Тайные страсти Версаля. Людовик XIV и его фаворитки: обжигающая любовь Короля-Солнца, интриги черной - Фомина Ольга - Страница 33

Через три недели плодотворного общения с аббатом и тетушкой Мюрсэ стал католиком. Довольная мадам де Ментенон позаботилась о том, чтобы король оплатил его обучение в академии.

Двоюродный брат Франсуазы Филипп де Виллет был потрясен коварством кузины. После того как она обратила в католичество его дочь Маргариту и сына Мюрсэ, он с женой не имел права забрать к себе детей. По законам того времени родители-еретики не могли воспитывать сами детей-католиков. Франсуаза взяла на себя ответственность за племянников.

Филипп де Виллет сперва обвинял Франсуазу в похищении дочери, а потом смирился. Он не мог долгое время злиться на двоюродную сестру и простил ее. Она в знак примирения позволила ему приехать к ней в королевский дворец и разрешила повидаться с детьми. Они договорились, что будут совместно обсуждать вопросы воспитания Маргариты и Мюрсэ без привязки к религии.

К тому моменту активно шло притеснение гугенотов, и после отмены Нантского эдикта мадам де Ментенон все-таки смогла убедить двоюродного брата, что для него безопасней и лучше будет тоже стать католиком. Он, взвесив все за и против, согласился.

Первое время Маргарита часто плакала, тоскуя по родителям, но со временем мадам де Ментенон сумела заменить ей мать. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, к ней начали свататься женихи. Франсуаза остановила свой выбор на маркизе де Кейлюсе. Он был на семь лет старше ее воспитанницы.

В марте 1686 года тринадцатилетняя Маргарита вышла замуж за маркиза. Мадам де Ментенон с чистой совестью передала ее в руки мужа.

Франсуаза с головой окунулась в благотворительную деятельность. Тайная королева Франции направила свои силы на помощь беднякам. Когда в стране наступало холодное время года, мадам де Ментенон приказывала раздавать нуждающимся дрова, торф и провизию.

В замке Нуази-ле-Сек в Рюэе королева поселила девушек из бедных дворянских семейств и организовала для них программу обучения, которая была значительно шире, чем в монастырях. Чуть позже король приказал построить специальное здание, получившее название институт Сен-Сир.

Людовику казалось, что Франсуаза – как непрочитанная книга. Ему нравилось разговаривать с ней. Мадам де Севинье заметила:

«Разговоры были так длинны, что могли довести всех до галлюцинации… Они длились от шести до десяти часов».

После очередного посещения Версаля мадам де Севинье написала:

«Она ему открыла новую страну, неведомую ему, страну дружбы и непринужденной беседы, не омрачавшейся никакими препирательствами; и всем этим он кажется очарованным».

Версаль утратил звание распутного, но блистательного места и стараниями мадам де Ментенон превратился в центр этикета и нравственности.

Супруги прожили вместе тридцать два года. За это время Франсуаза нажила множество врагов, считающих, что она много вмешивается в дела Франции. Однако Людовик полагал, что никто, кроме него, не имеет решающего права голоса.

– Эта гадина всюду сеет раздор! – жаловалась мужу Лизелотта. – Из-за нее я впала у короля в немилость.

– Да, увы, Людовик все больше прислушивается к ней, – недовольно констатировал Филипп.

Сама же Франсуаза довольно писала:

«Я считаю себя вынужденной из чувства долга, дружбы, которую я питаю к королю, и из настоящего желания вникнуть во все, что его касается, сказать ему правду, избавить его от лести, позволить ему увидеть, что его часто обманывают, что ему дают плохие советы; представьте, как можно огорчать того, кого любишь и кому не хотелось бы не нравиться! Вот что я обязана делать. И я его часто огорчаю, когда он приходит ко мне лишь за тем, чтобы утешиться».

Мадам де Ментенон старалась всем показать, что она вне политики, но учитывая, что все важные решения Людовик принимал, обсуждая их с супругой и получая ее одобрение, придворные и близкие короля не любили Франсуазу. Все видели, как легко исполняются ее просьбы, как ставленники тайной королевы играючи делают карьеру и как король отворачивается от тех, кто плохо ладит с его мадам де Ментенон.

Часть 5

Страсти Версаля

Глава 1

Сын Людовика – Людовик Великий дофин

Баварская принцесса сильно волновалась. Она понимала, что встреча с послом маскирует собой смотрины, поэтому решила перехитрить его. Девушка надела роскошное пышное платье из золотой парчи и украсила голову накидкой с бахромой под цвет наряда. Тесьма накидки была длинной и частично закрывала ее лицо.

Для подстраховки Мария Анна Кристина Виктория Баварская села под бархатный алый балдахин. Лучи солнца заливали зал, и принцесса вся сияла красочными оттенками. Опешившему послу было сложно разглядеть, кто перед ним – дурнушка или красавица.

Посол незаметно вздохнул. Маневр принцессы он оценил, но попыток рассмотреть ее внешность не оставил. Подойдя поближе к барышне, он завел длинный и витиеватый монолог, целью которого было притупить ее бдительность и разглядеть невесту дофина. Но составить впечатление он никак не мог. Понятны было лишь две вещи – принцесса была умна и обладала приятным мелодичным голосом.

Чуть позже посол писал в письме Людовику XIV:

«Мне показалось, что она среднего роста, пропорционального сложения… Лицо скорее овальное, нежели круглое, рот не велик и не мал, зубы очень белы и довольно ровны, достаточно правильно обрисованные губы не то чтобы очень красны, но не назовешь их и бледными; хотя нос у нее несколько толстоват к концу, нельзя сказать, чтоб он был безобразен и сильно портил лицо; щеки у нее довольно полные, глаза не большие и не маленькие».

Людовик, читая дипломатичный ответ посла, четко видел между строк, что принцесса некрасива. Этот момент его огорчал. Он не то чтобы желал найти сыну дивную красавицу-жену, но надеялся, что она хотя бы будет не отталкивающей внешности и без видимых изъянов. Терзаясь сомнениями, не слишком ли страшна будущая невестка, Людовик XIV нашел ее портрет и отправил послу, чтобы тот сравнил, похожа ли она или художник приукрасил принцессу.

Ответ посла был неутешителен и еще более озадачил короля:

«Художник немного польстил ей. Он написал овал лица более удлиненным, а нос менее толстым, чем это есть на самом деле».

Тогда было решено отправить своего художника, дабы он написал правдивый портрет Марии Анны Кристины Виктории Баварской. Весь королевский двор с нетерпением ждал портрет. Король гадал, все ли в порядке у его невестки с носом, а сам дофин казался равнодушным к внешности своей будущей супруги.

Наконец картина прибыла во Францию, и все знатные господа во главе с королем столпились возле портрета, рассматривая баварскую принцессу. Людовик XIV успокоился. Мария Анна Виктория Баварская оказалась недурна собой, и можно было с чистой душой устраивать свадьбу.