Группа крови на плече. Кодекс спецназовца - Вязовский Алексей - Страница 8

– Альпинистская подготовка, – пояснил я генералу, тот махнул рукой, чтобы громовцы не подрывались и продолжали заниматься своим делом.

Пока я рассказывал про Виталия Михайловича и пел тому дифирамбы, Абалков перешел к тому, как правильно надевать снаряжение-беседку и как страховать друг друга.

– А для чего это все? – удивился Ивашутин. – Я не слышал, чтобы ваш отряд планировали использовать в горах.

– Вон они горы наши, – махнул я на дома офицеров на территории базы. – Любой захват заложников выше второго этажа и единственный вариант зайти внутрь – через дверь. В теории можно проломить перекрытие через верхний или нижний этажи, но на практике от этого вреда больше, чем пользы. Особенно если много заложников. Проверяли. А вот зайти через окно – это считай полдела сделано. Как там говорил Суворов?

– Удивить – значит победить… – покивал генерал. – Допустим, вы спустили спецназовца на веревке вниз. Даже нескольких. А дальше что?

– Самый простой вариант, – ответил я. – Он сильно отталкивается ногами и, разбивая окно, влетает внутрь. Уже готовый открыть огонь из пистолета.

– Вот зачем вам шлем с забралом из бронестекла… – протянул генерал. – В бронежилете, в полной экипировке можно не обращать внимание на осколки.

Я усмехнулся про себя. Детское время. Вот в нулевых… когда половина домов обзавелись стеклопакетами… Ты бьешь в них ногами, а тебя отфутболивает обратно. Террористы за окном похохатывают.

Тут я внезапно вспомнил еще об одном изобретении. Цеп на шесте. В навершии – взрывпакет. Классный способ вскрывать окна во всяких автобусах, поездах… Ударил и тут же по специальным мосткам штурм.

– Что замолчал, майор? – Ивашутин присмотрелся ко мне. – Ушел в себя – вернусь не скоро?

– Что? Ах, да… так вот насчет штурма. Со стороны двери «Гром» будут ждать. А если сначала окно, а только потом дверь? Потом если в квартире или помещении несколько комнат с окнами – одно из них можно вполне тихонько вскрыть стеклорезом.

– Ну насчет тихонько я сильно сомневаюсь. Ты слышал этот скрип?

– Надо просто масло добавлять и очень аккуратно, по чуть-чуть резать. Медленно.

– Ладно, вижу, что у тебя все продумано… – генерал убрал ежедневник в портфель на замочке. – Пойдем, посмотрим, куда пропал Гречко.

А министр обороны осматривал казармы. И вот там ничего интересного не было – все как у всех. Оружейки, взлетки, идеально заправленные постели. Это у срочников. У офицеров в общагах тоже прибрались, натерли полы, повесили в коридорах шторы.

Вокруг Гречко вился Козлов – все объяснял, всех гонял… Хоть и подчиняется дивизия МВД, работает на КГБ, маршал – не просто член ЦК и министр обороны, бери выше – кандидат в члены Политбюро! От его мнения многое зависит.

– Теперь пойдем в столовую, – решил Гречко. – Уже ужин, посмотрим, чем тут у вас кормят. Потом зайдем в дивизионный клуб.

– Сегодня фильм про Чингачгука[3] привезли, – тихо произнес стоящий за моей спиной Иво.

Ивашутин услышал, повернулся к заместителю:

– Совсем с ума сошли с этими индейцами. У меня внуки как посмотрели Большого Змея, так все, понеслось. «Хау, я все сказал», перья, луки самодельные…

– Ну ковбои – бледнолицые собаки… – пожал плечами Тоом. – Для пропаганды это хорошо. Полезно напоминать народу, кто такие американцы и куда с континента пропали индейцы.

Добирались недолго – от Кутузовского до Ленинградского проспекта доехали за полчаса, припарковались возле гостиницы «Советская». С обратной стороны находился театр «Ромэн», куда жена достала билеты, чуть ли не из-под полы, и тем самым обломала мои планы по просмотру фильма с Гойко Митичем.

«Я не встал на тропу войны» – покорно согласился на цыган. Даже пошутил насчет ямщика и «Яра». Тут-то Алидин меня и удивил – оказывается, «Ромэн» располагался как раз на месте ресторана «Яр», где в царские времена мощно так отжигали дворяне да купцы в компании цыган. Преемственность поколений…

– Тебе очень понравится. Я уверена! – всю дорогу до театра Яна рекламировала мне новое развлечение. Вся Москва съезжается послушать романсы некого Николая Сличенко. Плачут, восторгаются… Собственно, подружка жены и подорвала боевую подругу на все это мероприятие.

– Яночка, – я погладил чуток обозначившийся животик жены, – это же женское развлечение. Ну что я буду там делать? Плакать и платочком вытирать слезы? Может, я сяду в ресторане «Советской», подожду тебя?

– Коль, ты теперь в Москве живешь, – возразила супруга. – Надо приобщаться к культуре! Ну что ты видел в своей жизни? Казармы, секретные командировки? А в них что? Кровь, кишки?

Ночью приснился туннель с Дэниэлсом. Тот самый, куда мы с Чунгом забрасывали гранаты. Вот уж насколько у меня крепкая психика, а проснулся в холодном поту. Лежал, вспоминал, как Дамбо перерезал горло вьетнамцам, потом забег по джунглям. Сходил, открыл форточку – под сквознячок засыпать легче. А тут Яна проснулась, объяснила по-простому, чем чревато простыть беременной. Хоть и наступил апрель со всеми прелестями весны, а ночью еще подмораживало.

– Потом ты мне еще на восьмое марта обещал сводить куда-нибудь, – Яна не сдавалась и продолжала меня уламывать, – а сам умотал в этот свой Вьетнам.

– Он не мой, – я вышел из машины, открыл дверь жене: – Пошли уже.

В театре мне, к удивлению, понравилось. Сначала Яна сдалась и разрешила перед концертом зайти в буфет. Там я взял жене чая и эклеров, а сам выпил пару рюмок коньяка. «Арарат» горячей волной прошелся по телу, и в зрительный зал я входил расслабленный и благодушный.

Кудрявый брюнет Сличенко пел без остановки – тут были и романсы, и народные песни – «будто кто-то мне в кабацкой драке саданул под сердце нож». Цыганки под аккомпанемент трясли пестрыми юбками, кричали «ай-лю-лю». Сличенко даже выдал что-то из современного, а именно – про житие своего народа в большом городе: «…проскачу я на Таганку, чтоб с собой забрать цыганку…» Дальше любителя скачек по столице принимает милиция, но потом сжалившись, отпускает.

В антракте я прислушался к тому, что обсуждает народ. Ну Сличенко и цыганские романсы само собой, а еще людей волновало какое-то мумие – горный воск, который лечит от всего и сразу. Это женщин. Мужики трепались про 412-й «Москвич». Мощный мотор – 75 лошадей, новомодные ремни безопасности… Последние никто признавать не хотел – только слабаки и трусы пристегиваются. Ну это у нас как всегда, я даже не удивился.

За нашим буфетным столиком стояла странная пара. Молодая крепенькая девчуля с высоким статным парнем-блондином. Волосы спутника чернявой девушки кучерявились, прям как у Сличенко. Пара обсуждала фигурное катание. Какую-то «Калинку-малинку» на льду, травмы коленей. Это обсуждение шло по нарастающей, в ход шли претензии, высказывались обидки. В основном со стороны чернявой – «виноватый» блондин стоически терпел.

– Это Роднина и Уланов… – шепнула мне на ухо Яна. – Восходящие звезды фигурного катания. Коля! Я так хочу посмотреть на фигурное катание… Давай как-нибудь сходим!

Вся жизнь женщин подчинена «хочу», а мужчин – «надо».

На обратном пути Яна захотела сесть за руль «Волги». Хотя я и сопротивлялся:

– Ты беременная!

– А ты выпивши.

– Что там с двух рюмок? Уже выдышал все на сцену к Сличенко.

– Коля, не беси меня! У меня есть права, я сяду за руль.

– Права есть, а опыта вождения нет!

Мы еще поругались чуток, и я сдался. Становлюсь каблуком. И это закономерно. Многие брутальные мужики, особенно из силовиков, дома ходят тише воды, ниже травы. Просто не хватает сил командовать еще и в семье. Со службы возвращаешься весь выпотрошенный, наоравшийся и наматерившийся по самое не могу.

Вон как мы Ильясовых на прошлой неделе песочили… Про чеку молчок – зато устроили внезапную проверку саперного хозяйства с приглашенными специалистами из дивизии. Разумеется, нашли кучу косяков. Тут же акты, комиссии, мат-перемат… Раздолбаев, конечно, на проработку, замполит бегает, тоже орет. Скандал получился громким, но «управляемым». За пределы базы не вышел. Заодно подтянули дисциплину в отделениях. До кучи я еще устроил ночную тревогу с маршем в полной выкладке на десять километров – до Балашихи и обратно. Чтобы не расслаблялись.