Огнем, мечом, крестом (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 32

— Все, княже, «меченосцы» на тебя пойдут, сейчас трубу сигнал подадут, — Вячко оскалился, глаза горели молодым задором, хотя ему далеко за «сорокет». — Ты продержись тут, хотя не знаю, устоят ли наши копейщики — не знаю ведь, как они пиками орудовать будут — первый бой для них начинается, а в нем сразу все огрехи видны. Но исправить ничего нельзя — надо драться, а там видно будет. Мыслю, не победят нас, когда за повозки отойдем, но не знаю, победим ли мы рыцарство — противник страшный.

Сейчас Вячко был вопреки обыкновению многословным — первый раз повел в сражение огромную по местным меркам рать, на треть которой надежды можно было не возлагать. В поле ливов и талабов опрокинут и растопчут, как не раз бывало в сражениях с «меченосцами». Зато под защитой «танковой брони» (тут Лембиту усмехнулся, разглядывая плотные построения «боевых повозок») вполне могут выстоять. Лишь бы не побежали, не дрогнули душой, не запаниковали, строй не разрушили — построенная «свиньей» рыцарская конница выглядела устрашающе…

Рыцарство двух орденов в Прибалтике зачастую помогало друг другу в сражениях против язычников — от двины до прусских земель не так и далеко…

Глава 23

— Трубы затрубили, княже — теперь нам на бога уповать нужно, да на ратников, что должны выстоять. Вот и земля содрогнулась, шагом пошли — тут и нам пора сигнал подавать, успеют к повозкам отойти! Эй, там, трубите трижды к отходу за «танки», и пусть поднимут знамена!

От слов Вячки Лембит чуть не хмыкнул — странно, но «танк» вошел в оборот, теперь под ним понимали повозку со щитами и бойницами, должным образом оборудованную для сражения. Таких было полторы сотни, установленных группами по десятку-полтора «танков» в каждой, своего рода опорные пункты, которые будут оборонять ливы с талабами, арбалетчики, да установленные на части повозок две дюжины станковых стрелометов. С хода опрокинуть повозки ни одна конница в мире неспособна, даже если всадники пересядут на боевых слонов. А вот промежутки между опорными пунктами будут перекрывать копейщики-эсты, большинство из которых имеют по три месяца выучки, а ряд командиров так все четыре, из тех кто в «зимней кампании» участвовал. И узкие «проходы», метров по тридцать, наглухо перекрывались пятью шеренгами пикинеров, плотно поставленных, локоть к локтю, и отходящих сейчас рядами по уложенным и вытянутым веревкам, не отступая от них больше чем на ступню. И как только последняя шеренга подошла к проходу и развернулась лицом к неприятелю, веревки тут же потащили, быстро убирая — одна из задумок должна была сработать через несколько минут, «свинья» накатывалась, и в бинокль было хорошо видно всадников — первый ряд семь, за ним девять, затем одиннадцать, потом тринадцать рыцарей. А вот разглядев пятый ряд, Лембит ахнул — шлемы куда проще, открытые, да и доспехи, судя по всему не сталь авантажные и крепкие, хотя из-за белых накидок они казались похожими на рыцарей как горошины из одного стручка. Но бинокль позволял хорошо разглядеть накатывающую «свинью», и теперь он начинал осознавать, что не все следует принимать на веру — средняя и задняя часть орденской «туши» представляла собой сборище легковооруженных всадников, но прикрытых белыми накидками и плащами, да со щитами с красным мечом и крестом.

— Все правильно — рыцарей не может быть много, сплошная мистификация, — пробормотал Лембит, и Вячко его услышал, громко сказав:

— Тут едва полсотни будет, их не так много в ордене. Втрое больше пилигримов и оруженосцев — щиты с гербами, и вооружение попроще — да и лэнсов нет, копий длинных. И три сотни конных воинов, и это все, что есть у ордена, не такой он и большой. В замках по несколько «меченосцев» с челядью осталось, в поле почти все силы вывели. А вот латышей с латгальцами куда меньше от обычного — восстание идет, и «божьи рыцари» им не могут доверять. А две сотни кованой рати не так и много, у нас чуть больше, а псковичи с юрьевцами ни в чем не уступят.

В последние слова охотно верилось — русские дружинники были вооружены не хуже, и доспехи носили прочные. Вот только кони ростом немного уступали, но так в европейских странах крупные породы выращивали. И Шипов сделал очередную в памяти «зарубку», что таких коней не покупать нужно, а самим попробовать разводить, не стоит рассчитывать на трофеи. Потому в боях коням ноги не подсекают, не бьют в них болтами — слишком дорогим трофеем являются подобные лошади, ценой в коровье стадо. Впрочем, сейчас этим заморачиваться не придется — трофеи, конечно, здорово, но победа с наименьшими потерями куда важнее. Сохранить людей, опытные воины очень важны, народы ведь немногочисленные, им любое «кровопускание» почти как смертный приговор. Вышла в поле ведь большая и лучшая часть эстов «земли», так как жители «берега» нужны в море. И не будь последних, ригу бы давно пилигримы наводнили, ведь «младших сыновей» в дворянских замках и поместьях уйма, вот и рыскают по свету в поисках лучшей доли, которую могут своим мечом отвоевать. Он в юности даже роман читал о молодом стрелке шотландской гвардии французского короля Людовика, потом и фильм про него смотрел — обычный кондотьер в поисках богатства. Вот таких «искателей» сейчас в «свинье» множество, и прибыли в далекую Ливонию за «счастьем» — рыцарские шпоры обрести, а к ним богатство, усадьбу и пару сотен крепостных туземцев. Упрямятся, правда, а потому требуется язычников огнем, мечом и крестом к «правильной» вере привести. И жить-поживать в завоеванных краях — с таким же подъемом сто двадцать пять лет тому назад собирались в поход к далекому Иерусалиму. Да и сейчас собираются, но не так охотно — уже накрепко уяснили, что в Палестине гораздо легче найти смерть. Зато в Прибалтику полезли сотнями — она ведь рядышком, и слухи расползлись по европейским странам самые благоприятные, к тому же опыт наработан. Тех же полабских славян уже окрестили, покорили и начали онемечивать — «дранг нах остен» куда успешней, чем попытки отвоевать «храм господень» на знойном юге…

«Свинья» стремительно приближалась, нацелившись своим «рылом» на самый широкий проход, который прикрывал почти полк — шесть сотен копейщиков, самых лучших, что были в войске. Лошади перешли с шага на рысь, а сейчас, за двести метров до построения в галоп. Эсты уже опустили пики, первая шеренга поставила щиты для упора — и как дикобраз ощетинивается иглами, так и ратники выставили уйму длинных пик. И тут начали стрелять с повозок арбалетчики, пуская болты, да жахнули стрелометы — несколько копий угодило в «свинью», буквально выбив коней. Но рыцарей это нисколько не остановило, и как опытный дантист пациенту вставляет новые зубы, пусть искусственные, так «прорехи тут же заполнились, и 'свинья» продолжила «катится» дальше. И казалось, что теперь так будет до самого строя пикинеров, вот только эсты и сам Шипов были другого мнения. Никто не собирался принимать боя впереди повозок, отход был притворным, пусть крестоносцы уверятся, что их бывшие рабы испугались, это прибавит им излишней самоуверенности, которая никогда и никого до добра не доводила. И отступлением нужно было убедить противника, что путь безопасен, хотя копейщики аккуратно ступали на веревки не просто так — шаг влево-вправо, и нога могла провалиться в вырытую ямку, заботливо замаскированную, да еще небольшие колышки везде натыканы, чтобы упавший на них «крестоносец» ощутил на себе все «прелести» ливской землицы. Но были выкопаны и настоящие «волчьи ямы», и не с колышком внутри, а кольями — но те больше в качестве чисто психологического воздействия. Шипов понимал, что военачальник из него плохой, но придумать разные каверзы сумел — за истекшие века опыт у человечества накопился изрядный, по части убийства себе подобных. И вот теперь нужно было ожидать результата, и оный последовал — и настолько ужасный и эффектный, что на секунду дрожь пробила.

— Твою мать! Это надо же…