Огнем, мечом, крестом (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 14

И оно короткое, всего из пяти букв — Калка!

Уже сейчас, далеко на юго-востоке, собираются русские дружины, самые влиятельные князья желают поддержать половцев в их борьбе с новыми завоевателями. Вот только вместо недолгого похода и легкой победы над татаро-монгольскими туменами Субудая и Джебе будет страшное поражение — лишь немногие русичи вырвутся из побоища живыми, обратно вернутся жалкие остатки прежде большого войска. И до Юрьева никому не станет дела, как раньше до Кукейноса — на Руси появится множество пустующих княжеских столов, и потомки Рюрика займутся увлекательным для них делом — воевать между собой, пытаясь урвать себе земли «отич и дедич». И какое дело до «меченосцев» — орден, как тот сытый удав, будет несколько лет спокойным, «переваривая» захваченные земли эстов. А там последует новый «дранг нах остен», уже на Псков, Новгород и Литву, вот только результаты окажутся далеко не радужные — противник не «по зубам», сил сломить таких «соседей» просто не хватит, хотя пробовать будут несколько раз…

— Прими нас под свою руку, князь. Ты изгой, как и мы все — но ты новый Лембиту, и не повторишь его ошибок. Служить будем честно, не сомневайся — смерть Дабрела освободила нас от клятвы, так что вправе сделать новый выбор. Вот тебе мой меч!

Лив преклонил колено, вынул меч из ножен и протянул его Лембиту — тот принял его и задумался. Здесь был какой-то расчет, в благородство совершенно не верилось. Но какой — вот в чем вопрос, а принимать решение нужно быстро. Сотник явно не договаривал, темнил, ведь не мог не понимать, что реальной силы за новоявленным Лембиту нет, тем не менее, сделал ставку именно на него. Хотя, тут в голове появилась вполне здравая мысль, но Шипов ее отогнал — истинность могла определиться только со временем. И приняв решение, Лембит произнес:

— Я забираю твой меч, мой сотник, а взамен отдам свой. И доспех тоже дам — он тебе пригодится.

Шипов посмотрел на Тармо — эст все прекрасно понимал, даже в улыбке расплылся, как бы молчаливо сигнализируя, что полностью одобряет решение своего сюзерена. И ушел в дом, где хранилось все трофейное оружие, и в не таком уже малом запасе — все же ободрали оруженосца и двух кнехтов, не считая нескольких латгальцев. Через минуту Тармо снова появился, принеся кольчугу, а также длинный меч в ножнах, с серебряными вставками на них. Самому Лембиту они были ни к чему — кольчужка коротковата, а с мечом он вообще не знал, что и делать, так как фехтованием никогда не занимался в жизни. Зато протягивая ливу «отдарок», Шипов внезапно понял, что поступил правильно, неожиданно для себя соблюдя какой-то ритуал.

— Ты не пожалеешь, княже, что назначил меня своим воеводой. Твой меч не будет посрамлен!

Лив говорил проникновенно, был явно взволнован подношением, княжеским даром, что оказался своего рода и назначением, и авансом за будущую службу. Ливы и эсты, собравшиеся кругом, восторженно заорали, взывая к каким-то богам. Но в этих воплях прослеживалась красной нитью прямая и незамысловатая как лом идея — перебить всех крестоносцев и талабов, отобрать все оружие, и совершить набег отмщения.

Желание вполне понятное, но не с таким воинством, которое является самыми настоящими партизанами, воевать с крестоносцами. Нет, в отваге и крепости эстов никто не сомневался, недаром они дольше всех сопротивлялись завоевателям, а это удивления достойно, потому что на вооружение без слез смотреть невозможно. Доспехов с железными пластинками ни у кого нет, про кольчуги и говорить не приходится, как и про шлемы — стеганые и кожаные куртки, безрукавки и шапки вот вся защита, которая пробивается стрелами и болтами, а удар копья пробивает ее вообще с легкостью. У многих, правда, щиты, сколоченные из трех досок, но небольшие, потому что по весу тяжеловаты. К ним бы длинные копья, да умение действовать строем, но о том люди просто не знали. Из ручного оружия обычные топоры и дубины, на последних виднелись вбитые железные шипы. Мечей практически нет — то оружие профессионалов, а не собранных в малевы, то есть дружины крестьян. Длинные ножи у каждого на поясе, у немногих вполне увесистые тесаки, но против меча те никак не тянут. Метательное оружие убогое — охотничьи луки пробить кольчугу не могут, хотя под градом стрел бездоспешным талабам придется плохо — примерно треть из собравшихся шести десятков ополченцев лучники. Еще пара человек с пращами, у всех остальных копья — тяжелые рогатины, и совсем короткие сулицы — вроде дротика, по паре на бойца. Вот и все — немощно и хило, остается только удивляться, как с таким столь убогим арсеналом они не только сражались с рыцарями, но порой даже одерживали победы. Но тут играл свою роль численный перевес — навалиться толпой, и с большими потерями одолеть противника.

И сейчас Лембит начал осознавать, что с таким воинством он не сможет нанести серьезные потери крестоносцам, единственный шанс в ночной атаке в надежде на вылазку русской конной дружины — удара с двух сторон крестоносцы могут не выдержать. По крайней мере, если удастся вызвать панику у талабов, и те побегут, бросив своих «покровителей», то завоеватели просто уйдут обратно — и то хлеб.

Крестовые походы обрушились на прибалтийские земли, когда там, как написано в учебниках, которые Шипову довелось читать, происходил переход от родоплеменного общества к раннему феодализму. А потому противостоять натиску западноевропейского рыцарства народы не смогли, хотя сопротивлялись долго и упорно. К тому же была одна серьезная проблема — своего железа у них не имелось, его закупали у соседей в Пскове и Новгороде — вот только цены сумасшедшие торговцы задирали, не каждый крестьянин мог себе позволить топор прикупить…

— Княже, если в поле выйдем из леса, то арбалетчики нас просто перестреляют, — ливский сотник посмотрел отрешенно, — а там на коней рыцари сядут, и тех, кто сбежать не успеет, стопчут и порубят. Я дрался с ними много раз — мы не в силах открыто сразиться, у нас мало людей…

— Я тоже видел, воевода, как рыцари сражаются, и много раз, — Лембит усмехнулся, не говорить же, что это было по фильмам, да по компьютерным играм, в которые иной раз «погружался». — И побеждать их вполне можно, но не сейчас — у нас с тобой мужики, не ратные. Но мы не одни будем, под утро, когда больше всего спать хочется, русские дружинники на вылазку пойдут, конным боем в копья ударят. Вот тогда я огненный шар в небо пущу, а если сил хватит, то второй. Из городища также эсты выйдут — их там десятка четыре, набросятся на арбалетчиков. Там сарай с сеном стоит — он как раз и полыхнет, видно станет, где мы и где талабы. Вот по ним и ударить нужно, от леска, что у озера, там их стан, и от дороги, но то нападение отвлекающим будет, как я мыслю. Две малевы по три десятка в каждой, на треть лучники, по десятку. Истреблять только талабов, бить их.

Лембит посмотрел на Калью, тот задумался, однако заметно повеселел, когда понял, что ночью драться с рыцарями не нужно, их возьмут на себя русские. Да оно и понятно — латгальцы совсем не тот противник, чтобы эсты их боялись, тут как раз наоборот. К тому же все эсты знают про огненный шар, и не испугаются, зрелище им сил добавит. А противнику про то неведомо, и определенное смятение зрелище в их рядах вызовет.

— Арбалетчики опомнятся, но дабы у нас больших потерь не было, то мужикам в лес отойти, если в стан не ворвутся. А дороги санями и боронами перегородить, чтобы крестоносцам пути назад не было. Их тут всех перебить нужно, чтобы весть об этой победе до всех уголков земель эстов и ливов дошла. Этой ночью мы сражаться будем, и победим обязательно — я это знаю также хорошо, как кому жить и умереть придется. Но зачем о том людям заранее знать — они от этого плохо сражаться станут. Вот только ливам твоим, воинам опытным, другая задача будет, наиважнейшая…

— Какая, мой господин? Все исполним!

Шипов посмотрел на обрадованного воеводу — тому было теперь не страшно умереть, если победа этой ночью будет одержана. И вот эта его уверенность должны все мужики ощутить, чтобы прежнего страха перед крестоносцами ополченцы уже не испытывали…