Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин - Страница 20

Вот только, все равно оставалась опасность, что слухи о том, как князь Андрей Волконский проявил черную неблагодарность по отношению к баронессе Иржине Краваржи фон Шварценберг, позволив негодяю Дорохову разграбить ее замок, рано или поздно могут дойти до великосветских салонов Петербурга. А род Шварценбергов весьма древний и уважаемый в среде аристократии Восточной Европы. Например, фельдмаршал Карл Филипп Шварценберг известный военачальник Австрийской империи и друг герцога Фердинанда Австрийского. После сражения с войсками Наполеона при Ульме, состоявшегося совсем незадолго до Аустерлица, в середине октября, войска герцога Фердинанда и Шварценберга сумели организованно отступить, избежав разгрома, в отличие от менее удачливого барона и военачальника Карла Мака, армию которого Наполеон разбил. Хоть баронесса, похоже, была вдовой одного из отпрысков младшей ветви Шварценбергов, тем не менее, по негласному правилу, принятому среди аристократов, чести подобных фамилий никому не позволено наносить урон без соответствующей сатисфакции.

И, разумеется, это происшествие потом ляжет грязным пятном на мою репутацию в высшем обществе, чего мне совсем не хотелось бы. Ведь я рассчитывал заручиться поддержкой самой влиятельной аристократии. А я просто обязан добиться расположения людей, которые держат в своих руках реальную власть, если действительно хочу проведения скорейших реформ в России, хотя бы в области военного дела. Для этого мало просто попасть в тело князя и прижиться в нем. Надо еще не только благополучно вернуться из плена поскорее, но и приобрести в Петербурге авторитет, достаточный для того, чтобы наладить контакты с нужными людьми, с теми представителями имперской элиты, от которых зависят важные рычаги государственного управления. И только заполучив подобные связи, можно будет начать успешно продвигать в жизнь свою собственную программу серьезных изменений на государственном уровне, для которой мне понадобится влияние не только на высших чиновников правительства, но и на самого самодержца.

Я понимал, что один человек в деле поворота всей имперской государственной машины на новый курс сможет совершить не так много, если только он сам не император. Да и император без верного окружения из единомышленников сможет мало. Тому имелся пример покойного Павла. И потому мне предстояло создавать свою влиятельную политическую организацию с новой идеологией патриотической направленности, а для этого, конечно, собственная репутация очень важна. И я подумывал, не назвать ли мне эту организацию, например, «Союз героев Аустерлица»?

Немного побыв наедине с собственными мыслями и взбодрившись, подышав свежим холодным ночным воздухом, а затем вернувшись в башню, я обнаружил, что прислуга занята спешным наведением относительного порядка. Пожилой Януш, который, как я уже понял, выполнял при баронессе обязанности мажордома, лакея и мастера на все руки одновременно, где-то раздобыв молоток и гвозди, заколачивал обрезками досок те места в филенчатых деревянных оконных рамах, откуда вылетели стекла, разбитые пулями во время штурма. Беата, жена Януша, веником сметала стеклянные осколки в большой железный совок. В это же время Маришка вместе с двумя другими молодыми служанками, имен которых я не знал, убирала на столе. А мой денщик помогал девушкам. Перекусив на кухне, выглядел Степан гораздо бодрее.

Я направился в его сторону, но в этот момент баронесса, неожиданно подойдя ко мне с противоположной стороны от входа в башню, бесцеремонно взяла меня под руку, сказав по-французски:

— Князь, пришло время нам объясниться.

— По поводу чего вы просите объяснений? — не понял я.

— Неужели вы в сговоре с этими негодяями? — ответила Иржина вопросом на мой вопрос.

Я проговорил в той же манере:

— Если я правильно понимаю, вы называете негодяями русских солдат? Я не ослышался?

Она вспылила:

— Они не ведут себя, как честные солдаты, послушные государю, а грабят мой замок вместе с разбойниками! Я даже не смогла пройти в свой особняк, чтобы попытаться спасти имущество! Меня и мою прислугу туда просто не пустили! Вообще никуда не выпустили из этой башни! Это возмутительно! Так скажите же мне прямо, я нахожусь под арестом? Я теперь ваша заложница?

— Это не так. Охрана усилена ради безопасности, — попытался я успокоить женщину.

Но, она настаивала на своем:

— Вы лукавите, князь! Не забывайте, что я слышала ваш разговор на лестнице с солдатским командиром. Я в тот момент подумала, что вы защитите меня и мое имущество, потому дала вам обещание авансом… Но, вы так ничего и не сделали! Наоборот, как я вижу, вы сговорились с этим разбойником!

Тут уже и я спросил, кое-что сопоставив:

— Так вы, оказывается, знаете русский язык! А почему же говорили со мной все это время исключительно на французском?

Но, моя фраза не смутила Иржину, вздернув вверх свой хорошенький носик, она с гордостью произнесла:

— Да будет вам известно, что моя бабушка была русской графиней. И я вполне неплохо понимаю ваш язык, хотя много лет, с того времени, как бабушка умерла, я на нем не разговаривала, поскольку и повода не имелось. В нашу глушь русские заезжают редко. Но, тут появились вы. И я несколько раз приезжала к мельнику, интересуясь вашим здоровьем в то время, пока вы лежали без памяти. Голос бабушкиной крови во мне пробудился, наверное, раз так внезапно захотелось помочь русскому князю. А вы, оказывается, в сговоре с этими бандитами, чем меня очень сильно разочаровали.

Выслушав ее, я сказал:

— Постойте, пани Иржина, не разбрасывайтесь обвинениями, умоляю вас. Выслушайте сначала мое предложение.

Она притихла, захлопав глазками, надеясь, наверное, что сразу предложу интим. Но, я предлагал всего лишь выход из сложившейся деликатной ситуации:

— Видите ли, баронесса, военные действия продолжаются. И, уверяю вас, что я не имею ни малейшего отношения к тому, что полем боя внезапно сделался ваш замок. Для меня весь этот штурм тоже стал полной неожиданностью. И ни в каком сговоре с командиром отряда, который атаковал здесь французов и, надо сказать, успешно ликвидировал их гарнизон в этом опорном пункте, я не состою. Надеюсь, вы не станете отрицать того, что ваш замок сделался опорным пунктом французов — это же факт неоспоримый.

Иржина попыталась оправдаться:

— Я в этом не виновата. Французы не спрашивали меня, когда разместились здесь. Они просто пришли сюда и остались.

Я же продолжал:

— Сейчас уже не столь важно, по вашей воле французские солдаты заняли Гельф, или вопреки ей. Они расположили здесь гарнизон, а этого по законам войны вполне достаточно, чтобы замок сделался законной целью для русской армии, которую и представляют русские солдаты, взявшие крепость с боем. И теперь эта крепость является нашим опорным пунктом. А вы обязаны подчиняться военной администрации. Вы же подчинялись французам, не так ли? Так что же вам мешает подчиняться русским?

— Но, французы замок не грабили! А ваши грабят! К тому же, они ворвались сюда вместе с местными разбойниками! — все еще возмущенно проговорила баронесса.

— Это не разбойники, а местные партизаны, присоединившиеся к русскому отряду, — сказал я. И добавил:

— Отряд понес потери и нуждается в снабжении. И то, что вы называете грабежом, на самом деле является лишь пополнением запасов за счет трофеев. Потому предлагаю вам составить опись всего того, что солдаты забрали, и подписать эту опись, уточнив, что все отдано вами русским солдатам добровольно. В таком случае, вы сможете потом получить компенсацию, подав прошение государю. И я обещаю вам в этом деле содействие, как свидетель вашей добродетели.

Иржина не знала, что и сказать. И я воспринимал ее молчание, как знак согласия. Пока мы с ней беседовали, начали подтягиваться и все остальные участники посиделок у баронессы. Оказалось, что они разместились в гостевых комнатах на втором и третьем этажах этой Охотничьей башни, выполняющей в замке функцию гостевых апартаментов. Несмотря на очень позднее время, гости вновь собрались в трапезном зале ради десерта, откушать который им ранее помешало вторжение отряда Дорохова.