без содействия моего отца не обошлось!), но учиться не мог – завалил первую же сессию и ушел. Потом, конечно, армия – но в десант не взяли из-за плохих характеристик: только стройбат. Потом вроде все как у людей – свадьба, рождение ребенка…

Я к этому времени уже не видел его восемь лет – понятное дело, что особо не скучал. Неожиданно он позвонил и пригласил в гости – посидим, мол, поговорим. Пару раз зашел к нему – все-таки и жена его меня прекрасно знала с детства, но впечатление было тягостное: какая-то «торговая семейка» – разговоры только о деньгах, о товаре и коммерции. Ходил Альберт уже не в телогрейке, а в спортивном костюме Adidas, что массово привозили наши челноки из Польши, перемещался на красной «восьмерке». И то и другое снова почти боготворил – говорил мне: «А ты почему себе такой спортивный костюм не купишь? Денег нет?» Я так и представил себе, как я в спортивном костюме появляюсь в нашей редакции и спрашиваю: «Ну что, братки, как дела?..»

Тогда, в 1991-м, все поголовно занимались коммерцией – Альберт признался, что вместе со своими подельниками с «Грязи» просто «гонят» поддельную водку в гараже и сбывают через магазины его тещи. Что они там «химичили» в гараже и сколько людей отравили этим своим «шмурдяком» – одному Богу известно. Бизнес на паленой водке – тот еще. Вскоре пришло первое предупреждение: он вез заправленный газовый баллон на дачу, а баллон пропускал – он закурил, машина взорвалась! Он выжил, но серьезно обгорел – огонь все же пощадил лицо, но выглядел он ужасно: иногда мы с ним сидели в бане, и он смотрелся как вампир или зомби. Там, в 5-й бане, сакральном месте отдыха для всех на «Грязи», я познакомился с его «паханом» – он был намного старше нас, немногословный, весь в наколках. Мы пили пиво, а он только минералку.

Я посмотрел на его крепко сбитую фигуру 56 размера и спросил: «А вам штаны американские не нужны?» – при этом я имел в виду джинсы богатырского размера, которые привезли знакомые и отдали мне на продажу. Он сразу оживился, заинтересовался и приехал ко мне домой уже на следующий день – но быстро разочаровался: «Я думал, что вы брюки какие-то мне предлагаете – джинсы не мой стиль…»

Мои слова о том, что «за паленую водку вас всех когда-нибудь посадят» – зародили сомнение в криминальной голове Альберта (один его собрат по группировке к этому времени уже открыл свой швейный цех!), и мы решили заработать просто на перепродаже товара. Моя идея состояла в том, чтобы купить десять километров полиэтилена по дешевке (так называемая «разносортица», уцененная в два раза) и продать его весной дачникам под парники. Мы паритетно скинулись, купили полиэтилен, а хранить его решили на складе его отца – он к этому времени стал уже директором дома быта при Пороховом заводе: свободных помещений там было полно.

Но идея сотрудничать с человеком – носителем криминальной психологии – была не из лучших: уже через месяц он пришел и попросил «отдать его деньги». То есть выкупить его долю за полиэтилен. Мол, ждать до весны не могу, доллар дорожает – легче заработать на «зеленых». А со складом проблем, по его словам, не будет – держи, пока не продашь. Еще через месяц его ушлый папаша потребовал… деньги за аренду склада: ни о каких заверениях сына он и слышать не хотел. И тут мне повезло – я дал объявление в газету о продаже полиэтилена «для дачников». И на меня тут же вышли ребята из Кирова: они и купили всю партию, а я неплохо на этом заработал. Потом они приезжали еще несколько раз – я продал им еще порядка двадцати километров полиэтилена: помню, как я, минуя братков и охрану, вывозил товар с «Оргсинтеза», а моя мама оформляла все документы – я больше переживал за кировских ребят, чтобы они не попали под наш рэкет.

В 1991 году бизнес был тот еще – все кругом мечтали заработать на посредничестве и предлагали друг другу «перепродать «КамАЗы» по факту»: на деле же посредников было море, а настоящего товара очень мало – поэтому продавали в основном «воздух». Типа: «Тебе нужен вагон варенья?» – «А что, интересно», – после этого человек шел искать «вагон варенья».

Вспомнишь начало 90-х и вздрогнешь – я на отдых в Гагры взял пять блоков сигарет Winston и продал их с хорошим наваром в местном баре. Потом, по дури, решил продать… газовый баллончик на базаре (взял на всякий случай, для самообороны): в результате торговцы позвонили в… местное отделение КГБ, и меня прямо в плавках, с пляжа, забрали и продержали полдня на допросе. Ничего доказать не смогли, отпустили, а еще через неделю в наш санаторий нагрянули… местные бандиты – они решили, что мы с братом какие-то богатые казанские коммерсанты и потребовали «отстегнуть с доходов». В конечном счете мы отбились и от бандитов, но отдых на море, согласитесь, был испорчен окончательно.

А в это время в Казани мой друг должен был завершать сделку по продаже очередной партии «КамАЗов», но в нужный момент никаких «КамАЗов» на месте не оказалось, а покупателями были какие-то братки из местной группировки – они буквально навели автоматы на моего друга со словами: «Где товар?..»

Я и костюмы себе спортивные в конечном счете купил, чтобы не выделяться на общем фоне: правда, не Adidas, а USA Champions и Nike. Они стоили в 1992 году уже в районе двух тысяч рублей: цены потихоньку падали. Собственно, эти костюмы даже сейчас хранятся где-то в кладовках – качество оказалось неплохое, а вот олимпийки гопников 1980-х – это уже редкость. Хотя у меня хранится до сих пор настоящий раритет 80-х – кристально белый финский спортивный костюм 1982 года: настоящий костюм олимпийских чемпионов – он продавался в магазинах и стоил фантастические 80 рублей. Сейчас в Avito повышенный спрос на одежду тех лет – продают и раритеты из кладовок, и стилизации: шапочку с помпоном классического образца 1983 года, один в один, мой сын купил в магазине Reserved за 300 рублей.

…В конечном счете Гарай вслед за всей казанской братвой засобирался в Питер и Москву – в последний раз я увидел его осенью 1992 года: он будто просил моего «благословения» на отъезд. У меня появилось какое-то тягостное предчувствие: «Нечего вам там делать, ничем хорошим это не кончится. Предлагаю тебе лучше заняться легальным бизнесом: возьму тебя коммерческим директором в нашу новую газету». Он тут же спросил: «А какая зарплата?» А я в ответ, как в «Земле Санникова»: «А вот про жалованье пока забудь – первую зарплату получишь через год». Он только посмеялся, сел в машину и уехал – и больше я его не видел: ни живым, ни мертвым…

Говорят, что он тогда уже плотно сидел на наркотиках – я ничего про это не знал, но странности в его поведении, конечно, были. Еще один наш одноклассник, которого он затащил в группировку – хороший и добрый по жизни парень! – плотно подсел на наркотики и умер от передоза в 1997 году. Перед этим он обошел всех одноклассников – собирал деньги под предлогом… надуманного «юбилея классной руководительницы»: потом на все деньги купил наркоты и откинулся. Вдова его еще долгое время возвращала эти «взносы на юбилей».

Через год я на улице встретил деловитого отца своего одноклассника – спрашиваю, как дела у Альберта в столицах?.. Папаша самодовольно похвалился: «Все хорошо, он там хорошие деньги заработал – вот квартиру купили в «сталинке» на Достоевского, ждем возвращения домой». А еще через полтора года я узнал, что Альберта убили – вместе с женой.

Ребенок, слава богу, был еще маленький, поэтому быстро пережил стресс – маленькие дети быстро все забывают. Его вырастила, как могла, сестра Альберта. И сейчас ему уже тридцать два, и он живет где-то в районе бывшего завода «Тасма». Отец Альберта был просто раздавлен смертью сына – начал ходить по району в каких-то рваных трениках, с безумными глазами: на это было тяжело смотреть. Однажды он позвонил мне и сказал: «Как вы, его друзья, могли допустить все это? Почему вы его не остановили?..» Я ответил: «А разве он слушал кого-нибудь?» Он сказал, что ни о чем не догадывался, думал, что сын просто занимается коммерцией. В конце предложил: «Собери друзей, давайте посидим, помянем его…» Я обзвонил кого мог – никто не согласился. Настоящих друзей у него уже давно не было, сам я тоже не пошел…