Игра на чужом поле (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 43

Костян сидит в кресле бледный, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Переживает, но не кается — и это радует. Значит, духом не пал. Наш особист сидит через проход и демонстративно его игнорирует. Да и смысл напрягаться? Поездка завершена, медали у нас в кармане, а дальше пусть военная часть сама разбирается со своим бойцом. Хотя рапорт наш «молчи-молчи», конечно, накатает — как пить дать.

Думаю, при необходимости я бы даже мог помочь, ведь Харольд вчера чётко сказал, что любые мои проблемы для него не чужие, и искренне предлагал не стесняться обращаться за помощью. Вот такая я теперь блатная шерсть! Жаль, в данной ситуации этого проверить не вышло.

В Шереметьево нас проверяли куда тщательнее, чем в Осло. Тут я тоже блатата, но смысла в этом немного — ничего запретного не везу. Валюту подчистую слил на сувениры ещё в аэропорту Осло. Ну и две банки пива прикупил — долг Костяну вернул, которым мы вчера погибших подводников помянули.

В Москве, как назло, снег и ветер. Хотя и не особо холодно — всего минус два, но контраст с относительно тёплым, хоть и северным Осло чувствуется моментально.

Из таксофона в аэропорту набираю номер приёмной Власова. Его, как и ожидалось, на месте нет, но помощник радует хорошей новостью: меня ждут машина на стоянке и номер в гостинице «Москва». Впрочем, удивляться тут нечему, у Власова возможностей — с горкой.

Время обеденное, поэтому в гостинице сразу направляюсь в ресторан. И едва успеваю переступить порог, как сразу натыкаюсь на знакомого!

— Ты как тут? Давно? — удивляется мой земляк и бывший босс Овечкин.

— Только что с турнира прилетел, — жму ему руку. — Из Норвегии. Победил!

— Ну, поздравляю! А я вот на новое место работы приехал. Подвинули меня в отдел пропаганды в ЦК, — доверительно сообщает Овечкин, которому, похоже, невдомёк, что я в этих номенклатурных делах не особо шарю.

— Поздравляю! — отвечаю наугад, но уверенно.

— Да чёрт-те что творится! Прилетел сегодня, а никуда не попаду. В ЦК собирается политбюро, все встречи отменили… Вот зашёл хоть пообедать. Идём, что ли, наших парней помянем. Слышал новости?

— Угу… А много погибло?

— Да мне не сообщили. Ещё и в Тбилиси, пока ты по заграницам ездил, митинг с жертвами был. Что, Толя, делается⁈ Только вроде карьера пошла в гору, а тут такое…

Сидим за отдельным и, надо сказать, вполне приличным столиком: подальше от эстрады, с видом на улицу и пальму в кадке, стоящую посреди зала.

— В Тбилиси пока трое погибших, — Овечкин говорит тихо, словно боится, что кто-то его услышит. — «Сам» рвёт и мечет, военных ругает.

— А что там в крае у нас? — перевожу я тему разговора.

— В Красноярске? Да ничего особенного… Разве что Пугачёва недавно приезжала. Ходил я с семьёй на её концерт четвёртого числа. Понравилось, — пожал плечами собеседник.

У Овечкина, бывшего первого секретаря горкома, а потом и крайкома ВЛКСМ, дела с карьерой шли со скрипом. Сначала хотели было отправить его в Узбекистан на должность одного из секретарей, но что-то сорвалось. Теперь вот снова шанс — назначение хорошее, но и тут не без заминки.

Я не пью, а Овечкин потихоньку надирается. Разговор заходит о его сыне-боксёре. Мы хоть и тренируемся с парнем в одном зале, но про его успехи я знаю плохо — тот, вроде как, уже перворазрядник.

— О! У нас из-за него дома вечная война! Жену бокс бесит. Говорит: «Покалечат ещё!» Да и тренер ваш… как его… Леонидыч, кажется, в Москву укатил. Но сыну карьеру спортивную рушить не дам! Я всё-таки отец! А куда парня пристроить — найду! — Овечкин в пьяном угаре даже стукнул по столу для пущей убедительности.

— Могу помочь, — зачем-то обещаю я, хотя особых связей в столичной спортивной среде у меня нет. Не Копцева же просить, в самом деле!

Но надо бы завязывать с этой посиделкой и снова набрать Власова — вдруг уже вернулся из ЦК. И как будто угадав мои мысли, Овечкин отставляет рюмку и бормочет:

— Ладно, Толя, хватит на сегодня возлияний! Завтра утром нас с Шениным примут в ЦК!

— Что? Шенин тоже тут? — я аж рот открыл.

— Тут! Мы вместе летели! Я ж тебе сразу об этом сказал! — нагло соврал Овечкин, даже не моргнув.

— А где он остановился? — не стал я припирать дядю уликами. Нет смысла — тот уже прилично нетрезв.

— О, брат! Он в избирком поехал, его же от Канска избрали. Да ты знать должен!

Разумеется, я знаю про его избрание. Но о том, что он здесь, в Москве, даже не догадывался. Видимо, и Анька не знала, или поездка в последний момент организовалась.

Но что ему делать в избирательной комиссии? До второго тура ещё вагон времени… Или те, кого в первом туре избрали, уже могут мандат получать? В таком разе не получить ли его и мне?

Глава 24

— К сожалению, Александр Владимирович ещё не вернулся, — сообщил мне помощник Власова.

Жаль. Ехать на метро мне как-то не улыбается, и такси у гостиницы, как назло, нет, а вот Власов мог бы мне машину выделить. Но делать нечего — придётся топать к метро. Ехать нужно на Большую Лубянку, там ЦИК расположен.

По пути забежал в киоск «Союзпечати», прихватил «Советский спорт» — интересно, как осветили норвежский турнир, да и вообще, что нового на спортивном фронте. Но взгляд зацепился за «Труд» — на первой полосе сияет фото доярки из Красноярского края. Орден получила! У меня сразу мысли в голове завертелись: «Надо быть в курсе, это ведь мой край!» Хотя я и ростовский по корням, но Сибирь стала для меня второй родиной. Пришлось прикупить и экземпляр «Труда».

Доярку решил оставить на потом — куда интереснее, что пишет «Советский спорт» про наш турнир. В глаза сразу же бросается хлёсткий заголовок о триумфе советских боксёров… А вот и моё имя, выведенное жирным шрифтом!

Сейчас эта газета заметно изменилась: помимо спортивных отчётов и интервью, всё чаще встречается публицистика, причём с политическим подтекстом. Вот и в статье на следующей странице авторы размышляли на тему, как спорт укрепляет международные связи, и снова мельком упомянули меня — уже в контексте дружеской встречи с представителями других стран. Видно, редакция пытается лавировать между спортом и актуальной повесткой, но хотя бы без нападок. Сканирую глазами текст: ни намёка на скандалы или перегибы. «Неплохо, — подумал я. — И совсем не стыдно будет показать номер родным».

Но меня привлекла совсем другая статья: как ни странно, на последней полосе «Советского спорта» оказался материал про Красноярский край! С громадным удивлением и неудовольствием читаю заметку с броским названием: «Быт. Хождение по мукам. Хождение по лёгкой ряби».

К восторгу 13-летних девочек, участниц зональных соревнований по волейболу Министерства народного образования РСФСР, приехавших в Красноярск из тринадцати городов страны, их гостиница была на плаву. Пассажирский трехпалубный теплоход «Латвия», переданный Красноярским управлением речного пароходства местному кооперативу «Спутник» (председатель Г. Степанян), величаво покачивался на енисейских волнах в речном порту… Если бы юные спортсменки могли знать о том, какие их поджидают здесь сюрпризы, то вряд ли бы так смело шагнули на борт этого лайнера! А «романтические» приключения начались в первую же ночь… «Проснулась от женского вскрика, — рассказывает тренер из Челябинска В. Пономарева. — Глянула на часы — глубокая ночь. Выглянула в коридор и увидела рыдающую молодую женщину в окружении пьяных мужчин»…

Ночное ЧП оказалось не единственным, На третьей палубе вовсю веселился ресторан. Подвыпившие посетители, не стесняясь в выражениях, громко выясняли отношения. B конце концов вспыхнула драка. Разбуженные девочки, а их на борту было около 150, закрывшись в своих каютах, включили свет и перепугались еще больше — по стенам, по потолку ползали усатые насекомые. Не зная, как спастись от этого нашествия, дети стали поспешно и лихорадочно одеваться. Свет так и не гасили до самого утра. Как, впрочем, и во все последующие ночи…