"Фантастика 2024-195". Компиляция. Книги 1-33 (СИ) - Панов Вадим Юрьевич - Страница 41

Только чуть склонил голову, чтобы они не смогли увидеть его улыбки.

– Он не выглядит монстром, – протянула Шанти, разглядывая приближающегося террориста.

– Это всего лишь оболочка, – пожала плечами Марлоу. – Ты не видишь самого Марсианина.

– А ты его видела?

– Доводилось.

– И как?

– Он не выглядит монстром, – ответила, после короткой паузы, Марлоу.

– Вот видишь.

– Да… – Нейросеть внимательно посмотрела на подругу. – Ты нервничаешь.

Шанти вздрогнула, ответила удивлённым взглядом, но скрывать очевидное не стала и призналась:

– Немного.

– Почему?

– Почему? – Удивлённый взгляд Шанти превратился в изумлённый. – Разве непонятно? Он только что убил миллион человек.

– Да, в этот раз Марсианин превзошёл сам себя, – хладнокровно прокомментировала эмоциональное высказывание Марлоу.

– Миллион человек! – повторила Шанти.

Нейросеть догадалась, какую реакцию ожидает от неё девушка и с прежним хладнокровием произнесла:

– Эмпатия – не мой конёк.

– Миллион человек, – в третий раз произнесла Шанти. – Неужели ты ничего не чувствуешь?

– Возможно, ты меня научишь, – очень тихо сказала Марлоу.

И тем лишила подругу дара речи.

В большом холле ничего не изменилось. И, наверное, не могло измениться – лорд Гамильтон был большим консерватором, немного педантом, и сильно увлечённым человеком, безоглядно влюблённым в свой дом, а потому во всех Метавселенных «Инферно» выглядел абсолютно одинаково – точно так же, как в реальности.

Входные двери распахнулись с протяжным скрипом и Марсианин уверенно шагнул в мрачный холл, едва освещённый тусклыми от пыли лампочками. В огромной люстре их должно было быть с полсотни, но горело менее десятка, а прочие мертвели на своих местах. Настенные деревянные панели были темны то ли от времени, то ли от благородства породы – теперь не узнать, и темнота их добавляла холлу мрачности. Как и несколько поломанных балясин. Как продавленная ступенька. Как стоящий на полу телефон – древний и пыльный.

– Старый, добрый «Инферно», – пробормотал Марсианин, отдавая бейсболку невысокому слуге в бордовой, с тёмным золотом, ливрее.

Абсолютно ненужная в Метавселенной деталь, придуманная лично Гамильтоном: цифровой слуга, принимающий у цифровой «оболочки» цифровую кепку. Деталь, выводящая «Инферно» за пределы Сети. Не в цифровой версии дома, разумеется, но в смысле метафизическом. Лорд Гамильтон хотел, чтобы его дом оставался загадкой даже там, где абсолютно всё можно разложить на нули и единицы, и у него получилось – только в «Инферно» Марсианин путал Сеть с реальностью.

И периодически ловил себя на мысли, что начинает верить в призраков.

– Вас ожидают в библиотеке, милорд.

«В любимой комнате старины Гамильтона…»

В единственной комнате «Инферно», в которой признаки запустения и тлена почти не проявлялись, шкафы были старыми, но выглядели крепкими, а обожаемые Гамильтоном книги пребывали в идеальном состоянии. Старые толстые книги в кожаных переплётах, источающие лёгкий, едва уловимый аромат старых толстых книг в кожаных переплётах, который Гамильтон распорядился перенести в Сеть. И который Марсианин почувствовал, едва войдя в библиотеку. Медленно оглядел ряды томов, зная, что каждый из них можно снять с полки, раскрыть и почитать, уселся в кресло, которое подвинул предупредительный слуга и со светским небрежением принял у него стакан со старым виски. Виски тоже составлялся из нулей и единиц, но Метавселенные класса ААА гарантировали полный спектр ощущений, от запаха до вкуса, поэтому виски показался настоящим, с крепким торфяным ароматом и долгим послевкусием. Слуга вышел. Марсианин сделал маленький глоток и только теперь посмотрел на двух молодых женщин. Они сидели в креслах напротив, однако до сих пор террорист умело делал вид, что в библиотеке он совершенно один.

Марсианин с улыбкой оглядел белокурых красоток – у одной волосы ниже плеч, у другой стрижка «под мальчика», зато у обеих длинные ноги и ямочки на щеках – и с грустью произнёс:

– Так значит это правда – старина Гамильтон умер.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась длинноволосая.

– А почему бы мне этого не знать, Марлоу?

То, с какой лёгкостью Марсианин вскрыл её маскировку, выбило Марлоу из колеи и даже заставило коротко выругаться:

– Твою мать.

На что последовала ироничная реакция:

– Твои манеры заметно ухудшились, Марлоу, это результат общения с новой подопечной?

– Как ты меня узнал?

– По тому, как ты ведёшь себя в этом доме.

– Я – нейросеть, у меня нет черт характера.

– Ты плохо о себе думаешь.

Он не выводил Марлоу из себя, не старался разозлить, но с неимоверной точностью бил по болевым точкам, заставляя удивляться, а значит – теряться.

– У меня есть характер? – пробормотала сбитая с толку Марлоу.

– Был всегда, иначе Гамильтон не стал бы с тобой возиться. Слуг у него и без тебя хватало. – Марсианин сделал ещё один глоток виски. И продолжил демонстративно игнорировать Шанти. – Кроме того, Марлоу, кто, кроме тебя, предложил бы встретиться в «Инферно»? Только ты знала, что сюда я приду обязательно.

– Почему?

– Если ты этого не знаешь, значит, тебе не нужно этого знать.

Марсианин откинулся на спинку кресла, с улыбкой разглядывая озадаченную нейросеть, и в это мгновение прозвучал вопрос:

– Ты и в самом деле убил миллион человек? – Шанти решила, что пришло время вступить в разговор.

– Это было в новостях, – ответил Марсианин, продолжая смотреть на смущённую Марлоу.

– Что ты чувствовал при этом?

– Не думал, что вам нужно интервью.

– Нет, не интервью, – пробормотала Марлоу.

– Я не могла не спросить, – громко и уверенно произнесла Шанти.

И наконец-то удостоилась пристального взгляда Марсианина, посмотревшего на «оболочку» так, словно перед ним сидела настоящая девушка. Посмотревшего и спросившего неожиданно серьёзным тоном:

– Тебе это важно?

– Да.

– Тебе говорили, что ты слишком хорошая для этого мира?

– Ещё нет.

– Тогда слушай: ты слишком хорошая для этого мира. Спрячься от него.

– Где?

– Отличный вопрос. Но моё дело давать важные советы, а не указывать направления. Где прятаться – решай сама, главное, постарайся сделать так, чтобы я тебя не нашёл.

Марсианин мило улыбнулся. Однако сбить с толку Шанти так же легко, как Марлоу, у него не получилось.

– На мой вопрос ответишь? – хладнокровно осведомилась девушка. – Мне действительно интересно, что ты чувствовал, когда задумывал «СанФранцисКрах»? О чём ты размышлял, когда готовился? Когда отдавал приказ начинать? Ты ведь понимал, что убьёшь много людей?

– Я стремился убить как можно больше людей – это немного другое.

– Но зачем?

– Больше красного, девочка, таков мой девиз.

– То есть, ты – обыкновенный убийца?

– Ты называешь обыкновенным того, кто только что убил миллион человек? – Марсианин искренне удивился, затем почувствовал обиду, а затем понял, что стриженая «под мальчика» «оболочка» отыскала его слабое место и бьёт по нему, как сам он только что бил по слабому месту Марлоу. Понял, но продолжил игру. – И «СанФранцисКрах» – не единственная моя акция.

– Я нашла твоё резюме в Сети, – отмахнулась Шанти. – Мне интересно, что лежит в основе твоих выходок? Обыкновенная жажда убийства?

– Ты что, русская? – Марсианин не сдержался и ответил грубовато.

– С чего ты взял? – Шанти, увидевшая, что ей удалось пробить защиту террориста, удивлённо хлопнула ресницами.

– Русские любят копаться в себе, разбираться, откуда что взялось, что было в основе, а остальные просто делают, – ответил Марсианин. – Я хочу убивать, у меня это прекрасно получается, и я буду убивать, пока жив. Я – профессионал. Мне нравится то, чем я занимаюсь. И не смей называть «обыкновенным» того, кто убил миллион человек.