Артефакт острее бритвы (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 64

— Всё, столковались мы с бабёнками! Они вообще безотказные!

— Без меня! — покачал я головой.

Дарьян замялся, и фургонщик наклонился к нему, что-то быстро зашептал на ухо. А я отвлёкся на звук распахнувшейся двери и нахмурился. В подвальчик невесть с чего заявилась Беляна.

Один из подручных Карпа присвистнул, но главарь легонько стукнул его узловатым пальцем по лбу и усмехнулся.

— На чужой каравай рот не разевай!

Огнич как раз вытянул книжника из-за стола.

— Идём! В тяни-толкай поиграем!

Дарьян повернулся, увидел девчонку и страшно смутился, но на попятную не пошёл, только глухо буркнул:

— Поиграем, ага…

Беляна подошла и улыбнулась.

— Здравствуйте, мальчики! — Она сняла и встряхнула жакет, после оглянулась на стол с девками. — Уже уходите? И ты, Лучезар?

— Ухожу, — кивнул я, — но не с ними. Ты-то чего здесь забыла?

— Тебя искала. Устала — сил никаких нет, да и на сердце неспокойно, — пожаловалась девчонка, села рядом и сцапала мою кружку.

Ёрш поторопил парней, те попрощались с Беляной, отсалютовали на прощание мне и утопали из подвальчика в компании пары разбитных девиц.

— Ох, толкнул ты мальчика на кривую дорожку, — улыбнулась Беляна. — Погрязнет теперь в разврате!

— Давай тоже закругляться! — потребовал я.

— Погоди, хоть пиво допью! — заявила в ответ барышня, вновь приложилась к ополовиненной кружке и вздохнула. — Не нравится мне всё это…

— Тут вообще нравиться нечему.

Черноволосая пигалица мотнула головой.

— Да я не о том! В усадьбу охрана ревизора заселилась. Везде свои носы суют и служанок за ляжки щиплют.

— И тебя?

— Пусть только попробуют! — фыркнула Беляна, покачала в руке кружку и поморщилась. — Но, один чёрт, возвращаться туда не хочется.

Я пожал плечами.

— Так давай посидим тогда. Чай, не выгонят.

Охотники на беглых рабов натянули куртки, Карп первым двинулся на выход, но по пути не удержался и завернул к плешивому дедку, мерзко ему улыбнулся.

— Ну что, старый хрыч, теперь-то примешь ставку?

Он щелчком пальца подкинул к потолку крупную серебряную монету и упустил её, не сумев перехватить в воздухе. Целковый звякнул о половицы и подкатился к нашему столу, я машинально проследил за ним взглядом, непроизвольно наклонился и…

Щёлк! Вспышка, тьма.

Глава 25

11–24

Очнулся на столе. Полулежал, навалившись на него грудью, голова была повёрнута в сторону и прижималась щекой к столешнице. Когда в глазах чуток прояснилось, увидел, что примерно в такой же позе замер принимавший ставки дедок, в его безжизненных глазах застыла пустота. Один из подручных Карпа стоял рядом и с довольной ухмылкой подкидывал и ловил тощий кошель.

— Вы что творите⁈ — пробился сквозь звон в ушах крик буфетчика. — Какого чёрта, Карп⁈

— Ставки он в долг не принимает! Ха! — донёсся откуда-то сбоку бас предводителя ватаги охотников на беглых рабов, и он тут же рыкнул: — Да не дёргайся ты, шалава!

Дальше — сочный шлепок оплеухи.

Сознание ещё толком не прояснилось, но кое-как оторвал щёку от липкой столешницы, оглянулся и обнаружил, что громила прижимает к стене Беляну. Та отчаянно вырывалась, да только куда там! Когда противник почти в три раза тяжелее и не дурак подраться, дёргайся — не дёргайся, толку не будет.

Бородач ударил наотмашь, голова девчонки мотнулась, она обмякла.

Какого чёрта⁈

Послышался звук рвущейся ткани, я попытался выпрямиться, но сделать это не позволила надавившая меж лопаток ладонь. Стоявший надо мной охотник на беглых рабов сказал:

— Карп, он очухался уже!

— Да и чёрт с ним! — отозвался главарь. — Подождёт!

Но бородач, что подкидывал и ловил кошелёк, этого не одобрил.

— Сначала дело, развлекаться потом будем! — прогундосил он. — Девка никуда не денется!

— Ладно! — нехотя сдался Карп. — Крошку оставим на сладкое.

На сладкое? Да я вас…

Но только потянул в себя небесную силу и шею будто удавка сдавила. И не какая-то призрачная, а самая настоящая.

Ошейник! На мне — зачарованный ошейник! И точно такой же на Беляне!

Черти драные, вот так влипли!

Всего так и продрало ужасом, я нашарил левой рукой стальные звенья, но оттянуть их от кожи не смог. Не получилось даже просунуть под них пальцы — ошейник оказался затянут на совесть.

— Не дёргайся!

Меня ещё сильнее прижали к столешнице, но я уже очухался и сообразил, что шею стискивает не обруч должным образом зачарованных кандалов, а всего лишь рабский ошейник — один из тех, коими обезвреживали шаманов и прочих одарённых антиподов.

— Боярин! — позвал Карп. — Посмотри на меня!

В волосы немедленно вцепилась пятерня, голову развернули, и я обнаружил, что главарь ватаги всё так же прижимает Беляну к стене. Мы встретились взглядами, и Карп довольно осклабился.

— Если ты ещё не понял, нам за тебя заплатили. Заказ мы так и так выполним, но умереть можно по-разному. Быстро и легко или крайне паскудно. Выбор за тобой!

Тот громила, что вцепился в мои волосы, наклонился и чуть ли не в ухо произнёс:

— Раз уж ты взаправдашний боярин, то и кубышка немалая где-то заначена должна быть. Мертвецу золотишко ни к чему, а лёгкая смерть — это большое дело. Когда жилы из тебя тянуть начнём, один чёрт, всё выложишь, так зачем мучиться?

Третий тоже молчать не стал.

— А если прям расщедришься, мы ещё и голову того, кто тебя со свету сжить решил, принесём! — произнёс он гнусавым простуженным голосом.

Какой-нибудь наивный дворянчик в это ещё мог поверить, но только не я. Да и денег не было. Всё что было — это желание жить и убивать. О да! Сейчас я не просто не хотел подыхать, сейчас мне этого было уже мало.

Я обратился к небесной силе, потерпел неудачу и толкнулся своей волей вовне.

В себя, из себя. Вот тебе и тяни-толкай!

Раз-два! Сюда-туда! И снова!

Рабский ошейник был зачарован не особо качественней того, что запирал духа в теле ищейки Псаря, а я за минувший год изрядно развил свой талант, более того — целенаправленно тренировался вбирать в себя энергию. И был в этом получше прочих!

Давай же! Давай!

Стальные звенья раскалились в один миг, следом на столешницу пролился расплавленный металл. Болью обожгло почище, чем при прожиге меридианов, но — плевать! Переживу!

— Эй!.. — начал было прижимавший меня к столу бородач, и я отпихнул его приказом отторжения, попутно извернулся и ткнул растопыренной пятернёй в лицо.

Сдохни, тварь!

Напитывать небесной силой узлы не было времени, ударил аргументом. Малая печать воздаяния вспыхнула пурпуром, и громила с жутким воем отпрянул, принялся царапать лицо ногтями. Только без толку — порча стремительно вгрызлась в плоть, завоняло гниющим мясом.

Увы, сотворил я заклинание большей частью за счёт собственных жизненных сил, поэтому неподъёмным грузом навалилась дурнота, колени подогнулись, в голове помутилось, и устоять на ногах не получилось, плюхнулся обратно на табурет.

Карп вмиг оттолкнул от себя Беляну и выдернул из кобуры револьвер, его гнусавый подручный ринулся через подвальчик с обнажённым мачете в руке, а во мне небесной силы ни на грош: ни ударный приказ не сотворить, ни отторжением пулю не остановить!

Я, как сидел, так и качнулся в сторону, начал заваливаться набок в тщетной попытке выгадать хотя бы пару мгновений. Главарь ватажников повёл стволом, ловя меня на прицел, и тут же ему на спину запрыгнула Беляна!

Словно в детской игре она зажала глаза бородача ладошками, и тот пальнул вслепую. Меня не зацепило, пуля прошла сильно выше и угодила в стену. Взревев, Карп сдёрнул с себя девчонку и отшвырнул её свободной рукой будто пушинку, тогда-то обнаружилось, что Беляна не закрыла его глаза ладонями, она их выцарапала!

Точнее даже — вырвала. Кровь из уродливых дыр так и ливанула!

— Сука! — заорал бородач, отвернулся от меня, взвёл курок и пальнул наугад в сторону ослепившей его девчонки.