Домик в деревне 2022 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 17

- Теперь точно не полезут. Вроде говорят, куда-то уже китайцы вошли, - осторожно дополнил слова начальника еще один, помоложе.

- Оккупируют, что ли? – переспросил я.

- Не. Они не оккупанты, а союзники. Заступнички. Теперь наши друзья по гроб жизни. Помогут в наведении порядка.

Почему-то у меня совсем не прибавилось радости от последней новости.

А они говорили об этом так буднично. Нет, все было не так, как в кино. Я не видел руин, не видел пожаров. Где-то это было, но далеко. А тут я видел только прокуренный вагон и пьяных невыспавшихся мужиков в спецовках или в форме РЖД.

Больше я не стал у них ничего допытываться. Да они и не знали. Похоже, их начальство – если оно с ними связь еще поддерживало – информацию им выдавало очень дозировано.

Я вежливо попрощался и оставил мужиков вместе с их недопитой банкой спирта, закрыл за собой дверцу их «каюты», как один из них, возможно, служивший на флоте, назвал купе начальника этого небольшого поезда.

По темному коридору прошел до нашего купе. Слышал за другими дверями разное – и плач (не факт, что детский), и разговоры на повышенных тонах, и звуки, как будто кто-то роется в своих вещах в поисках чего-то потерянного. Чувствовалась общая нервозность. Нет, это не поезд на юга. Это, скорее, эвакопоезд из военного времени. Никому не было легко.

Наверно, мы родились под счастливой звездой. Теперь осталось совсем немного.

Настя с тревогой посмотрела в мою сторону, когда услышала, как открывается дверь. Так и не могла успокоиться, расслабилась немного, только когда увидела, что это я пришел.

Я забрался к ней поближе.Не хотел больше смотреть в окно.

Мимо проносились столбы. Я слышал стук колес, и, как мне показалось, звук работы дизельного двигателя локомотива, который был совсем близко от нас. Но не слышал ни одного гудка. Мы ехали в безмолвии, казавшимся мне странным. Огней вокруг не было.

Несколько раз мы останавливались. Но потом снова набирали ход. Я старался не думать о том, что будет, если пути впереди загромождены, повреждены или завалены.

Мы легли, Настя положила голову мне на плечо и прижалась ко мне щекой.

Черт, наверно, тут опять больше инстинкта, чем мыслей. Тоже мне, самец-защитник.

Но, несмотря на эту самоиронию, я чувствовал, что жизнь отдам за нее и ребенка, не задумываясь.

Наверно, гордиться тут нечем. Если это дело врожденных программ, то так бы поступил на моем месте даже еще больший трус.

Она уже спала, а я отодвинул шторку и выглянул в окно. Хорошо помню, что сначала просто вглядывался в то, мимо чего мы ехали. А потом волосы на коже у меня встали дыбом. До подсознания все дошло раньше, чем до мозга.

Поезд ехал мимо трассы. Рельсы шли почти параллельно большому федеральному шоссе. И я увидел, что на съезде к соседнему городу, небольшому, но где, как я знал, есть фабрика по производству взрывчатых веществ и мотострелковая часть, стоят, занимая все полосы и разделительную полосу - тысячи автомобилей. В основном гражданских. Но я заметил среди них и несколько грузовиков, «Уралов», похожих на военные. Хотя это могли быть и какие-нибудь коммунальщики или дорожники.

Все они были на вид целыми. Но ни у одной не светились фары. Они казались брошенными. Когда я пригляделся… Нет, меня не вырвало, как в кино. Но замутило. Передняя дверца одной из легковушек была приоткрыта, и что-то из нее торчало. Похожее на голову человека. Неподвижную.

Нет, люди не бросили машины. Они в них умерли.

Электромагнитый импульс? Химическое оружие? Какая-то новая неизвестная мне херня? Это было Шоссе смерти. Почти как в фотографиях времен войны в Персидском заливе. Я подобное видел только в компьютерных играх. Огня не было, дыма тоже. Только смерть. И падавший с неба снег.

*****

Было еще темно, когда мы добрались до места.

- Ну, как договаривались? – спросил я помощника машиниста.

Остаток «суммы» я должен был взять из нашей поклажи. А ведь они могли и силой забрать всё. Их было много. И жаловаться некому.

Но они выполнили свою часть сделки.

- Ладно, валите давайте, - осклабился тот, кто был помощником машиниста. – Хорошим людям не жалко помочь.

На перроне никого не было. Тут жилья вообще нет. А до деревни еще идти да идти. А до нашего домика и того дольше.

Я взвалил на себя рюкзак и ружье, и мы пошли. Так незамеченными добрались по наполовину занесенной совхозной дороге до нашей окраины.

Тут протаптывать в снегу тропинку пришлось уже самим. Я шел первым и старался, чтобы Насте было полегче. К счастью, снег был не очень глубоким.

Вот и наша избушка. Соседей – живших метрах в трехстах - не видно. Снег перед их домами давно никто не чистил.

На то, чтобы установить отношения с ними, я потратил еще в сентябре лишний день и несколько бутылок. Бояться тут вроде было некого. Все, кого я видел, способны только на мелкие пакости, да и тех я смогу укоротить. Разве что они собьются в стаю. Но они не могут знать, что у нас есть такие богатства.

Теперь я понимаю, что эти мысли очень наивны.

Свет нигде не горел. Конечно, тут тоже не было электричества. Да есть ли вообще хоть кто-то живой?

Жаль, собаку не успели завести. Кстати, Фунтик в своей переноске, замотанной в плед, начал тревожно мяукать. Я понимаю, что девяносто процентов людей кота бы просто бросили. Но мы взяли его с собой не только из сентиментальных соображений. В деревянном доме от мышей хлопот не оберешься. Если он не умеет – придется и ему, как нам, спешно переучиваться из сытого диванного обормота в уличного выживальщика.

«А если совсем прижмет – мы его съедим», - пошутил я мысленно, но вслух не сказал.

Запись номер Девять

В ту ночь мы проснулись от стука.

Выглянув в окно, я увидел у калитки необычную компанию. Уж точно это не наши соседи. И не жители деревни. Их было трое – мужчины средних лет, у одного ружье, но оно висело за спиной. По одежде и речи я бы отнес их к горожанам, причем среднего достатка.

– С Новым годом! - приветствовали они нас. – Здравствуйте, люди добрые! Надо поговорить, раз уж стали соседями.

Я знал, что умные люди мыслят в одинаковом направлении. И я был очень рад, что мы теперь не одни. Несмотря на то, что нам пришлось поделиться нашими хомячьими запасами.

Да, я ношу свитер с оленями. Настя мне его связала, пока мы сидели, закрыв ставнями окна, рядом с генератором и нашими стеллажами и коробками.

Но неделя с лишним в пустой деревне в одиночестве была наполнена таким неиллюзорным ужасом, что мы запомним ее навсегда. Мы даже в какой-то момент пожалели, что сюда сорвались. Каждый скрип казался нам приходом тех, кто нас без разговоров прикончит. Свет мы старались лишний раз не жечь. На улицу лишний раз не выходить.

Поэтому сказать, что мы были рады… ничего не сказать. Но нам сильно повезло, что на нас наткнулись адекватные люди.

Это могли быть упыри, беглые зэки, мародеры в форме или просто гопники с ружьями, но это оказались такие же беженцы из города. Несколько семей. Они – точнее их мужская половина - тоже были чем-то вроде выживальщиков, заранее готовились, строили планы… хотя до моего уровня, как сами они признались, им было далеко.

Некоторые из них купили здесь дома раньше меня, некоторые позже. Другие не купили, а просто приехали вместе со своими товарищами, собирав вещи в последний момент. Им пришлось идти из города пешком, на лыжах.

Увидев наши схроны, они аж присвистнули: «Да вы прямо «кулаки» какие-то!».

Нам сказали, что очень советуют нам влиться в их дружную общину. Мы подумали и согласились.

Все это было не отобрано от нас, а переписано и в основном осталось на старых местах, в тех же стеллажах. У прибывших были и свои запасы, которые они внесли в «общий котел». Непродовольственные товары тоже стали общими.