Идеалы мисс Райт. Дилогия (СИ) - Зимняя Кристина - Страница 26

– Где именно ты гуляла, Аманда? – Продолжил он терпеливо.

– Э-э… – Сообразительность начисто мне отказала, и я никак не могла придумать, что же ответить на этот вопрос. Описать корягу, на которой сидела? Полянку, где ругались режиссер с актером, и бревно, возле которого я едва не откусила нос несносному соседу? И пусть констебль отправляется в лес и изучает мой запутанный маршрут?

– Простите, что вмешиваюсь, – донеслось сзади, – но, может, лучше я отвечу?

На мое плечо легла тяжелая ладонь и слегка его сжала. Лишь ощутив ее тепло, я поняла, как продрогла. И отупела, потому что даже не сразу поняла, кому именно принадлежат рука и голос.

– И ты здесь? – Вздохнул детектив и кивком указал на соседний со мной стул.

– Но это же не по правилам допроса! – Возмутился констебль.

– Доунс, не лезь! – Осадил его мистер Трулли. – У нас в Лайтхорроу свои правила. У тебя есть, что рассказать, Алекс? – Обратился он к плюхнувшемуся на предложенное место Фрэйлу-младшему.

– В момент происшествия Аманда была со мной! – Уверенно заявил тот.

– С тобой? – На сонном лице детектива впервые за время нашей беседы появился интерес. Более того, брови его домиком приподнялись над переносицей, а тонкие губы искривила усмешка, которая мне совершенно не понравилась.

– Мы бродили чуть в стороне от площадки, обсуждали правила построения заметок. – Бодро врал Алекс. – Мэнди попросила у меня совета, как именно ей написать о ярмарке для «Летописей Лайтхорроу», и, конечно же, как сосед и давний друг семьи, как профессионал своего дела я не мог отказать в такой малости начинающему коллеге. – Пятерня «давнего друга» по-хозяйски потрепала меня по голове.

Очень хотелось зашипеть и расцарапать самодовольную рожу Фрэйла, но еще больше хотелось наконец-то пойти домой, чтобы согреться, уснуть и забыться.

Забыть разбитые лампы, перевернутые декорации и красное пятно на белом пеньюаре.

Забыть, как смотрели в ночное небо мертвые глаза Далинды Кайс, и как поблескивала рукоятка вонзенного в ее сердце ножа. Очень знакомая рукоятка.

Фразы, которыми продолжали обмениваться сосед с мистером Трулли, проносились мимо моего сознания. Я никак не могла отделаться от страшной картины, нарисованной памятью. Вот мы с Алексом подбегаем к собравшейся на площадке кучке людей и нелюдей, пробираемся вперед и… Я зажмурилась и помотала головой, прогоняя видение.

Труп за огромным куском картона, на котором был изображен вход в пещеру, обнаружила одна из дорогуш. Джинни, Минни или Ринни – я не обратила внимания. Она же, завизжав, отшатнулась и упала на декорацию. Та, в свою очередь, опрокинувшись, сбила парочку ламп. Явившаяся на шум толпа растоптала и разломала еще что-то. К тому моменту, как один из перевертышей вернулся из Лайтхорроу с полицией, съемочная команда бурлила, как зелье в ведьмином котле. Все косились друг на друга, перешептывались – подозревали. Определив при помощи специального амулета примерное время смерти, детектив Трулли занял один из столов под обеденным тентом и принялся вызывать сотрудников кинокомпании согласно списку, который вручил ему Руперт. Я, как внештатный, временный элемент съемочной группы, была в этом перечне последней.

По иронии судьбы именно я могла бы кое-что рассказать. Могла бы, но не могла! Нож, который стал орудием убийства, вероятнее всего был моим. Наверное, я потеряла его в гримерке Феррана Истэна, когда вытряхивала содержимое сумки в поисках салфеток. И я могла бы признаться в этом детективу, но… Но как объяснить, зачем я вообще принесла этот нож? И как доказать, что мой нож вонзили в грудь актрисы чужие руки? И все же, мужественно отринув вероятность стать подозреваемой номер один, я бы сообщила полиции о Дайане – ведь именно она по логике должна была найти мою пропажу. Непременно сообщила бы, если бы не еще одно но! Спор, подслушанный на полянке, наводил на совсем иные мысли.

Ферран и Руперт, звезда экрана и известный режиссер. Необходимость дополнительной рекламы и десять смертей актрис, случившихся вскоре после премьерного показа. Двое успешных во всех отношениях мужчин – уверенных, богатых, влиятельных, популярных – и одна маленькая несчастная ассистентка.

Мог ли Ферран вернуться в фургончик, обнаружить мой нож и убить им Далинду? С его-то скоростью, пока я отдыхала на бревне и обменивалась «любезностями» с Фрэйлом, полуэльф способен был трижды оббежать вокруг леса. Мог ли тоже самое осуществить Руперт? Они оба бродили по площадке бледные и ошарашенные, но стоило ли придавать значение этому видимому потрясению? Ведь оно могло быть всего лишь профессионально сыгранным.

Поведать о гримерке, где я утешала Ди, о споре, свидетелем которого я была, означало подставить под подозрение не только мужчин, но и себя, и мышку.

А промолчать?

В любом случае, прежде чем открывать рот, мне следовало хоть немного поспать и все хорошенько обдумать.

– Пойдем! – Потряс меня за плечо Алекс, вырывая из плена рассуждений. – Я отвезу тебя домой.

Глава 7

На рассвете в «Сизой вишне»…

Всю дорогу я отмалчивалась, глядя на светлеющее небо и кутаясь в пиджак соседа. Фрэйл-младший, не иначе как шокированный моей покладистостью, тоже безмолвствовал. Я так погрузилась в свои мысли, что даже сперва не обратила внимания, что он не остался в машине, а последовал за мной. Опомнилась лишь на пороге, когда искала ключи в сумке. Отобрав у меня связку, сосед сам открыл замок, распахнул дверь и, подтолкнув меня в спину, тоже шагнул в полутемный холл.

– Чаю нальешь? – спросил он так, словно совместные чаепития были для нас самым обыденным занятием. Сил на возмущение у меня не было, да и выставить Алекса было бы неправильно. Все же он не поленился сделать крюк и доставить меня под родную крышу, хотя, наверняка, и сам изрядно устал. Поэтому я лишь кивнула и послушно направилась на кухню.

Час был очень ранний и даже Эльвиры, которая вставала первой, чтобы приготовить завтрак, еще не было. Сбросив пиджак на спинку стула и поставив чайник на огонь, я потянулась за заваркой, хранившейся на верхней полке, и застыла – взгляд зацепился за пустое «гнездо» в подставке для ножей. Я неожиданно всхлипнула – раз, другой – и разрыдалась.

К спине прижалось теплое тело, загорелые ладони легли на мои, опуская их вниз, скользнули по предплечьям. Руки Алекса обвились вокруг меня смирительной рубашкой. И мне вдруг стало так хорошо, так уютно и безопасно в объятиях соседа, что я готова была простить ему все его прошлые прегрешения. Ровно до того момента, как он произнес негромко:

– Зачем ты это сделала, Одуванчик?

– Сделала что? – переспросила я, недобро прищурившись. Слезы мгновенно высохли, а рука дернулась в сторону стоявшей на плите сковородки.

– Послушай, Аманда. – Мое полное имя из уст Фрэйла-младшего звучало непривычно и как-то неправильно. Еще непривычнее была та серьезность, с которой он говорил. – Не притворяйся, не надо. Я все понимаю. Я верю, что она тебя как-то спровоцировала, но мне нужно знать, как именно все произошло.

Сковорода манила к себе с каждым произнесенным словом все больше. Если бы Алекс так предусмотрительно не прижимал мои руки к туловищу своими, столкновение чьей-то чугунной головы с родственным по материалу и безмозглости предметом было бы неминуемо.

– Раз уж я обеспечиваю тебе алиби, – устроив подбородок на моей макушке, продолжил сосед, – то должен предусмотреть все возможные помехи. Тебя никто не видел?

– Алиби? – Протянула я. – Ты?! Мне?! – Не сорваться на крик было трудно, но я еще помнила о раннем часе и мирно спящих домочадцах.

Фрэйл-младший ослабил хватку, крутанул меня, разворачивая к себе лицом, и слегка тряхнул за плечи.

– Очнись, Одуванчик! Это не твои обычные шалости – все очень серьезно. – Заглядывая мне в глаза, убеждал он.

Я понимающе кивнула, а рука сама по себе потянулась за спину, на ощупь нашла искомое… Гладкая деревянная рукоять сковороды идеально легла в ладонь, еще идеальнее вышел замах – словно я не тяжеленной чугуниной описала дугу, а сачком. Увы, с реакцией у Алекса все оказалось куда лучше, чем с содержимым черепной коробки. В последний момент этот гад ползучий, этот олень безрогий, этот… Приличных эпитетов ужасно не хватало, а неприличные, к сожалению, под одной крышей с мамой даже мысленно произносить было боязно. В общем, сосед умудрился увернуться и, отпрыгнув, выпучил на меня свои голубые глазища, будто я вдруг ромашками покрылась или крыльями обзавелась.