Баба Люба. Вернуть СССР 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 16

— Открыто! — крикнула я.

Некоторое время реакции не было, а затем в дверь опять постучали.

— Заходите! Открыто! — опять рявкнула я.

И снова ноль реакции.

Когда деликатно постучали в третий раз, я подскочила с кровати, и, если бы не мысль о том, что это пансионат верующих людей, я бы её-богу, не обошлась бы без членовредительства.

Бесят! Тут и так доклад не пишется, а им всё шуточки!

Рывком я распахнула дверь — передо мной стояла пожилая негритоска (или, как толерантно говорить в моём мире — афроамериканка) и улыбалась во все тридцать два зуба.

На фоне антрацитово-чёрной кожи зубы были белыми-белыми, так, что я даже позавидовала.

— Миссис Скоурэйхотт? — коверкая мою фамилию с улыбкой спросила она.

— Ага, — кивнула я и тоже улыбнулась (точнее изобразила ответную вежливую улыбку, так как, если честно, мне сейчас было совсем не до веселья и радости).

— Плиз! — она протянула мне увесистый пакет.

— Что это? — спросила я, но негритоска-афроамериканка мне не ответила. Возможно потому, что я спросила по-русски, не знаю.

Она ещё что-то пролепетала и ушла.

Я заглянула в пакет. Там были книги, какие-то журналы и листы с отпечатанными текстами.

Конечно же я догадалась, что это обещанные материалы к моему выступлению.

И облегчённо выдохнула — Благообразный не соврал.

Настроение скакнуло вверх.

Сейчас я ка-а-ак сяду! Ка-а-ак сбацаю доклад! И часу не пройдёт. А потом пойду прогуляюсь, погода за окном стоит изумительная, потом вернусь и пообедаю стаканом чаю с мятным пряником. Потом потренируюсь выступать (ещё же заучить текст надо будет. Или чёрт с ним, вон Брежнев всегда по бумажке читал, чем я хуже?).

В общем, начну с доклада.

Как там он говорил, двадцать минут? Это примерно четыре листа написанного от руки текста. За час точно управлюсь.

Я вытащила из пакета первую книгу и мои брови полезли вверх.

Затем вытащила другую.

Третью.

Пока я достала всю макулатуру, я уже не знала — ругаться или плакать! Книги были… на английском языке.

Нет, мы, конечно, готовились в Америку, учили Present Continuous и употребление местоимений. В общем, много чего учили. И сейчас я даже вполне вменяемо могла спросить на улице, как пройти в библиотеку. Или запросто объяснить прохожим, что Лондон — это столица Великобритании. Но как я могу за полдня написать доклад, если вся литература на английском?

Расстроенная, я полезла в чемодан Анжелики. У неё там был словарь.

Вытащив словарь, я достала чистый лист бумаги и, вооружившись словарём, принялась переводить верхние строчки первой книги.

И через пять минут я поняла, что мне крышка!

Чтобы перевести первое предложение, я потратила двадцать минут.

Двадцать минут!

А книжка была толстой.

И таких книжек было десять.

А ещё журналы.

И отпечатанные листы.

В общем, по поим подсчётам, чтобы мне это всё перевести, при моей скорости работы со словарём, мне понадобится полтора месяца. И то, при условии, что я не буду ни спать, ни есть, ни уставать.

И, кстати, пока я перевела это чёртово предложение, я уже устала как собака. А в результате получилась абракадабра.

Хотелось ругаться и рыдать от бессилия.

А время шло.

Поэтому мне пришлось сделать то единственное, что мне делать совершенно не хотелось. А именно — пойти на поклон к Валентине Викторовне.

Скажу честно, всю поездку я её нагло игнорила и старалась максимально дистанцироваться. Конечно же я понимала, что моё поведение граничит с хамством, но ничего поделать не могла. Моя несостоявшаяся свекровь меня дико бесила.

Но сейчас крутить носом было глупо. Пришлось идти на поклон.

Я сгребла весь ворох книг и прочего обратно в пакет и отправилась к Валентине Викторовне.

— Любаша! Дорогая! — обрадовалась она мне, — заходи давай! Что-то мы с тобой в этой поездке всё никак не найдём время даже поболтать!

Я постаралась скрипнуть зубами бесшумно и вошла в её номер.

— Валентина Викторовна, — сказала я, прерывая поток ахов и охов, — я к вам по делу. Только вы можете сейчас помочь нам.

— Что случилось? — неглубокая морщинка прорезала её лобик.

Я рассказала о задании старейшины и продемонстрировала пакет с книгами.

— Я пыталась переводить, но вижу, что не успею, — вздохнула я и попросила, — помогите, пожалуйста.

Наша переводчица кочевряжится не стала, в тему моментально въехала, и мы с нею тут же засели за работу.

Она переводила название и аннотацию книг, бегло объясняла, что там в содержании, а я выбирала, что подходит для доклада, а что нет.

Получалось, честно скажу, не так уж плохо. Да, отнюдь не гугл из моего времени, но она старалась.

Буквально за два часа у меня был черновой набросок доклада. Точнее куски текста, вполне подходящего для доклада.

— Ты, когда напишешь доклад, приноси, я переведу, — сказала она. — Только не тяни, Люба, чтобы мне всю ночь не сидеть. Да и тебе потренироваться хотя бы бегло читать надо будет.

— Спасибо, — сказала я.

— Погоди, — она сунула мне небольшой словарь, — возьми, только с отдачей. Сейчас будешь компоновать текст, вдруг какое слово глянуть надо будет. Он самый удобный.

— Ага, — я благодарно приняла словарь и запихнула его в общую кучу бумаг и книг в пакете.

— А теперь скажи мне, Люба, ты когда собираешься замуж за моего сына выходить? — вдруг в лоб спросила она.

И пока я, хватая воздух ртом в буквальном смысле этого слова, пыталась найти достойный ответ, чтобы и не рассориться (ведь ещё текст переводить надо будет), и вместе с тем не дать сесть на голову и вытянуть из меня какие-то обещания, она сделала контрольный:

— И что с этими детьми делать будешь, Люба? Ты, конечно, старая, и у вас уже общих детей не будет, я всё понимаю. Честно сказать я и не хочу молодую невестку. Будет только бегать перед парнями хвостом крутить. Лёшеньке надо, чтобы женщина была надёжная и хозяйственная. Ну, вот, как ты.

Я икнула.

— Хорошо, что у Лёши есть двое детей.

При этих словах мои глаза полезли на лоб.

— Они в деревне живут. Там невестка, в смысле бывшая невестка, такая деревенская клуша, ты даже не представляешь. Лёша со своим НИИ на картошку в их колхоз ездил, так она его и захомутала. Но всё равно дура дурой. Так что отобрать их будет не проблема. Вот и будете воспитывать. А то мне порой хочется внуков повидать, а деревня далеко…

— А как давно вы их видели? — спросила я, чтобы проявить вежливость (сильно хотелось послать далеко и надолго наглую тётку, но мне нужен был этот чёртов перевод для доклада, поэтому пришлось вести диалог).

— Да года три назад — за думалась та.

— Ну так мне что те чужие, что эти. Но этих я уже воспитала, — попыталась-таки что-то более внятное ответить я, — А тех мне заново надо воспитывать и обучать. А это непросто.

— Ничего, Любушка, я помогу, — расплылась в улыбке Валентина Викторовна и добавила, — Лёшенька давно дом большой хотел. Да куда ему одному дом содержать. Там женская рука нужна. А мне уже тяжеловато. А так будете все вместе там жить. Да и мне местечко найдётся. Вот все вместе деток его и воспитаем…

— Эммм… Валентина Викторовна, побегу я, — я торопливо продемонстрировала пакет с книгами, — а то не успею до ночи доклад составить.

И стремительно ретировалась.

Выскочила в коридор, пронеслась по нему, аж до поворота в мой блок, повернула за угол и только там перевела дух.

Фух!

Чёртова баба! Подловила-таки меня в ситуации, когда мне деваться некуда и опять за старую песню.

Я Благообразному эту подставу ещё припомню!

Мои кровожадные мысли о том, как я режу Арсения Борисовича на куски ржавым скальпелем и посыпаю каждый разрез крупной солью, нарушила Сиюткина.

— Любовь Васильевна! — воскликнула она, и воровато оглянулась по сторонам, не слышит ли кто, — извините, я знаю, что вы доклад готовите, но я на минуточку!

— Говорите, — вздохнула я.