Мелкая река (ЛП) - Карлтон Х.Д. - Страница 2

Сначала я чувствую прикосновение к своим поднятым рукам, легкое и чувственное. Его пальцы касаются кольца на моем пальце, но это его не отпугивает. Я ношу его именно с этой целью, но это не всегда срабатывает. Что-то подсказывает мне, что он знает, что оно фальшивое. Не знаю как, но я чувствую это по тому, как его руки обходят мое тело, как будто он специально пытается заставить меня сказать "нет".

Я не решаюсь взглянуть на свою следующую жертву позади меня. Я начинаю считать, пока его руки спускаются по моим рукам, оставляя мурашки. Вниз по бокам и по бедрам .

Восемь, девять, десять...

Его руки по-хозяйски сжимают мои бедра, словно он наконец-то поймал редкую жемчужину в опасную ловушку. Меня прижимают к телу, которое намного больше моего. Тепло проникает в мое тело, а пьянящий запах заполняет все мои чувства. Пряный одеколон с нотками пота. Совершенно божественный.

Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать...

Наши бедра сталкиваются, и я с радостью обнаруживаю, что в мою спину не упирается твердый член. Мне нравится, когда мужчина контролирует себя.

Я извиваюсь на его руках, его бедра полностью повторяют мои движения. Удивительно, но на моем лице появляется улыбка. Сначала маленькая, потом все шире и шире, пока я снова не начинаю смеяться. И где-то между концом "Калабрии" и серединой следующей песни я перестала считать.

Но я не смотрю ему в лицо.

Его прикосновения остаются сильными и уверенными, но не переходят черту и не заходят на неподобающие территории. Мягкие губы пробегают по моей шее и плечам, но он никогда не впивается зубами в яблоко. Он никогда не теряет контроль над собой.

О, как я хочу этого.

Я становлюсь настолько жаждущей, что вся извиваюсь. Пульсирующий жар между моими бедрами становится все сильнее с каждой песней, которая проходит мимо нас.

Я потерялась в нем. Так сильно потерялась.

Я хочу его. Я хочу, чтобы он обхватил меня, пока он будет терять себя во мне. Я хочу, чтобы он обхватил меня, когда я затяну его в свои сети и не отпущу до тех пор, пока утренний свет не проникнет в мои окна. Только тогда я покажу его заблудшей душе, как уйти.

Я страдаю от всего этого, даже не видя его лица. Химия его тела говорит мне, что он привлекателен. Он уверен в себе. Плавный и томный.

И он тоже мучается по мне.

Я выныриваю из своих сладких фантазий, когда отчаянный рывок почти вырывает меня из вселенной, созданной нашими телами. Глаза распахиваются, и передо мной возникает зеленое лицо Амелии. Не спрашивая, руки покидают мое тело, и я остаюсь опустошенной и замерзшей.

Я не хочу уходить. Но я нужна своей подруге. Я отхожу, не оглядываясь. Мне больно, но я не хочу, чтобы к этой фантазии было привязано лицо. Лучше пусть он останется неизвестным, чтобы я не искала его везде, где бы я ни была, и в каждом проходящем мимо меня человеке.

Ангелы кружатся вокруг меня, маня меня подойти ближе. Подползти к свету - болезненному ослепительному свету, который запускает множество фейерверков в моей голове. Сейчас я точно не в состоянии стоять на ногах.

Если я это сделаю, то разнесу все вокруг.

Я застонала, перевернувшись на кровати. Кровать в общежитии обычно не самая удобная, но сейчас мне кажется, что я лежу на каменном ложе. Мои одеяла похожи на мокрый нейлон, и мне кажется, что маленькие перышки в моей подушке пробиваются сквозь них.

Я все еще в платье прошлой ночи, макияж размазан по всему лицу, а во рту у меня привкус дохлого скунса.

Я никогда не ела дохлого скунса, но я уверена, что он именно такой на вкус.

С другого конца комнаты, где стоит кровать Амелии, доносится ответный стон.

— Я тебя ненавижу, мать твою, - рычит Амелия, ее голос хриплый от сна. Я оглядываюсь и вижу, как волны ее золотистых светлых волос рассыпаются по лицу, а некоторые пряди застревают во рту. Обычно Амелия всегда загорелая, но сейчас она похожа на бледного зомби. Не помогает и то, что ее косметика размазана по лицу. Я уверена, что ее глаза енота выглядят точно так же, как мои. Мы могли бы зайти на съемочную площадку фильма ужасов, и нас тут же взяли бы на работу.

— Я тоже себя ненавижу.

Даже от того, что я сейчас говорю, у меня в голове появляются острые щепотки боли. Я пытаюсь вспомнить, есть ли у меня сегодня занятия, но все мои мысли забиты токсинами алкоголя. Я бросаю попытки думать, решив, что мне все равно, есть у меня сегодня занятия или нет. Какой бы день сегодня ни был.

Голова раскалывается, тошнота бурлит в желудке, когда я пытаюсь сесть. От безысходности я смотрю на тумбочку и нахожу там пустую бутылку из-под воды.

Уф. Чертова пьяная Ривер. Даже не смогла подготовиться к бою, прежде чем отключиться.

Эти чертовы Лонг-Айленды. Они - дьявол, завернутый в красивый бантик.

— Нам нужна жирная еда, - говорит Амелия, потягивая из своей полной бутылки воду. Это зрелище вызывает у меня иррациональную досаду, почти до слез. Почему пьяная Амелия намного успешнее меня?

Заметив мое расстройство, Амелия закрывает бутылку и бросает ее мне. По божьей милости она приземляется рядом со мной на кровать, а не на пол, куда, как я была уверена, она упадет после этого унылого броска. Я с благодарностью глотаю воду, сопротивляясь желанию захлебнуться ею.

Мысль о еде вызывает у меня желание последовать за этими надоедливыми ангелами на свет. Кому вообще нужна жизнь? Пусть дикая природа вернет себе эту чертову планету. Все равно природа заслуживает эту планету больше, чем мы.

— Кого первого стошнит, тот и покупает, - говорю я.

— Договорились, стерва.

Я размазываю по куче кетчупа свои чипсы и засовываю их в рот. Мне требуется целая вечность, чтобы прожевать, поскольку мое горло отказывается глотать. Обычно соленая вкуснятина на языке напоминает крысиный яд. Я с усилием запихиваю картошку и накладываю еще несколько порций.

Я не собираюсь выбрасывать бесплатную еду.

Раз уж я выиграла, я и место выбрала. Marty's Diner, лучший ресторан с дырявыми стенами, который можно найти в Северной Каролине. Жир навсегда въелся в каждую поверхность этого заведения, включая потрескавшиеся красные кабинки и столы, украшенные случайными вырезками из журналов. Обычно этот запах успокаивает меня, но сейчас химия между содержимым моего желудка и испарениями жира вызывает эпическую кошачью драку в моем желудке. Мой одурманенный мозг блуждает, представляя себе настоящую драку, в которой участвуют клубок испарений и зеленый кислотный сгусток с руками, шлепающими друг друга, как две школьницы.

— Итак, Ривер, кто будет твоим плюсом на вечеринке? - спрашивает Амелия, оглядывая свою еду, отвлекая мое внимание от мыслей, вызванных алкоголем. Я почти уверена, что все еще пьяна.

Она гримасничает, когда жует, немного зеленеет и вынуждена подавиться едой. Я отворачиваюсь, пока ее тошнота не усугубила мою собственную. Я - тошнотик, которому можно посочувствовать.

Я безразлично пожимаю плечами. Если честно, я даже не хочу идти. В тот день я должна была встретиться с мамой. Не то чтобы это была веская причина пропустить вечеринку. Я лучше составлю диаграмму Венна из вкуса дохлого скунса и своего утреннего дыхания, чем встречусь с Барби.

— Может, спросить Райана? - хитрит она. Мои глаза превращаются из потускневших желтых в расплавленное золото. Я знаю, потому что Амелия бесконечно любезно указывала мне на это. Райан вызывает во мне такую реакцию без моего разрешения, и это, наверное, самая раздражающая вещь на сегодняшний день.

— Ты же знаешь, что он встречается с Эллисон, - ворчу я. Меня бесит, что она видит, что он меня интересует. Интересоваться мужчинами - это отстой, когда они не сделали ничего, кроме того, что заставляют меня ненавидеть их. Но, увы, вот она я, мокрая от любви к мужчине. Мужчине, к которому, как мне кажется, я всегда стараюсь скрыть свой интерес, но на самом деле я могла бы надеть костюм и танцевать, как те бедняги, которых вы видите на обочине дороги, размахивая табличкой, указывающей прямо на мое влагалище. Открыто для бизнеса.