Красная дорама 2 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 33

— Ну а как же, — совершенно не понял моего недоумения ответственный секретарь. — Политическая учеба, товарищ Чон — дело первостепенной важности! Тем более, что и тема — сверхактуальная!

— Тема? — не без любопытства переспросил я.

— Поручено разучить новую песню! — сообщил мне собеседник.

— Песню⁈ — опешил я.

Что еще за детский сад, средняя группа?

— Посвященную Тридцатидневной весенней битве! — энергично продолжил Гу. — Текст официально утвержден и опубликован! — достав из-за пазухи аккуратно свернутую газету, ответственный секретарь прямо-таки торжественно протянул ее мне. — Вот, ознакомьтесь: на предпоследней странице!

Все еще подозревая какую-то странную шутку, я развернул номер — это была, не много не мало, «Нодон синмун» — и действительно увидел среди строгих колонок статей легкомысленные столбики стихов, а под ними — нотную запись. На партитуру обращать внимания не стал, а вот по тексту глазами пробежался. В трех куплетах и припеве пять раз мне встретилось имя Высшего Руководителя и четырежды — слово «битва», как вариант — «бой». Это не считая рефрена в конце.

— Разучим сегодня в бригаде — и станете время от времени исполнять! — воодушевленно заявил ответственный секретарь. — Ну, по мере, так сказать, вдохновения!

Нет, это он все на полном серьезе!

Ну все, пропал калабуховский дом! Будем теперь песни распевать!

— Так, как бы это… — не нашелся сходу, что бы тут ответить я. — Не поздновато спохватились? Тридцатидневная битва-то уже на исходе!

— Совсем вы тут, в деревне, отстали от жизни, товарищ Чон! — покровительственно усмехнулся Гу. — Выдвинута инициатива сделать майскую битву ежегодной! Мы, в Пэктусан, этот почин тоже уже всемерно поддержали! Окончательное решение наверху пока не принято, но уверен, оно не за горами! И данная публикация, — ткнул он пальцем в газету в моих руках, — лучшее тому подтверждение!

— Да, наверное, — кивнул я, возвращая собеседнику его «Нодон синмун».

— Так что сразу после ужина жду всех наших, из Седьмого Управления, здесь, в Администрации, — подытожил столичный гость. — Помещение нам выделят.

— Так, постойте, — нахмурился я. — Сразу после ужина — никак не выйдет! У нас еще в поле не все на сегодня закончено.

— Завтра доделаете, — невозмутимо пожал плечами Гу. — Приоритеты, товарищ Чон, приоритеты!

— Вот именно: приоритеты! — вскинулся я. — Там у нас рассада не высаженная осталась — под открытым небом она за ночь может загнуться! А это уже — прямой ущерб государству! Ну и пустые ящики нужно сегодня же вернуть в теплицу — такой здесь порядок!

— Да? — малость скривился ответственный секретарь. — Хм… — озадаченно почесал он подбородок. — Погубить народную рассаду — это, конечно, никуда не годится… Что ж, тогда — доделывайте! — милостиво разрешил он. — А как закончите — и проведем наше собрание!

— Это уже довольно поздно будет, — заметил я.

— Ничего, я особо не спешу, — проговорил Гу — правда, с несколько меньшим, чем прежде, пылом.

Ты-то, блин, может, и не спешишь — а то, что люди придут с поля усталые вусмерть?

Да и у самого у меня были на сегодняшний вечер вполне определенные планы — в них фигурировала Ким Чан Ми, а вот столичному гостю с его патриотичной песней там не то чтобы было предусмотрено достойное место…

С другой стороны…

— Товарищ Гу, а на чем вы сюда приехали? — быстро спросил тут я.

— На машине, что продукты для вас из Пхеньяна возит.

— Большая машина? Проходимая?

— Обычный бортовой грузовик. А что?

— Она еще здесь? — проигнорировал я встречный вопрос собеседника.

— Да, как управлюсь, назад меня повезет…

— Товарищ Гу, у меня есть предложение! — выпалил я. — А давайте проведем это ваше собрание, так сказать, в выездном формате! Прямо в поле! Учить слова песни ведь и там можно! А машина ваша и бригаду на чек доставит, и затем отвезет наши ящики в теплицу! Тем самым, мы с вами и дело сделаем, и сэкономим друг другу часа два времени!

— В поле? — зримо напрягся ответственный секретарь. — Ну, не знаю… Как-то это…

— По-моему, очень в духе Тридцатидневной битвы! — с пылом принялся развивать наступление я. — Только представьте: сумерки, рисовый чек — и над ним раздается… как там в песне? «Майский бой, майский бой — встанем плечом к плечу мы с тобой…»

— «Плечом к плечу — все вместе», — менторским тоном поправил меня собеседник, похоже, выучивший уже спущенный сверху текст на зубок. — А вы знаете, товарищ Чон… — продолжил он задумчиво. — Что-то в этом и правда такое есть! Давайте рискнем! Едем в это ваше поле!

— Едем! — подхватил я. — «Плечом к плечу — все вместе!»

* * *

— Запашок тут, конечно… — пробормотал ответственный секретарь, брезгливо морща нос с дамбы.

— Таков он, истинный аромат Тридцатидневной битвы, — хмыкнул я. — Прошу прощения, товарищ Гу — еще пять минут на организационные вопросы, — попросил затем.

— Да, товарищ Чон, я пока как раз аппаратуру налажу, — благосклонно кивнул мне столичный гость.

Ящики уже благополучно отнесли к машине, загрузили — и грузовик уехал. И теперь мужская половина бригады сидела в рядочек на дамбе, вся из себя готовая учить духоподъемные стихи. А женская, стоя по колено в воде, вовсю ковырялась с рассадой — дамам предстояло совмещать работу с участием в собрании.

И картина эта как-то мне не очень нравилась.

— Есть рацпредложение! — сообразив, что тут, на мой взгляд, не так, подошел я к мужикам. — Раз уж ящики в теплицу нести не нужно — помогите, что ли, нашим товарищам девушкам!

Надо сказать, бурным энтузиазмом моя идея встречена не была. Не бурным, впрочем — тоже. Ну да, вековые традиции же…

— С чего бы? У них своя работа — у нас своя… — буркнул кто-то.

— Вот именно! — поддержали его сразу несколько голосов.

— Вашу работу я с вас снял, организовав машину! — напомнил я.

— И что нам теперь, туда, к бабам в воду лезть? Задницей вверх становиться? — хмуро кивнул на чек Пак. — Уж я бы лучше ящики нес!

Вокруг него одобрительно загудели.

— А потом — еще пришлось бы идти на собрание! — не уступал я.

— Да и пусть!

— Товарищ Чон, в самом деле, всегда же так делается: мужчины — подносят, женщины — сажают… — веско заметил Ким.

И этот туда же?

— Будем поступать, как всегда — так к Восьмому с Девятым и не приблизимся! — угрюмо буркнул я. Хотел добавить что-нибудь вдохновляющее в местном духе, но ничего кроме давешнего «Плечом к плечу — все вместе!» на ум не пришло, а это почему-то показалось безумно пошлым.

— Вот хочешь — сам и иди! — едко бросил мне между тем Пак.

Остальные, правда, будто бы притихли. Но и с мест не сдвинулись.

— Так и пойду! — запальчиво заявил я. — Должен же хоть кто-то!

Оглянулся на женщин. Некоторые из них — как, например, Ким Чан Ми — работали босиком, другие — в высоких резиновых сапогах…

Разуваться я побрезговал — и, прихватив охапку рассады, сошел в воду как был. Берцы, конечно, сразу залило, ну да и ладно, дома потом просушу, они в этом плане как раз должны быть хороши — если, конечно, Джу не подсунули подделку под известный бренд…

Я встал слева от Пак Су Бин — в ряду та была крайней. Покосился на соседку — та втыкала рассаду не по одному росточку, а сразу небольшими пучками. Нагнувшись к воде, стал делать так же и я — краем глаза пристально следя при этом за дамбой.

Долгих несколько секунд там ровным счетом ничего не происходило, а затем Ким поднялся на ноги, что-то сварливо буркнул — и принялся разуваться. Затем зашевелились и остальные…

Пошел процесс!

Последним в воду спустился Пак.

— Товарищ Гу, мы готовы, можно приступать! — поднял я голову.

— Прекрасно, — кивнул с дамбы столичный гость. — Итак, товарищи, открываем наше собрание — проходящее сегодня в таком вот необычном антураже! — начал он. — Совместным решением партийного комитета, ячейки Союза молодежи и отделения профсоюза провести его поручено мне. Протокол, видимо, стану вести сам… Ладно, не важно, потом его заполню… А на повестке дня у нас с вами — разучивание новой песни, посвященной Тридцатидневной весенней битве! Сначала давайте все вместе послушаем ее — в исполнении Государственного Заслуженного хора Корейской народной армии!