Домик в деревне 2022 (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич - Страница 16

Был поздний вечер.

Место абсолютно безлюдное, никаких строений, только перрон. Но по опыту я знал, что в таких местах опасность на порядок меньше, особенно сейчас, когда лишний час на улице может стоить обмороженных ушей.

Уже десять минут, как должен был подойти поезд, но его не было, и мы начали всерьез волноваться.

«Неужели обманули? Не будет никакого состава? Довольствуются задатком?».

Я не полный дурак, и половину оплаты обещал отдать на месте.

Мы притопывали и водили хоровод вокруг скамейки, чтобы не замерзнуть. Наверно, со стороны это смотрелось забавно.

«Сколько людей уже получили обморожения?» - подумал я. А сколько будет через неделю, если не починят отопительную систему? (Неужели я сказал «если»?) Сколько сгорят и угорят от самодельных обогревателей? Сколько замерзнут в сугробах и своих холодных квартирах, пытаясь отогреться алкоголем?

Ни единой души не было вокруг, и мне в голову начали закрадываться еще более нехорошие мысли. Вдруг сосед наведет на нас знакомых громил?

Они же не знают, что мы взяли с собой только самое необходимое, и с наших трупов не снимешь никаких ценных вещей, кроме нательных крестиков да Настиных сережек, которые достались ей еще от прабабушки. А все по-настоящему ценное было у нас в деревне. Но ружье я взял наизготовку. Оно было заряжено еще в начале событий, в таком виде и дома хранилось.

Я взял Настю за руки, согревая ее ладони своими. Будет позорно, если я нас подставил, и из-за меня мы какого-никакого товара для обмена лишились.

«А может и хуже. Остаться – погибнуть» - вспомнил я.

Я уже почти отчаялся, ведь всегда ждешь худшего, когда почувствовал слабую вибрацию рельсов и увидел далекий отблеск.

Как манне небесной я радовался звуку приближающегося поезда, который секундой позже вынырнул из-за поворота. Дизельный локомотив, на котором был установлен дополнительный отвал для расчистки путей от снега, тащил всего пару пассажирских вагонов. Тот остановился почти у нас под носом.

Двери распахнулись. Мужик в форменной куртке и валенках - судя по всему, помощник машиниста, а не проводник – махнул рукой:

– Эй, туристы, запрыгивайте бегом. Стоянка ноль минут.

В вагоне было тепло, и мы быстро согрелись. Тут уже было полно народу, но нас провели в самый конец.

- Своих вывозим, – пояснил наш провожатый. – В село одно. Скоро тут будет пиз..ец. У нас по министерству в предпоследний день циркуляр пришел - провести ревизию подвижного состава. Хана стране.

Я не торопился задавать вопросы. Захотят – сами расскажут. Но при Насте я такого «базара» не хотел.

Невольно глянул в окно. Ехали мы очень медленно, и еще проезжали пригороды.

Буран сыграл злую шутку с автомобилистами. Я видел снежные заносы, в которых стояли длинные вереницы машин.

– Это мышеловка, бля, – продолжал железнодорожник, поймав мой взгляд и опорожняя второй стакан. – Миллион человек в нескольких городах, а жрать нечего, кроме картохи. Это же не Кубань и даже не Нечерноземье. Себя не обеспечить. Будет голод.

Увидел в небе быстро двигавшийся огонек, который при ближайшем рассмотрении превратился в несколько огней. Самолет. Довольно низко. Аэропорт в соседнем городе еще работал, но бог знает кого он сейчас принимал. Насколько я знал, местные рейсы по ночам не прибывали. И они отменены несколько дней назад.

Но нас это не должно было волновать. Мы уносили ноги.

«Get out of Dodge» - я вспомнил, как называли этот процесс заокеанские сурвивалисты, то есть выживальщики. Про это рассказывал какой-то знаток выживания на своем канале Ютуба.

Просто в старых вестернах часто события происходили в Додж-сити, Канзас. И с этой фразой: «Проваливай из Доджа!» мог обращаться шериф к злодею. Или наоборот.

Проверить не могу, потому что не знаток вестернов.

Нам дали целое купе, хотя в нем было трудно развернуться, потому что почти все место было занято какими-то мешками. Когда Настя ушла туда, я, наконец, задал им вопрос, который давно не давал мне покоя.

- Так что за дрянь произошла, мужики? Мне кто-нибудь объяснит, наконец?

Они сначала смотрели на меня настороженно, переглядывались. Я так и не понял, была ли какая-то инструкция для них – не распространяться среди гражданских о событиях начала этого дня.

Но потом самый старший, седой, хряпнул рюмку жидкости, которую я идентифицировал как водку, но она могла быть и разведенным спиртом, и заговорил.

Слова сыпались одно за другим. Какие-то из них - страшные. Другие абсурдные. Третьи даже смешные, но и за ними стояли смерти и разрушения.

Война все-таки была. Но короткая… и очень странная. И закончилась вроде как ничьей. Вооруженным равновесием.

Был обмен ударами. Но ПВО сработало. И у них, и у нас. Большинство ракет были перехвачены, сбиты и взорвались в воздухе. Многие над третьими странами, которые к конфликту отношения не имели. Народу погибло не больше миллиона в той и в другой стране. Поразили в основном военные объекты. Вашингтон разбомблен в хлам. Москва – более точечно, но тоже сильно. Высшее руководство обеих держав погибло.

На момент последних сообщений по спецсвязи, которые работники этой линии РЖД получали - жертвы еще не были подсчитаны. Несколько часов они сидели тоже без информации. Ясно было только, что в остальной стране жопа. Полная. Они недоумевали, почему ничего не делается для населения. А вот я догадался. Наверно, силы, задействуемые для ликвидации чрезвычайных ситуаций… как и армия… были уничтожены, рассеяны. А их остатки так же, как и я, спасали прежде всего своих.

По поводу того, кто начал… обе стороны обвиняли друг друга (а что это за сторона, помимо России – вы и так догадались).

Поправка. Вы в своем будущем можете не знать такие вещи, поэтому разжую для вас, потомки. На страну под названием Россия весь двадцатый и начало двадцать первого века точили зуб США (Соединенные Штаты Америки) с другого конца глобуса. Потому что наши геополитические позиции и идеологические установки уж очень не совпадали.

Обе стороны понесли почти равный ущерб. И уже типа помирились.

«Чего?! – захотел крикнуть я. – Какой, на хер, помирились?».

Для меня это звучало как перемирие в Великой Отечественной после битвы под Москвой.

А вот так. Нет, на самом деле, конечно, не помирились, но прекратили стрелять. Не начали фронтальное наступление, десантные операции и боестолкновения с помощью обычных вооружений. Оставшихся арсеналов хватало для равновесия страха на новом уровне – когда уже знаешь, что стрелять будут и без раздумий. Даже при том, что ряды очень поредели. Мне, гражданскому человеку, никогда не понять эту психологию. Но, наверно, инстинкт самосохранения позволил остановиться у черты. Это было не перемирие, а вооруженный нейтралитет. В отличие от Второй Мировой, ни у одной из сторон не было задач по захвату и удержанию территории противника. А может, возможностей для этого.

Мне сказали, что самолеты больше не летали и корабли не плавали.

Мобилизации пока тоже не проводили. Наоборот, стараются разоружить ненадежные части и упаси боже, чтобы оружие не попало к населению. Где-то собрали какие-то трудовые армии и направляли их в очаги ядерных ударов и пожаров. Но разбор завалов еще не начали, пожары еще пылали. Даже оцепление не везде смогли выставить.

И была уже вроде даже совместная комиссия то ли по прекращению огня, то ли по расследованию причин катастрофы. А кто-то из элиты уже предполагал, что это вообще случайность, сбой системы дальнего оповещения или контроля запуска. Или, может, диверсия третьей стороны. Неких террористов. Звучало нелепо.

«Каких? Марсианских?»

- Значит, пиндосам тоже досталось? – переспросил я.

- Ага. И это радует, - пробормотал старый железнодорожник в фуражке с гербом. - Не жалко, что своя корова сдохла, жалко, когда у соседа жива. Если у них там тоже ПЦ, это хорошо. К нам не полезут.