Методики изменения сознания. Шаг к успеху - Литвак Михаил Ефимович - Страница 29

Средний стиль часто используют при произнесении тостов. Например, после одной из конференций в Сочи устроили банкет, и председатель – армянин – заставлял присутствующих придумывать тосты. И мы придумали: «Муж и жена – как Земля и Солнце: каждый крутится вокруг своей оси, и это вращение их держит вместе. Если Земля перестанет вращаться, она упадет на Солнце и исчезнет. Если Солнце перестанет вращаться, Земля улетит черти куда. Живите семьей так, чтобы были связаны, как Солнце и Земля – и никогда не расстанетесь». Это показательный пример среднего стиля.

В средний стиль входят также анекдоты. Их тоже надо уметь рассказывать. Хочу вам напомнить один анекдот. Вовочка спрашивает у учительницы: «Мариванна, похуй слитно пишется или раздельно?» Мариванна говорит: «Сволочь, уходи, чтобы я тебя до конца года не видела!» Потом Мариванна заболела, вместо нее стал вести русский язык Моисей Иосифович. Вовочка думает: «Я сейчас и от него отмажусь», и задал этот же вопрос. А Моисей Иосифович, зная о конфликте, уже подготовился: «Все зависит от ситуации. Если речь идет о моем отношении к тебе, то надо писать слитно, а если речь идет о глубине еврейской реки Иордан, то раздельно». Правило: когда рассказываете, самому смеяться нельзя! Кроме того, знайте, что многие анекдоты полезны для развития мышления. Например, пока мне не рассказали этот анекдот про Вовочку, то я не знал, что река Иордан мельчает.

Еще один анекдот, который учит уму разуму. Пришел один еврей к раввину и говорит: «Вчера у меня в гостях были друзья, а потом ушли, и кто-то из них украл часы. Как мне теперь вычислить вора?» – «Пригласи снова всех гостей и начни им читать 10 моисеевых заповедей. Когда дойдешь до заповеди «не укради», посмотри, кто смутится, покраснеет, так его и вычислишь». Проходит несколько дней, еврей возвращается к раввину и говорит: «Спасибо, хороший совет мне дали. Я, когда читал заповеди, дошел до седьмой заповеди „не прелюбодействуй“ и вспомнил, что оставил их у Розы». Есть и короткие анекдоты. Почему на цифре семь есть горизонтальная черточка посередине? Моисей сошел с горы Синай со скрижалями и стал читать десять заповедей, но когда дошел до седьмой заповеди «Не прелюбодействуй» – народ хором стал кричать: «Зачеркни семерочку, зачеркни!» Вот вам и отношение ко многим нашим грехам.

Про оратора высокого стиля хорошо сказал Цицерон: «Третий оратор – тот пышный, неистощимый, мощный, красивый, который, конечно, и обладает наибольшей силой. Это и есть как раз тот, восхищаясь красотами речи которого люди дали красноречию играть такую крупную роль в государстве…» Кстати, при автократических режимах не надо владеть красноречием, а надо выполнять волю начальника и передавать ее нижестоящим. Так было в истории. С приходом демократии с ораторским искусством стало чуть лучше, но не намного. Сразу демократия воцариться не может, но сейчас начальники хотя бы не лезут к тебе в постель, то есть в личную жизнь, как это было в советские времена. Как раньше женщины удерживали мужей? Жаловались в парторганизацию, а там принимали меры. Коммунист не имеет права заводить любовниц. А что делать? Это же полигамия, гомо сапиенс – вид полигамный. К вашему сведению, кто чаще изменяет? Вопрос на засыпку. Одинаково, на самом деле 50 на 50, но мужчины, может быть, чуточку чаще. Проводили анонимное анкетирование, спрашивали, у кого сколько было сексуальных партнеров. Мужчины ответили – 23–24, женщины – 15–16. Считайте, если бы мужчины чаще изменяли, какая бы нагрузка на женщин падала. Но люди даже при анонимном анкетировании не могут сказать, сколько у них было партнеров на самом деле.

Далее пишет Цицерон: «…но именно такому красноречию, которое неслось бы с грохотом, в мощном беге, которое казалось бы парящим выше всех, вызывало бы восхищение, красноречию, до которого подняться они не имели бы надежд. Этому красноречию свойственно увлекать за собой сердца и трогать их всяческим способом. Оно то врывается в мысли, то вкрадывается в них, сеет новое убеждение, исторгает укоренившееся. Но есть большая разница между этим родом красноречия и предшествующими. Кто усовершенствовался в том простом и точном стиле, чтобы говорить умно и убедительно и не задаваться более высокими целями, тот, уже одного этого добившись, становится крупным, если не величайшим оратором: ему меньше всего грозит опасность очутиться на скользкой почве, и, раз встав на ноги, он никогда уже не упадет. Оратору среднему, которого я называю оратором умеренного и смешанного типа, если только он свой стиль в достаточной мере обеспечил соответствующими средствами выражения, не придется бояться сомнительных и рискованных моментов в ораторском выступлении, даже если у него, как это часто случается, иногда не хватит сил: большой опасности для него в этом не будет, ибо с большой высоты ему не придется падать. А этот наш оратор, которого мы ставим выше всех, мощный, решительный, горячий, если рожден он лишь для этого одного рода красноречия или если он упражнялся лишь в нем одном и им одним интересовался, не попытавшись сочетать своего богатства с умеренностью двух предшествующих родов, то он достоин глубокого презрения».

Парадокс про «глубочайшее презрение» – этим тоже можете пользоваться, если помните мою метафору про фигурное катание: высокий стиль – это прыжки. Ведь если спортсмен не выполнит прыжок, то он упадет. Поэтому я и упражнялся в низком стиле. А высоким я владею? Конечно, но его я демонстрирую только в конце выступления, чтобы не успеть вызвать раздражения у тупиц. Но высокий стиль – это не значит орать, как многие делают. Надо уметь владеть всеми стилями. Но когда выступаешь, надо понимать, в каком стиле ты говоришь. В течение выступления можно делать переход от низкого стиля к среднему, потом к высокому, и вновь спускаться на низкий стиль.

О ВРЕДНОСТИ ПРОПАГАНДЫ

В 1980 году в обществе «Знание» однажды было совещание, на котором надо было вести санитарно-просветительскую работу. Но все задались вопросом: как вести пропаганду, чтобы усилить ее эффективность? Говорили, что нужны наглядные пособия, плакаты и прочее. Спросили, кто хочет выступить, и я согласился, потому что мне надо было нарабывать речь. Но я предупредил, что не буду читать монотонную, скучную ерунду. Всякое выступление должно быть ярким и интересным. Я сказал: «Если бы я вел разведку против СССР, диверсию, я бы своим агентам предлагал внедряться на кафедры марксизма-ленинизма, и вести там преподавание диалектического материализма, исторического материализма, точно выполняя все инструкции и методички. Одно только я бы им сказал: «Преподавайте этот предмет скучно». Поэтом я бы всех преподавателей, которые читают свой предмет скучно, поувольнял бы». Народу на совещании много было. На меня тут же набросились. Но все понимали, что я прав. В подтверждение своих слов я еще своим коллегам процитировал Гоголя: «Слог профессора должен быть увлекательный, огненный. Он должен в высочайшей степени овладеть вниманием слушателей. Если хоть один из них может предаться во время лекции посторонним мыслям, то вся вина падает на профессора: он не умел быть так занимателен, чтобы покорить своей воле даже мысли слушателей. Нельзя вообразить, не испытавши, какое вредное влияние происходит от того, если слог профессора вял, сух и не имеет той живости, которая не дает мыслям ни на минуту рассыпаться. Тогда не спасет его самая ученость – его не будут слушать».