Богатырь сентября - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 6

И этот день они следовали за морским всадником. Вечерело и солнце садилось, когда впереди показался дикий берег; за неширокой полосой песка тянулась полоса камней, поросшая кустами шиповника, а сразу позади них стеной вставал густой лес. Следуя за Стримоном, Трофим завел корабль в небольшую бухточку, где можно было перекинуть дощатые сходни на камень, а с него перебраться на песок. Салтан вышел первым, потом переправили Елену, держа ее за обе руки; она покачивалась на шатких мостках и весело взвизгивала, но, похоже, приключения ей нравились. Хоть и обидно, говорила она себе, что Гвидон потерял жену и город, но, не случись этого, она так и сидела бы, мать при взрослом сыне с невесткой, до срока постарев на двадцать лет! А теперь этот лес! Прыгнув на песок в объятия Салтана, она сразу подняла глаза: куда это нас принесло? Толстые сосны ратным строем стояли плечом к плечу, кустарник щерился, выставив копьями колючие ветки. Как знать, что за пугающие чудеса в нем таятся – но так хотелось знать!

Вскоре все корабельщики оказались на берегу и принялись устраиваться на ночь: на твердой земле спать все же приятнее, чем на качающейся тесной палубе.

Салтан оглянулся: Стримон сидел на большом камне, спустив хвост в воду.

– Теперь прощайте! – Морской витязь махнул рукой. – Довел докуда смог. Отсюда иные у вас провожатые будут… коли сумеете договориться с ними.

– Где же искать их? – Салтан оглядел пустой берег – из живых существ видны были только вездесущие чайки.

– В траве у опушки поищи, – туманно ответил Стримон, сделав скучное лицо: дескать, это все.

– Иди, поблагодари! – Царь кивнул сыну.

Гвидон подошел, пробираясь по камням и стараясь не поскользнуться. Стримон, насмешливо щурясь, следил, как тот приближается, словно оценивал, насколько близко подойти у князя молодого хватит смелости.

– Спасибо тебе, витязь морской, что проводил и помог! – Гвидон поклонился и улыбнулся. – Кланяйся от меня всем братьям твоим, Понтарху и дядьке Черномору!

– Уж поклонюсь. – Стримон широко улыбнулся и с вызовом протянул руку. – Бывай здоров!

Гвидон азартно ударил по его ладони своей – не напугаешь. Вдруг Стримон бросился спиной в воду, не выпустив его руки, и оба в шуме брызг исчезли в волнах.

Дико закричала Елена, вскрикнули корабельщики, побежали к воде. Гвидон, отплевываясь, встал на ноги: ему здесь было едва по пояс, но его щегольский кафтан и штаны оказались мокры насквозь.

– Ах чтоб тебе, чертяка морская! – с веселым негодованием закричал он, фыркая и оглядываясь в поисках Стримона. – Селедка в шлеме, вобла недосушенная!

В ответ раздался торжествующий смех. Среди пляски волн Стримона не было видно, пряди его волос растворялись в лентах морской пены. Только переведя дыхание, когда Гвидон уже выбрался, опираясь на руки корабельщиков, на берег, Елена увидела вдали, шагах в ста, широкую мокрую спину уплывающего прочь рыбочеловека. Мелькнул над водой широкий хвостовой плавник – и пропал.

Помахав рукой вслед, Елена отвернулась от моря и устремила долгий взор на стену чащи. Громада леса неудержимо притягивала ее. Они с сестрами выросли в стольном городе Деметрии, в лес выбирались лишь за грибами и никогда там не ночевали, поэтому вечерний лес с его влажным дыханием и криками сов был для нее полон чудес. А уж этот и подавно.

– Не отходи далеко! – велел жене Салтан, видя, как Елена, будто прогуливаясь, подбирается все ближе к опушке. – Мало ли, что там водится…

– Но все равно же придется идти за сушняком. Я только посмотрю, нет ли тропинки.

Вот она оказалась возле кустов шиповника, пригляделась, протянула руку… ахнула.

– Что? – Салтан оглянулся. – Укололась?

– Нет! – Елена взглянула на него большими глазами. – Посмотри – эти цветы черные!

Салтан приблизился. Кусты были усыпаны цветами, но лепестки их были черны как ночь. Пробирала дрожь при виде этой зловещей красоты, из глубины леса тянуло влажным, стылым ветром с запахом болота.

– Просто уже темно. – Салтан обнял жену за плечи, наклонился и поцеловал в висок. – Они красные. Завтра увидишь.

«Они черные!» – упрямо сказала Елена про себя, прижимаясь к его плечу и глядя в сплетение ветвей. Не зря же это место называется Диволесьем.

– Что тут у вас? – К ним подошел Гвидон с топором в руке. – Батюшка, мы с Трофимом и Стефом за хворостом пойдем! Каши сварим, пшено еще есть.

– Жаль, твой хвостатый друг не вынес нам еще ведерка рыбы, прежде чем исчезнуть! – вздохнула Елена.

– Обойдемся без хвостатого друга! – сказал Салтан. – На корабле есть сети – поставим на ночь, к утру будем с уловом. А в лес не ходите. Плавника вон полно, пусть парни соберут. В лес уж завтра, как рассветет. А то в ночи сами попадете на ужин невесть кому.

– Хотела бы я тоже заглянуть в этот лес… – протянула Елена.

– Сиди! – Салтан кивнул ей на площадку, куда корабельщики вынесли тюфяки для ночлега. – Нечего тебе там делать.

– Да, мало ли, какое там чудо-юдо! – поддержал его Гвидон. – Кику бы сыскать – не хватало еще, чтобы и ты пропала, матушка!

– Заботливые вы у меня! – язвительно промолвила Елена.

Вот повезло – она подвижна и любопытна, как всякая восемнадцатилетняя девушка, но у нее не только строгий муж, но в придачу и бдительный сын, который держится, как старший брат!

Однако именно Елена и сделала важнейшее открытие. Пока Гвидон со спутниками собирал выброшенные морем куски дерева, она прошлась вдоль опушки и вдруг увидела в траве что-то блестящее.

Что это? Жучок-светлячок? Подойдя ближе к огонечку на земле, Елена наклонилась, подняла что-то… и вдруг закричала:

– Гвидон! Гвидон! Смотри скорее, что я нашла!

Сын, а за ним Салтан спешно подошли к ней.

– Скорлупа! Смотри – это наша скорлупа! – Елена протянула сыну ладонь, на которой горел уголек, не обжигая кожу.

Гвидон наклонился, осторожно взял уголек… и тоже охнул. Это была половинка ореховой скорлупы – из чистого золота. Другой бы подивился самому диву, но Гвидон, подняв глаза на мать, был изумлен только тем, где именно его нашел.

– Это же наша… – повторил он. – От белки… Батюшка! – Он повернулся к Салтану. – Белка моя в хрустальном теремке орехи грызла – вот такая же скорлупа была…

– Так где же твоя белка? – Салтан огляделся, ожидая обнаружить веселую зверюшку-плясунью где-то на ветвях сосен.

– Не знаю… Она со всем дворцом пропала…

– Значит, она была здесь! – Елена схватилась за его руку, в которой он держал скорлупу.

– Но как она бы сюда попала? – Гвидон тоже огляделся.

– Твой хвостатый приятель сказал, – вспомнил Салтан, – мол, в траве найдешь следы…

Все трое посмотрели друг на друг.

– Выходит, – Гвидон крепко сжал половинку скорлупы в ладони, – это тот самый след и есть!

Но вот корабельщики развели костер, набрав плавника, повесили котел. Когда пламя заиграло языками, темнота вокруг сделалась непроглядной. Поев, выставили дозорных и легли спать. Елена, не привыкшая ночевать под открытым небом, долго не могла уснуть. За спиной у нее лежал Салтан, обнимая ее сзади для надежности и укрыв своим плащом; он легко заснул, привыкнув за время войны к походным условиям, и тревожился лишь о том, чтобы ночью не пошел дождь. Но Елену тревожило все: и слишком жесткое ложе, и ветер с моря, и крики птиц в лесу. Гвидон тоже спал, как дитя, приложив к груди зажатую в кулаке скорлупку.

И снова, как в той запечатанной бочке, что носилась по волнам, Елена не переставала дивиться чуду: в темноте все тело ее сына, лицо с закрытыми глазами источало тихий свет, а светло-русые кудри сияли солнечным золотом…

Глава 4

Отец и сын покинули морской берег совсем рано, едва рассвело.

– Сколько ждать-то тебя повелишь, государь-батюшка?

Вопрос задал Салтану кормщик Трофим, и Елена, с обиженным видом сидевшая на песке, повернула голову. И Салтан, и Гвидон решительно отказались взять ее с собой в поход – почти в один голос. Да, все так: она не умеет ходить по лесу, и туфельки у нее парчовые, и платье для дворца, а не для леса, и опасно это, и не привыкла она к дальним переходам… Однако тягость ожидания страшила ее сильнее любой опасности. Как долго придется ждать? Никто и гадать не брался, что там обнаружится в лесу и сколько времени придется это нечто искать. Управятся до вечера? За три дня? За три года? Однако идти надо: золотая скорлупа была слишком ясным знаком, что именно здесь будет разгадка. Утром Гвидон еще походил по опушке и нашел едва заметную тропинку – скорее простую прогалину, где деревья стояли чуть менее плотно, и вдоль нее шагов за сорок нашел еще три осколка золотой скорлупы. Теперь он притоптывал на песке от нетерпения, пока Салтан спорил с обиженной Еленой. Впрочем, недолго: с семи лет сидевший на царском троне, Салтан умел поставить на своем без лишних слов, и даже любовь не могла его смягчить. Скорее наоборот.