Возвращение (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 30

Попросит-ка он дядюшку с ней поговорить. А сам и послушает.

***

Михайла тоже стоял в храме, в свите царевича.

Да, пока ему денег не перепало, ну так что же? Еще все впереди.

Вот, стоит его красавица, глаза опустила. Молится. И не играет, Михайла видит, вся она там, в молитве. Сосредоточена, глазами по сторонам не стреляет, как иные вертихвостки, о чем-то возвышенном думает. И лицо у нее такое.... В свете свечей она кажется неземной красавицей. Толстая коса чуть не до колен падает, лента в ней блеклая. Золотом вышита, а волосы все одно роскошнее. Рыжие? Каштановые? Такой оттенок роскошный, густой...

Вот младшая ее сестра, та просто рыжая. Некрасивая.

А стоит рядом, глазами так по сторонам и шарит. Боярыня ее раз одернула, два, да и отвлеклась.

Тут-то Михайла шаг вперед и сделал.

Не знал он, какой из боярышень удастся записку подкинуть, но Устинье не стоит, наверное. Она одну записку сожгла, и вторую сожжет. А вот Аксинья...

Михайла вроде бы и ничего не делал, просто мимо прошел, кажется, даже и не коснулся - и улыбнулся. Руки-то память не потеряли, руки помнят.

Руки делают.

Это с мошной он не рассчитал, не подумал, что та тяжелая, вот Фёдор сразу и спохватился. А с записочкой - чего там! Легко!

Аксинья вся побелела от переживаний, веснушки некрасиво выделились, но записку не отбросила. В руке сжала.

Прочитает. Вот и ладненько, мошну вернуть надобно. А там и поближе к своей красавице подобраться. Пусть через сестру ее, пока и так ладно будет.

Михайла еще раз огляделся по сторонам.

Нет. Никто и не заметил.

***

На хорах было тихо и чинно. Никто не болтал, не перешептывался, людей вообще было всего несколько человек. Зато какие!

Давненько маленький храм таких не видывал... да просто никогда! Царица Любава пожаловала! Сама, как есть. И боярышни при ней, и лекарь, вдруг ей дурно станет.

Устроилась, молится.

Наверное.

На самом деле государыня Любава Никодимовна разглядывала людей внизу. Подозвала к себе Адама Козельского.

- Которая?

Адам разглядывал женщин внизу.

Платки, платки.... Да что там поймешь, под теми платками? Вот, в Лемберге, или Франконии - дело другое! Женщины там более раскованы, более дерзкие, а как приятно на них сверху посмотреть, особливо когда они в декольтированных платьях! Это ж пиршество для взгляда!

А тут?

Впрочем, вот, кажется... точно! Коса, простой сарафан, рядом с ней мать и сестра...

- Вот эта, государыня.

Любава с интересом разглядывала неподвижную девушку. Сверху мало что было видно, но кое-что она оценила. Спокойно стоит, руками не дергает, по сторонам не оглядывается, молится. Это хорошо. Платье скромное, коса длинная.

Движения... движения тоже хорошие. Спокойные, плавные.

Федя тут...

Пришел повидаться с зазнобушкой? Ан нет, сыночек на нее смотрит, а та - нет. Той ни до чего дела нету. Значит, не свидание у них, просто Феденька сам пришел.

Интересно...

- Адам, ты говорил, она видела моего сына?

- Да, государыня.

- И узнала? Когда он пришел с тобой?

Адам задумался.

- Мне кажется, узнала, государыня. Она так говорила иногда... осторожно.

- А записку все равно не взяла.

- Не взяла, государыня.

Это Фёдору казалось, что он так незаметно действует. Может, Устинье. А хороший лекарь - он все видит, что рядом с больным происходит. Даже и то, что ему бы видеть не надобно.

- Цену себе набиваешь? - словно бы под нос пробормотала государыня.

Но Адам понял правильно. И ответил.

- Если ты, царица, моему опыту доверяешь...

- Когда б не доверяла, тебя б здесь не было. И брат мой тебе себя доверил.

- Оправдаю, государыня. Отслужу.

Любава медленно кивнула. Мол, попробуй только, не отслужи. Голову оторвут. Последней. После пыток. И вернулась к тому, что ее интересовало.

- Ты что-то подметил?

- Мне показалось, не в радость ей внимание царевича.

- Вот как? Какая-то девка... не много ли она о себе понимает?

Адам понял, что сильно подставил девушку. И быстренько качнул головой.

- Нет, государыня. Все она правильно о себе понимает.

- Да-а?

Прозвучало это угрожающе. Медведица поняла, что кто-то не оценил ее медвежонка, и теперь осматривала когти, вострила клыки...

- Она из бедной семьи. Так что все понимает правильно. Жениться на ней царевич Фёдор никогда не сможет, горлица орлу не пара. А поиграть и бросить - у нее тоже честь девичья есть. Вот она и не оказывает ему внимания, чтобы не играть, да напрасных надежд не давать.

- Думаешь, место свое знает?

- Кажется мне так, государыня. А уж дальше тебе решать.

- Хммм... Посмотрим.

Но голос уже был спокойным. Адам понял - угроза миновала. И почему-то порадовался.

Ему спокойная и рассудительная боярышня просто понравилась. Нет-нет, не в том смысле, что Фёдору или Михайле. А просто, как хороший и добрый человек.

Как человек, который понимает в медицине, который выполняет все назначения, ухаживает за своей нянюшкой самостоятельно... таких мало.

Другая бы свалила все на холопок, а сама не то, что не приглядела бы - стакан воды не подала. Хорошо, что государыня больше не гневается, а смотрит с любопытством. Может, и обойдется все?

Кто знает...

Помолиться, что ли, раз уж в храм пришел? Хоть и не левославная это церковь, а все одно - христиане. *

*- автор использует термин 'православная' и 'левославная' по направлению движения руки во время совершения крестного знамения. Прим. авт.

И Адам перекрестился на распятие.

***

Если бы кто-нибудь увидел боярина Данилу - сильно задумался бы.

Завидовать - или посочувствовать?

Приятного мало, когда тебя прижимают к стене. Но если это делает самая красивая женщина, из всех увиденных?

Но ведь не с любовными намерениями. Или?

- Царица, увидят же, - слабо отбивался Данила.

- И то верно, - Марина огляделась по сторонам - и через минуту Данилу втолкнули в небольшую кладовку. Еще и засов изнутри задвинули. - Рассказывай, свет мой, Данечка. Рассказывай.

- О чем, государыня?

- Данечка, неуж тебе рассказать не о чем? К примеру, кем там наш племянничек увлекся? Что за девушка?

- Тебе Фёдор не племянник, - огрызнулся Данила.

За что и поплатился.

Маленькая ручка уверенно нырнула к нему в штаны, нащупала самое ценное...

- Данечка, ты рассказывай. Не спорь со мной.

А какое тут рассказывать, когда от похоти уже из штанов выскакиваешь? И кладовка эта такая... удобная. Со всякой рухлядью. И с хорошим, удобным засовом!

Прелесть, что за засов!

А потом и отнекиваться как-то было неохота. Данила и рассказал, что знал.

Да, боярышня Заболоцкая. На ярмарке ее Фёдор увидел, да и увлекся. Игрушки нужны племянничку. Небось, другую девку подсунуть, он и охолонет...

- Боярышня Заболоцкая... а из себя она какая?

- Невзрачная такая. Рядом с тобой поставь, так и не приметишь.

Марина довольно улыбнулась. Приятно лишний раз послушать. Хоть и знает она о красоте своей, а все одно приятно.

- Волосы какого цвета? Глаза?

- Прости, царица, не приметил. Вроде как темные...

Данила не издевался. Просто, как все мужчины, он и правда не приметил мелких деталей, которые столь важны для каждой женщины.

- Ладно, Данечка. Я сейчас пойду, а ты себя в порядок приведи, да не забывай - рассказывай, что и как. Очень мне это интересно...

Царица поднялась, оправила платье, коруну* - да и выскользнула вон. И не скажешь никогда, что в кладовке этой случилось. Только дух тут такой... тяжелый.

*- не опечатка. Так и называлось, и выглядело шикарно. Прим. авт.

Данила кое-как поправил штаны, перепоясался заново, рубаху одернул. И вышел вон на подгибающихся ногах.

Какая женщина!

Это ж ураган! Гроза с молниями... Хороша!