Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 22

- Заренка, подруга Тэба-тенгрн. Моя жена.

Они помолчали, глядя на заросшую цветами могилу. Потом Чени промолвила:

- Ночью, во сне, ты иногда зовешь ее. И другую женщину... - Она запнулась. - Кажется, Вианну.

- Они возвращаются ко мне в видениях, - тихо произнес Дженнак. - Приходят то одна, то другая, шепчут, предупреждают...

— О чем же, мой вождь?

- Например, о тебе. Явились шесть лет назад и шепнули, что есть у них земное воплощение, девушка Айчени, которую я должен непременно разыскать.

- Шепнули... А что было в том шепоте? - Чени подняла на него вдруг заблестевшие глаза.

- Было сказано, что эта девушка, дочь арсоланского сагамора, расстелет для меня шелка любви и будет хранить мой очаг. Будет цвести и дарить мне счастье долгие годы. Заменит прежних моих любимых, исцелит от горечи потерь, будет со мной в горе и в радости. Так оно и случилось.

   - Так и случилось... - Голос Чени был словно лесное эхо. - Знаешь, милый, когда исполнятся мои дни и я отправлюсь в Чак Мооль, я тоже буду приходить к тебе. В видениях, в снах... Те женщины меня научат, как это сделать.

Дженнак вздрогнул и побледнел. Неумолимо время, отнимающее близких, и думать о тех годах ему не хотелось.

   - Не говори об этом, чакчан. Я надеюсь, что дни мои и твои исполнятся одновременно.

   - Ты кинну... - послышалось в ответ.

   - Даже кинну не живет вечно.

Снова наступила тишина. Налетел ветер, зашелестела листва, и показалось Дженнаку, что слышит он шепот Вианны или, быть может, Заренки: кто шепнет тебе слова любви?., кто будет стеречь твой сон?., кто исцелит твои раны?..

   - Ты их очень любил? - спросила Чени.

   - Всем сердцем. Но...

   - Но?..

   - Есть между ними разница, чакчан: с Вианной я прожил несколько месяцев, а с Заренкой - больше половины века. Я видел, как она стареет, видел, как угасает... Душа моя разрывалась от жалости.

   - И ты?..

   - Я старился вместе с ней. Это было нетрудно для владеющего магией кентиога. А когда она уснула под этим холмом, я сбросил личину Теба-тенгри и ушел отсюда. Отправился в скитания. Нет лучшего средства от горя, чем дальние дороги.

Стал накрапывать светлый летний дождь, и они укрылись под деревьями. Не хотелось Дженнаку покидать это место, и думал он о том, что по всей планете разбросаны могилы его родичей и близких, друзей и возлюбленных. Отец, и мать, и брат Джиллор лежат в Хайане, Джемин - в Сериди, иберской столице, Грхаб, наставник юности - под стенами Лондаха, Ирия Арноло и маленький Джен - в Ханае, О’Каймор - на кейтабском острове, Вианна - в крепости Фирата, а Заренка и их сыновья - здесь, у озера Байхол... Длинный, длинный список! Верно сказано в Книге Тайн: не завидуйте кинну, ибо тяжела их участь, и долгая жизнь горька, словно земляной плод...

Чени запела Песню Дождя. То была песня без слов, одна из тех, какими полагалось славить щедрость Тайонела, дарившего влагу земле. Слышались в голосе чакчаи птичьи трели, и звон переполненного водами ручья, и шуршание барабанивших по листьям струй, и посвист ветра, и шум озерных воли. Так же пела Чолла на корабле «Тофал», плывущем к берегам еще неведомой Риканны... Триста лет прошло с тех пор, и Чолла давно уже спит в Сериди, рядом с сыном своим Джемином, а песни ее не забылись... Только поет их другая женщина...

Мелодия не мешала думать. И Джеииак, прислонившись к березе, прижавшись щекой к ее белой коре, смотрел на могилу, заросшую цветами, и вспоминал. Не о Заренкс были его мысли в этот миг, не о Тэбе-тенгри, не о хогане, сложенном им для любимой; думал он о путях, что привели его когда-то в этот дикий край, и вновь ощущал себя тем, кем был по праву рождения наследником одиссарского Дома, а после - сахемом Бритайи, увенчанным белыми перьями. Много лет прошло с тех пор - две, три, четыре человеческие жизни! Но помнил он ясно тот далекий век, помнил, какое славное и великое было время...

* * *

Век Завоеваний, 1586-1695 годы от Пришествия Оримби Моолъ

Да, время было славное и великое! Сидел Джсннак в Лондахе словно сокол в гнезде, озирая просторы Риканны. Земли ее тянулись от Океана Восхода до широкой реки под названием Днапр, от Драконьего полуострова до Иберы, Эллины и Аталн, и все это было его владением, будущим уделом сахема Бритайи и сына его, который подрастал в Сериди. Были у Дженнака корабли и воины, были люди, что верили в него, и твердая опора тоже была - брат Джиллор, владыка Дома Одисса, и мудрый Че Чантар, повелитель Арсоланы. А еще была слава, ибо знали все в Домах светлорожденных, в Ксйтабе и Рениге, в Сиркуле и Саграх Перешейка, что защитил Дженнак цоланское святилище, бился у Храма Вещих Камней с тасситами и не пустил их в святые пещеры. Знали не только о воинском подвиге - знали, и что боги к нему благосклонны, что открыли они новую Книгу Кинара, пятую по счету и доселе тайную, и что свершилось это его разумом и волей. И был Дженнак самым чтимым из вождей, ибо не только одарили его боги новым знанием, но и спасли Эйпонну от кровопролитных войн. Правда, в Очагах поговаривали всякое, и кое-кто считал, что не милость богов их спасла, а мудрость Че Чантара и отвага сахема Бритайи.

Сидел сахем в Лондахе, строил боевые корабли, собирал искусных воинов, посылал дозоры в море Чини и лазутчиков на материк, но не спешил с вторжением. У долгожителя времени много, а тень его такая длинная, что накрывает половину мира. Он может ждать - и ждал Дженнак, когда подрастет в Ибере соколенок, его сын от Чоллы. А когда достиг Джемин двадцатилетия и проявил себя владыкой, когда признали его князья Иберы, а мхази начали бояться его имени, тогда приплыл Дженнак в Сериди на сорока драммарах и отдал Джемину этот флот и войско. Произошло это в год 1583 от Пришествия, и, кроме Иберы, арсоланского владения, и Бритайи, удела Одисса, не имелось тогда в Риканне ни дорог и городов, ни книг и железных орудий, ни понятия об истинных богах; дикими были эти земли, и населяли их дикие народы. И заключили отец с сыном договор о совместной власти над Риканной и о том, как они ее возьмут и как устроят, куда пошлют отряды воинов, а куда - купцов, где поставят города, какие храмы возведут, какие проложат дороги и сколько людей из Эйпонны поселят в тех или иных краях. И с этим договором вернулся Дженнак к себе, велев Джемину ждать сигнала.

Стекались к сахему Бритайи сведения от лазутчиков, от морских дозоров и посольств, отправленных на материк, и было ему все яснее, что творится в этих землях. Два несчастья, две беды терзали племена Риканны, и воинственные, и миролюбивые: на юге — разбой, чинимый пиратами-мхази, на севере - нашествия норелгов из Земли Дракона. Мхази жили на островах Длинного моря и многим походили на кейтабцев; хоть городов у них еще не было, но в этой части света были они первыми, освоившими корабельное искусство. Их небольшие юркие галеры двигались под парусом и веслами, брали на борт дружину в сотню бойцов и могли достичь любого побережья от Нефати до Иберы. Родиной мхази был остров Бальор на западе морской акватории, но со временем они захватили много островов, крупных и мелких, Сард, Синцил и другие, смешались с их населением, принесли свой обычай и язык, своих богов и разбойничьи повадки. Грабили они Иберу, Атали, Эллину и Нефати, а иногда добирались до бритского острова. Что до норелгов, у тех имелся свой охотничий район, весь южный и восточный берег моря Чати, от россайнских земель до той же Бритайи. Суда у норелгов были поменьше, чем у южан — не корабли, а челны с десятком весел, но норелги считались лучшими в мире гребцами и переплывали море за день или два. Были они рослыми, мощными, с льняными волосами и белой кожей, а мхази - совсем другими, невысокими, смуглыми, темноволосыми и жилистыми. Вид разнился, разными были оружие и корабли, язык и одежды, но повадки - одинаковыми. И говорили на севере Риканны: где прошлись норелги, там мхази делать нечего. А на юге говорили иначе: после мхази будут для норелгов лишь битые горшки, обглоданные кости да плач обездоленных.