Тайные страсти Версаля. Людовик XIV и его фаворитки: обжигающая любовь Короля-Солнца, интриги черной - Фомина Ольга - Страница 32

В конце августа 1683 года Франсуаза решилась объясниться с Людовиком. Во время вечерней встречи она неожиданно взмолилась:

– Сир, позвольте мне уехать в мое имение Ментенон.

– Что случилось? Зачем вам понадобилось уезжать? – удивился король.

– Поймите меня правильно, я не хочу мешать вашему следующему браку.

– Какому браку? О чем вы?

– Вы – монарх. Стране нужна королева. Весь двор обсуждает, кого из принцесс вы выберете в жены.

Слушая Франсуазу, король менялся в лице.

– Сборище сплетников! И вы туда же? Не ожидал от вас, сударыня. В любом случае вас это не должно касаться. Забудьте про вашу идею с отъездом. Чтобы ни случилось, вы по-прежнему мне дороги, и я не собираюсь вас терять.

Людовику было сорок пять лет, но он был сильно влюблен. В одном из писем он писал мадам де Ментенон:

«Я пользуюсь отъездом из Моншеврея, чтобы заверить вас в истине, которая мне слишком нравится, чтобы я разучился ее повторять: она состоит в том, что вы мне бесконечно дороги, и чувства мои к вам таковы, что их невозможно выразить; в том, наконец, что как бы ни была велика ваша любовь, моя все равно больше, потому что сердце мое целиком принадлежит вам. Людовик».

Разговор с Франсуазой засел в мыслях Людовика. Король знал, что никто не поймет его женитьбу на вдове Поля Скаррона. Люди начнут насмехаться над ними, писать обидные эпиграммы, распускать сплетни и потеряют уважение к монарху. Но, с другой стороны, он не собирался искать себе принцессу-чужестранку, когда все его мечты были лишь об одной женщине. Франсуаза вытеснила всех дам из сердца короля. С высоты своего опыта он понимал, что она будет прекрасной женой.

В начале сентября Людовик вернулся к щекотливой теме и, прогуливаясь с мадам де Ментенон, сказал:

– Я обдумал ваши слова и понял, что мне действительно необходимо жениться.

Франсуаза напряглась. Несмотря на внутреннюю подготовку к такому исходу, ей все равно было больно слышать эти слова. Людовик, видя ее красноречивое молчание, уточнил:

– Вы хотите услышать имя моей избранницы?

– Да, сир. Кого вы выбрали? – печально спросила фаворитка.

– Моей женой станет Франсуаза де Ментенон, – улыбнулся Людовик.

Всего спустя месяц после смерти Марии-Терезии Людовик сделал предложение своей фаворитке.

Венчание состоялось в ночь с субботы на воскресенье 10 октября 1683 года. Сорокавосьмилетняя Франсуаза была старше короля на три года, но он оставался от нее без ума. На церемонии присутствовали лишь два человека: архиепископ Арле де Шанваллон и исповедник короля – отец де Лашез.

Несмотря на то что Франсуаза превратилась в королеву Франции, ирония состояла в том, что об этом никто не должен был знать! Даже близкие родственники Людовика. Но правда постепенно выплывала наружу, и королевский двор прекрасно видел, как высоко поднялась бывшая фаворитка.

Мадам де Ментенон поселилась в апартаментах, по роскоши не уступающих королевским. Время пребывания наедине Людовика и Франсуазы увеличилось. Дошло до того, что когда перед мадам де Ментенон появлялись принцы или принцессы крови, она не вставала. Исключение делалось лишь для брата короля и дофина. Подобное поведение наглядно показывало, что воспитательница королевских детей перешла в новый статус.

Мадам де Севинье писала своей дочери:

«Положение мадам де Ментенон уникально, подобного никогда не было и не будет…»

И действительно, Франсуазе, будучи замужем, приходилось изображать из себя вдовушку. Но она, паря на крыльях счастья, с легкостью исполняла отведенную роль.

Брак с Франсуазой примирил короля с церковью. Людовик прекратил жить в грехе, и это сильно успокаивало его совесть. Оказалось, что новая жена вызывала в нем огонь желания и его теперь не тянуло заводить адюльтер.

– Франсуаза, когда я просыпаюсь в ваших объятиях, мне хочется провести так весь день, – говорил король.

Мадам де Ментенон добродушно улыбалась, но будь ее воля, она бы с радостью уменьшила любовный пыл мужа. Ее и его темпераменты не совпадали. Король был пылок и желал, чтобы близость между ним и женой была дважды в день, а мадам де Ментенон была холодна и мечтала, чтобы пытка любовью скорее завершилась. Дошло до того, что Людовик почувствовал, как она избегает супружеских обязанностей, и пожаловался епископу Шартскому.

Епископ направил Франсуазе письмо, где объяснял:

«Должно служить убежищем слабому мужчине, который без этого неизбежно погубит себя… Как отрадно свершать по велению добродетели то самое, что другие женщины ищут в опьянении страсти…»

– Господь порицает сладострастие, – пыталась объяснить Франсуаза Людовику.

– Вы забываете, что мы супруги, а значит, происходящее между нами одобрено свыше, – напоминал Людовик.

Религия все больше захватывала Франсуазу. Она открыла для себя удовольствие наставлять на путь истинный «заблудших овечек». Начать она решила со своих родственников, которые не хотели переходить в католическую веру.

Однажды она решила похитить свою племянницу.

– Папа будет недоволен, – всхлипывала семилетняя Маргарита де Виллет, которую заманили в западню.

Девочку пригласила к себе погостить ее тетка Эми де Фонмор. Малышка думала, что пробудет в ниорском замке пару дней и вернется домой, но внезапно тетя усадила ее в карету и увезла в шумный Париж. Доверчивая Маргарита не понимала, что происходит, но чувствовала, что ее отец будет в бешенстве, когда узнает о произошедшем.

Филипп де Виллет имел все основания злиться. Он был ревностным гугенотом и чувствовал, как к его детям протягивается властная рука католичества, грозящая отвернуть их от веры, которую он считал истинной.

Отправляясь в очередное плавание, Филипп предупредил свою дочь Маргариту, чтобы она ни в коем случае не уезжала с кем-нибудь из теток к королевскому двору. Кроме этого, отец взял клятву с дочери, что она никогда не поменяет веру. Девочка послушно дала обещания, а потом события понеслись так стремительно, что она толком не осознавала, что происходит.

Сперва ее забрала к себе в гости тетушка Эми, потом отвезла в Париж и передала в руки улыбчивой тете Франсуазе де Ментенон.

Франсуаза, утешая грустную Маргариту, увезла племянницу в Сен-Жерменский дворец. Там на девочку обрушился шквал впечатлений. Роскошно облаченные дамы расспрашивали ее о том, кто она и откуда. А королева Мария-Терезия, ласково потрепав Маргариту по волосам, сказала, что она чудесный ребенок.

На следующий день мадам де Ментенон повела девочку к мессе, и Маргарита потеряла дар речи от восхищения. Из многочисленных церковных окон мягко струился солнечный свет, заливая собой все внутри. Вокруг царила атмосфера торжества и спокойствия, разливалось ангельское пение, от которого по коже бежали мурашки. Впечатление от увиденного было столь сильно, что когда на выходе из церкви Франсуаза спросила племянницу: «Тебе понравилось? Хочешь, ты тоже будешь католичкой?», девочка, забыв все наставления отца, согласилась, поставив лишь пару условий. Она хотела ежедневно наслаждаться церковной музыкой и просила, чтобы ее никогда больше не пороли. Мадам де Ментенон счастливо рассмеялась. Она с удовольствием праздновала легкую победу по обращению своей племянницы в католичку.

Подобный «фокус» Франсуаза уже проворачивала.

За год до этих событий Филипп де Виллет отправил своего четырнадцатилетнего сына Мюрсэ в Париж. Там мальчика встретила мадам де Ментенон и, плотно пообщавшись с племянником, познакомила его с аббатом Гобленом. Церковный служитель сумел убедить не сильно сопротивляющегося юного гугенота в том, что обращение в католическую веру пойдет ему на пользу.