Ван Ван из Чайны (СИ) - Смолин Павел - Страница 9

Застарелая боль в душе неприятно пошевелилась, и я прогнал лишние мысли из головы. Про экзамены и выживание в непростых условиях дома Ванов думать надо, а не о давным-давно утраченном.

Ван Дэи ради такого важного дня нарядился в старенький костюм, и на блестящем в солнечных лучах мотоцикле смотрелся неплохо. Нарядившаяся в красное, украшенное золотыми цветами платье бабушка Кинглинг смотрелась комично, потому что сидела в коляске. Одетый в красные трусы, красную майку, красные носки и школьную форму поверх всего этого я — комсомольский значок с красным флагом поверх золота отчего-то порадовал и немного успокоил — разместился за спиной китайского папы, и бабушка всю дорогу не отрывала от меня строгого взгляда. Да не упаду я, отстань!

По мере приближения к городу трафика на дорогах становилось больше, улучшалось качество дорог и количество машин европейских и японских производителей.

— Правда интересно, что никто даже не догадывается, что эта рухлядь, — посмотрев на меня с улыбкой, Ван Дэи с хорошо считываемой завистью в голосе похлопал ладонью по бензобаку. — Стоит больше, чем все эти «БМВ» и «Мерседесы»?

Точно продать попытается после смерти прадеда, чтобы купить то самое «БМВ» или «Мерседес». Понимаю и не осуждаю, но категорически против — такую технику продавать можно только на грани голодной смерти. Да, вчерашний ужин, согласно памяти Ван-Вана, однозначно «праздничный», и даже курица на столе семейства появляется не чаще раза в неделю, но мы же ни разу не голодаем.

— Очень интересно! — улыбнулся я китайскому папе в ответ.

Ван-Ван бы на моем месте ограничился угрюмым «ага», и поэтому номинальный глава семьи моей вполне искренней реакции удивился.

— Следи за дорогой! — шлепнула бабушка Ван Дэя по коленке.

На фонарях, рекламных щитах — интересно, рекламным агентствам Партия платит за это, или просто выбора нет? — и некоторых домах висели агитационные материалы о важности качественной сдачи экзаменов молодежью провинции Сычуань. Удивило обилие «легкой» техники: мопедов и мотоциклов на дороге было гораздо больше, чем машин. Климат подходящий — можно кататься весь сезон.

Социальное расслоение вносило свою лепту в организацию движения: пешеход здесь вообще не человек, и на оснащенных пешеходными переходами перекрестках никто не обращал на разметку внимания: светофор разрешил ехать, значит едем, а пешеход пусть уворачивается — ему от столкновения всяко больше урона будет. Влияла статусность транспорта и на собственно движение: когда мы ехали по шоссе, отец и другие водители отреагировали на звук клаксона позади нас, приняв вправо и пропустив шикарный лимузин, который клаксоном себе путь и расчищал. Точно так же пришлось пропустить «Феррари», «Ламборгини» и прочие относящиеся к категории «люкс» машины. Члены Партии едут, надо полагать, преданные сторонники коммунистических идей.

— Сейчас сдашь экзамены, потом переночуем в квартире Джи — они сейчас отдыхают на Хайнане, поэтому мы будем совсем одни… — принялся озвучивать планы заскучавший отец.

Так вот для кого в коляске лежат мешочек чеснока, копченый свиной окорок и некоторое количество «закаточек» — для городских родственников по линии глухонемой бабушки. Очень дальних — глава семьи там внук троюродного брата бабушки Жуй, и Ван-Ван за всю жизнь их даже ни разу не видел.

— … Ну а завтра, когда закончишь с Гаокао, сразу же вернемся домой — полагаю, Айминь с девочками оставят нам с тобой не больше двух гектаров…

СКОЛЬКО?!!

Чужая память явила качающие в свете закатных лучей заросли чеснока — соцветия им давать нельзя, вот их нам обрывать и придется, с самого возвращения и до поздней ночи. Крестьянский труд ужасен, и неважно, в Китае деревня или в России — вкалывать все равно приходится от души, от рассвета до заката.

Окраины города Гуанъань — ближайшего к нам крупного города провинции Сычуань — встретили нас стройками. Развивается Китай, сейчас чуть ли не на пике своего экономического развития. Вдали, где-то в стороне центра, над городом возвышались многоэтажные «стекляшки». Аккуратные, чистенькие многоэтажки утопали в зелени, всюду мелькала и шумела реклама. А еще всюду, куда не кинь взгляд, находились люди: куда-то торопились по тротуарам, уворачиваясь от решивших проехаться там, где не положено — или здесь можно? — мопедов, заходили и выходили из кафе и магазинов, покупали мелочевку у многочисленных лавочников — некоторые покупали золотого цвета бумаги, тут же сжигая их в ведрах: память подсказала, что это такой вид «денежного перевода» умершим родственникам и друзьям на тот свет.

В какой-то момент бабушка Кинглинг достала из коляски флажок на шесте и велела мне его держать над головой. Я такой не один — едущие и идущие на экзамен школьники оснащены таким же, и социальное расслоение в своей дорожной части изменилось: теперь приоритет отдавался экзаменуемым и поддерживался мотоциклистами-полицейскими. Китайский папа и бабушка горделиво приосанились, а я удивлялся уровню организации мероприятия и отношению к нему местных: вон там, на газоне, родители какого-то школьника устроились в палатках. Ночевали здесь что ли?

Совсем не удивляли рожи ровесников: бледные, украшенные густыми тенями под глазами (девочки постарались это скрыть пудрами и тональным кремом). Некоторые откровенно плакали, другие не стеснялись блевать — вон тот толстый паренек для этого использует сумочку сидящей за рулем мопеда матери. Ты держись, малой, на Гаокао жизнь не заканчивается.

Наш путь закончился у исполинского образовательного центра. Места на переполненной парковке для нас не нашлось, поэтому мотоцикл и отца пришлось оставить около торгового центра в квартале от места проведения экзамена. Ван Дэи неискренне пожелал мне удачи, переместился в коляску и, судя по прикрытым запястьем глазам, собрался подремать.

— Не слушай этого дурня, милый малыш, — бабушка Кинглинг взяла меня за руку и повела по тротуару, вызвав прилив идущего из памяти подростка стыда. — Ты — самый умный, самый красивый и самый старательный из всех Ванов. Куда несешься⁈ — рявкнула на не вовремя вырулившего из-за угла доставщика пиццы.

Тот проигнорировал нас так же, как и других пешеходов — привычное дело, видимо. Народу вокруг были тьмы и тьмы — от комсомольских значков поверх школьной формы рябило в глазах, голова моментально начала уставать от обрывков разговоров, шагов, ора клаксонов и двигателей. Девушки и дамы по большей части были закутаны в подобия хиджабов — порой весьма стильных — а над головами людей цеплялись друг о дружку многочисленные зонтики. Быть бледным у азиатов считается красивым, вот и прячутся.

— Попей, милый, — бабушка вынула из сумочки красную бутылку с красным чаем.

Я послушно попил.

— Твой кретин-отец не оправдал наших ожиданий. Мы сделали для тебя все, что могли — таких вещей как у тебя нет ни у кого в деревне, — принялась напоминать о моральном долге Ван-Вана. — Жертвуя комфортом и выделяя тебе лучшие куски, мы все надеемся на то, что ты хорошо сдашь экзамены, получишь хорошее образование и добьешься в этой жизни успеха. Все мы надеемся на тебя, наш добрый малыш. Мы верим, что когда-нибудь ты приедешь в родную деревню на дорогой машине, полной великолепных подарков. С нетерпением жду возможности посмотреть на лица этих противных соседей…

Забавно, но идущие рядом с нами родители и бабушки накачивали своих отпрысков примерно тем же самым. Немного поразмыслив, я решил не расстраиваться такому отношению и не осуждать китайцев: просто то, что очень многие семьи в России выговаривали своим детям намеками или надеялись на то, что все это само собой подразумевается, здесь говорят прямо в лицо. Неприятно, но приятная правда вообще штука в этом мире редкая.

Глава 5

К комсомольским вожакам Ван-Ван относился так, как и положено деревенскому пареньку, прекрасно видящему специфичность построенной Партией системы — как к лицемерным ублюдкам, которые почему-то считают себя лучше других. Я не согласен: просто такой у студенческого возраста ребят, толкнувшим собравшимся в аудитории нам напутственную речь вариант карьерной лестницы, и флаг им в руки. Мир он вообще не справедлив, но если не уподобляться камню из известной поговорки, можно устроиться вполне неплохо. Один раз у меня получилось, значит получится и второй, пусть и ценой многих лишений длиной в несколько лет и набитых неправильными решениями шишек.