ЧВК «Вольные стрелки». СВО в Африке - Марчук Николай Петрович - Страница 21

После отбора кандидатов приступили к тренировкам, инструкторами выступили Векеса, Бык и Удо. Пока речь шла только об общей физической подготовке и выработке стойки для стрельбы. Я считаю, что на поле боя солдат видит только то, что находится перед ним. Но при этом боец должен быть уверен, что справа и слева от него находятся сослуживцы, в которых он уверен, не оглядываясь по сторонам. Кроме того, солдат должен уметь слушать командира, несмотря на шумы, выстрелы, и четко выполнять команды. Все солдаты становятся частью единого механизма, способного выполнить поставленную боевую задачу. Именно этим и должны были заняться инструкторы, и только после твердого усвоения этих простых истин можно будет перейти к стрелковой подготовке, для которой еще и патронов надо бы прикупить, а то патроны – вещь такая, их сколько ни имей, все равно мало будет.

Ну а пока шли первые тренировки, я с Паспарту, двумя бойцами охраны и старшим сыном вождя рванул на встречу с мистером Рикочо.

Мистер Рикочо был чистокровный итальянец, прикативший в Африку из солнечного Таранто, чтобы решить свои финансовые проблемы, возникшие из-за неуемной страсти к азартным играм и яркой жизни. Невысокий, подвижный как шарик ртути, с черными глазами, черными вьющимися волосами, которые он добро смочил бриолином, с огромным носом и руками, которые находились в постоянном движении. Вылитый кавказец с рынка, родом откуда-то из Еревана…

– Мистер Чехофф! – кричал мне в ухо пьяненький Рикочо после того, как мы с ним раздавили третью по счету бутылку вина. – Вас мне послало само Провидение! Как же я вас люблю!!!

– И я вас, мистер Рикочо! – выкрикивал я, старательно изображая из себя пьяного вдрызг.

Какие же эти макаронники слабаки, так ушататься с пары бутылок слабенького винишка, которое по крепости равняется забродившему компоту. А если бы мы пили водку или, прости господи, самогон, он бы вообще помер тут?!

– Никакого мистера Рикочо! – тут же взревел итальянец. – Паблито! Я же просил называть меня по имени!

– Ну тогда и ты мне, брат, не говори мистер Чехофф. Петр! Забыл, что мы с тобой, как два апостола. Ты – Павел, а я – Петр!

– Перфетаменте! – тут же выкрикнул итальянец.

Совместная пьянка продолжалась уже шестой час. До этого мы с Паблито немного поругались, потом помирились, потом опять поругались, потом сыграли в карты, я, конечно же, проиграл, потому что сидел спиной к огромному зеркалу и Рикочо видел в отражении все мои карты. Но чего не сделаешь ради собственной выгоды, можно и сто тысяч лир просадить в покер. Сейчас проиграл, завтра все отыграю сторицей.

– Правильно, что ты дал деру от этих лягушатников. Французы – свиньи, а не люди! – опять завел свою пластинку итальянец.

– Свиньи, не то слово, – согласился я, – а их кухня, это же ужас какой-то! А сыр? Ну разве можно эту бурду называть сыром?

– Точно! – тут же поддакнул мне Рикочо. – Французский сыр – это дерьмо! Французские бабы – шлюхи, французское вино – моча!

– А автомобили? Это же какой-то нонсенс! – активно поддакивал я.

– Пф-ф! – презрительно плевался итальянец. – «Рено» – это не машина, это какое-то недоразумение, то ли дело «Альфа Ромео» или на худой конец «Фиат».

– «Альфа» – конфетка! – искренне восхитился я. – «ГТА» в красном цвете.

– О-о-о!!! – тут же вздел руки к потолку экспрессивный итальянец. – Святая примадонна!

Я хлопнул залпом очередной стакан вина и затянул древний хит маэстро Челентано, песню, слова которой знал наизусть, хоть ни черта не понимал, о чем она:

– Soli la pelle come un vestimo, soli mangiando…

Рикочо тут же подхватил мой корявый напев и вполне так себе музыкально начал сперва подпевать, а потом вышел на первую партию и затянул уже в полный голос, а я уже больше подпевал, стараясь хоть как-то попасть в ноты, слова и ритм.

Адриано Челентано, по прозвищу «Человек на пружинах», признан идеалом мужской красоты и обаяния, а его герои по сей день остаются самыми яркими, незабываемыми и любимыми. Мужчина-мечта, нестареющий, шикарный и харизматичный Адриано Челентано. Итальянцы обоих полов фанатели от него в семидесятые, восьмидесятые, девяностые годы и фанатеют по сей день. Дай бог старику Челентано прожить еще сто лет. Когда Челентано в очередной раз заболевал какой-то пустяковой болячкой, то простые итальянцы следили за его здоровьем намного внимательнее, чем за всеми мировыми событиями вместе взятыми.

– Святые небеса, – смахнув накатившую слезу умиления, промычал итальяшка, – это то что надо, какой же ты все-таки хороший человек, Петручио!

– А оружие? – Я мацнул из кармана «беретту» и сунул ее под нос Паблито. – Три раза мне жизнь спасала!

– О-о-о! – вновь взревел итальянец и тут же цапнул пестик. – Петручио, дай пострелять!

– Легко! Расставляй бутылки. За каждую простреленную бутыль плачу десять тысяч! – широким жестом размахнулся я. – На спор!

– Поддерживаю и повышаю до пятнадцати!

– Принимаю!

Паблито тут же расставил на столе три пустые бутылки из-под вина, потом присовокупил к ним четвертую, содержимое которой тут же вылакал до сухого донышка.

Я забрал пистолет у итальянца, вскинул его и тут же, особо не целясь, принялся стрелять. Дистанция была меньше трех метров, но я же был «сильно пьян», поэтому из четырех бутылок попал только в одну, и то пришлось на нее потратить два выстрела.

– С тебя пятнадцать тысяч! – победно выкрикнул я.

– Подожди, подожди, – замахал руками макаронник, перезаряжая пистолет. – Моя очередь стрелять, сейчас посмотрим, кто кому будет должен.

Экспрессивный итальянец вдруг перестал быть пьяным, он хладнокровно и сосредоточенно произвел три выстрела – бутылки одна за другой разлетелись вдрызг.

– А-а-а! – Паблито вновь «опьянел». – С тебя, Петручио, тридцать тысяч!

«А вы, пан Рикочо, не так-то просты, как кажетесь на первый взгляд, и ни хрена вы не пьяный сейчас, тоже притворяетесь. И стреляете хорошо, видно, как хватко и профессионально пистолет схватили. Ой не просты вы, мистер Рикочо, ой не просты…»

– Легко, – барским жестом я выложил на стол положенную сумму. – А не поехать ли нам по бабам? А что, Паблито, есть в этом городишке приличные блудницы? Чтобы чистые, без болезней и желательно белые?

– Конечно, мой друг, – тут же надменно скривился итальянец. – Сейчас я сделаю один звонок и все организую.

Ну что? Все идет по плану. Я старательно «пьянею», сорю деньгами и запутываюсь в сетях компромата на самого себя все глубже и глубже. В общем, делаю все, чтобы этот итальянский фашист принял меня за своего и в дальнейшем мы работали вместе. Надо всего лишь побольше хвалить все итальянское, петь их песни, есть их еду, ну и дальше все согласно старику Дейлу Карнеги, который лучше всех знал, как завести друзей. Хотя тут я не особо-то и кривил душой – Италия мне нравилась намного больше, чем Франция, и уж тем более Германия с Англией, где я тоже бывал в прошлой жизни до эпидемии «ковидла».

В первые минуты знакомства я представился итальянцу как потомок белоэмигрантов, сбежавших от красного террора из России после 1917 года. Назвался чуть ли не прямым потомком царской семьи – троюродный племянник двоюродной тети и далее по списку до самого царского конюха. А нет, совсем забыл, все же не так было, я же сразу приставил пистолет к башке итальянца и сказал, что сейчас вышибу ему мозги.

– Мистер Рикочо, назовите мне хотя бы одну причину, почему я не должен вас убивать? – хмуро глядя на испуганного итальянца, спросил я. – Из-за вас меня чуть не убили эти чертовы французы!

– Может, вина? – робко спросил Рикочо.

– Холодное? – уточнил я. – Надоела эта чертова жара.

– Конечно же холодное. – Невысокий итальянец тут же дернул из небольшого холодильника бутылку белого «сухаря».

Ну а дальше разговор потек сам собой, и спустя полчаса мы уже сидели с Паблито за столом и играли в карты. За игрой в покер итальянец мне все и рассказал. Сперва о себе, потом о фирме, где работает, потом о своем жить-бытье и так далее. А спустя еще час и бутылку вина мы уже были братья не разлей вода.