Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже (сборник) (СИ) - Чайлд Ли - Страница 104

Поддавшись внезапному порыву, она взяла трубку и набрала номер его рабочего телефона. Не прошло и секунды, как в Париже раздался звонок. Потом прозвучал его голос:

— Алло?

Александра крепко сжала трубку. Она не могла говорить. Она едва могла дышать.

— Алло? Это Том Коннерс. Кто говорит?

Она осторожно повесила трубку. Ее руки дрожали, сердце глухо билось в груди. Он в Париже, жив и здоров.

Поехав в Париж на день рождения Ани Седжуик, она не сможет не поддаться искушению. Она позвонит ему, а он скажет, давай выпьем где-нибудь, и она согласится с ним увидеться. И тогда она пропала. Потому что она не сможет устоять перед Томом Коннерсом, таким сильным, таким неотразимым…

Они перестали встречаться три года назад по его инициативе, но Александра знала: если она ему позвонит, он захочет встретиться.

Ты идиотка, ругала она себя. Джек Уилтон обожал ее, восхищался ее талантом, преклонялся перед ее целеустремленностью и увлеченностью работой. К тому же он нравился ее родителям. Да, Джек будет прекрасным мужем. И она любит его. Только по-другому.

Сидя за столом из красного дерева в столовой своих родителей на Восточной 79-й улице, Александра с удовольствием ела омлет с помидорами, который только что приготовила ее мать.

— Просто великолепно, мам, — сказала она. — Спасибо, что нашла время со мной увидеться. Я знаю, ты дорожишь своими выходными.

— Не говори глупости, я рада тебя видеть, — ответила Диана Гордон, ласково улыбаясь. — Сегодня утром я как раз собиралась тебе позвонить, а ты сама пожаловала на ленч. Может, хочешь вина, дорогая?

— Нет, спасибо, мам. От вина меня тянет в сон. Я предпочитаю получать калории в виде хлеба.

Она потянулась за куском французского батона, щедро намазала его маслом и отправила в рот.

— Тебе не нужно беспокоиться о весе, ты выглядишь просто потрясающе, правда, — заметила Диана, глядя на дочь.

Она невольно подумала о том, как молодо выглядит Александра для своего возраста. Ей ни за что не дашь тридцати. Летом Александре исполнится тридцать один, а кажется, еще вчера она только училась ходить. Тридцать один, размышляла Диана, а мне в мае будет пятьдесят восемь. Как быстро промчались годы. Дэвиду в июне исполнится пятьдесят девять.

— Мам, о чем ты думаешь? — спросила Александра.

— О твоем отце. О нашем браке. Тридцать три года, что мы женаты, пролетели незаметно.

— Вам обоим повезло, что вы встретили друг друга.

— Да, верно.

— Вы с папой как две горошинки в одном стручке. — Она посмотрела на мать, думая о том, как та красива: нежная кожа, золотистые волосы, прозрачные голубые глаза.

Диана кивнула, потом ее глаза едва заметно сузились.

— По телефону ты сказала, что хочешь со мной поговорить…

— Можно сделать это попозже, за кофе?

— Да, конечно. Что-нибудь случилось?

— Мне просто нужно, чтобы меня выслушали.

— Это касается Джека?

— Теперь ты говоришь, как все остальные матери, хотя обычно, слава богу, этого не делаешь. Нет, это не касается Джека.

— Между прочим, Джек Уилтон очень мил.

— Знаю. Он того же мнения о тебе. И папе.

— Приятно слышать. Мы с твоим отцом считаем, что из Джека вышел бы прекрасный… прекрасный зять.

Получасом позже Александра сидела в гостиной напротив матери, глядя, как та разливает кофе.

— Я готова выслушать тебя, Александра, в любой момент, когда ты захочешь.

Александра взяла из рук матери чашку, поставила ее на низкий антикварный столик и откинулась на диванные подушки венецианского бархата.

— Вчера я получила приглашение на званый вечер в Париже. От Ани. Ей будет восемьдесят пять.

На лице Дианы появилась широкая улыбка.

— Боже правый! Неужели? Она просто чудо, эта женщина. Какая приятная поездка. Когда состоится вечер?

— Второго июня. Но, мам, я не уверена, что поеду.

— Почему? — изумилась Диана. — Ты всегда была любимицей Ани. Она выделяла тебя из… — Диана не закончила фразы. — Ну, разумеется! Мне все ясно. Ты не хочешь встречаться с другими тремя. Я тебя не осуждаю. Они оказались довольно коварными, эти женщины.

Александра вдруг поняла, что она даже не вспомнила о трех своих близких подругах, впоследствии ставших ее врагами. Ее мысли были заняты Томом Коннерсом, но теперь придется включить в уравнение и бывших подруг. Мать права: это прекрасный предлог не поехать в Париж. Они, конечно, будут на вечере. Аня не могла их не пригласить.

— Да, мам. У меня нет ни малейшего желания встречаться с ними, — сказала Александра. — Но я не хочу ехать в Париж не из-за них, а из-за Тома Коннерса.

— Том Коннерс… Француз, с которым ты нас познакомила несколько лет назад?

— Да. Но только Том наполовину француз, наполовину американец. Его отец-американец приехал в Париж в начале пятидесятых, женился на француженке и остался там.

— Он адвокат, я точно помню, и очень хорош собой. Но я не знала, что между вами было что-то серьезное. Я полагала, что это, так сказать, мимолетное увлечение.

— На самом деле наши отношения продолжались два года.

— Ясно. И ты до сих пор каким-то образом связана с Томом Коннерсом. Это ты хотела сказать?

— Нет. Да. Нет… Послушай, мам, мы с ним больше не видимся и не поддерживаем связи. Он никогда мне не звонит, но он… как бы это сказать… внутри меня, в моих мыслях… — Александра запнулась и беспомощно посмотрела на мать.

— А почему ты порвала с ним? — спросила Диана.

— Я не рвала с ним. Это сделал он. Три года назад.

— Но почему? — допытывалась ее мать.

— Потому что я хотела, чтобы он женился на мне, а он не мог этого сделать.

— Он женат?

— Нет. Сейчас не женат и тогда не был.

— Что-то я не понимаю, дорогая, — пробормотала Диана.

— Том женился очень молодым, — начала Александра очень тихо, — на подруге своего детства Жюльетте. У них была маленькая дочь Мари-Лор, и, судя по тому, что он мне говорил, они были идеальной парой — очень красивой и счастливой. А потом произошел несчастный случай. — Александра сделала паузу и, набрав в легкие побольше воздуху, продолжила: — В июле восемьдесят пятого они поехали в Афины. В отпуск. В конце отпуска Тому понадобилось встретиться с клиентом, у которого там был летний дом. Он обещал Жюльетте перекусить с ней и Мари-Лор в их любимом кафе, но Тома задержали дела, и он опоздал. Когда он появился на площади, где находилось кафе, там творилось нечто невообразимое. Она была забита машинами полиции и «скорой помощи», все было залито кровью. Всего за несколько минут до того перед кафе взорвался туристический автобус, в который террористы подложили бомбу.

Глубоко вздохнув, Александра заговорила снова:

— Можешь себе представить, в каком ужасном состоянии находился Том, когда стал искать жену и дочь. В конце концов он нашел их под обломками. На них обрушился потолок кафе. Обе были мертвы. — Александра заморгала и проговорила еле слышно: — Он так и не оправился от того… кошмара.

Диана со слезами на глазах смотрела на дочь.

— Какая страшная история! Какая трагедия… для них, для него… — Она уселась на диван рядом с дочерью и крепко ее обняла: — О, дорогая, ты все еще любишь его.

— Ты думаешь? Я в этом не уверена, мама, но понимаю, что с Томом у меня нет будущего. Он никогда не женится ни на мне, ни на ком-нибудь еще. Понимаешь, он просто не в силах их забыть.

— Или не позволяет себе забыть.

— Возможно, ты права. Но после нашего разрыва я поняла, что моя жизнь в моих руках. Я не могу потратить ее на мечты о Томе.

Диана кивнула:

— Кстати, сколько ему лет?

— Сорок два.

— Но ты хотя бы немного любишь Джека Уилтона?

— Да, по-своему люблю.

— Не так, как любишь Тома?

— Нет.

— Но ты все-таки можешь жить с Джеком?

— Он хочет на мне жениться.

— А ты согласна выйти за него? — спросила Диана.

Александра прижалась к матери и заплакала.