Проект «Валькирия» - Трофимов Ерофей - Страница 32

Из контейнера медленно и настороженно начали выходить дети, женщины и несколько мужчин средних лет. Мужчин явно избили, а женщины вздрагивали от любого резкого звука или движения. Судя по одежде, насилия они избежали только волею случая. Пираты не хотели терять времени и отложили развлечения до более спокойных для них мест. На закованного в тяжелый скафандр Мишу уставились полтора десятка настороженных глаз.

Убрав пистолет, Миша откинул забрало шлема и, улыбнувшись, преувеличенно бодро сказал:

– Все, дамы и господа. Ваши мытарства закончились. Вы можете вернуться в свои каюты и привести себя в порядок. Мне нужно только одно. Чтобы пара человек от вас под запись рассказала, что с вами случилось. Это требуется для следствия. Выжившие пираты будут переданы в ближайшем порту правоохранительным органам.

– Не беспокойтесь, юноша. Моше Бен-Лагин хоть и стар, но его имя еще помнят во всех синагогах обитаемого мира. Я сам вам все расскажу и принесу присягу на Торе, чтобы никто не посмел сомневаться в том, что весь отбитый у пиратов гешефт ваш приз, – сказал старый раввин по-русски.

– Слушаю вас и не могу поверить, что слышу этот говор вживую, – усмехнулся Миша. – Ведь так говорили в одном южном городе еще на старой Терре.

– На Земле, юноша. На Земле. И назывался этот город Одесса, – наставительно ответил раввин, для убедительности подняв указательный палец. – Мои предки ушли из этого города, отправившись искать лучшей доли среди звезд. Но они не забыли, откуда ушли, и научили меня говорить так, как говорили сами. Это один из языков моих предков, и я храню его как память о них. А теперь позвольте этим детям пойти помыться.

– Конечно, – кивнул Миша, быстро отступая в сторону.

Боцман уже успел расковать экипаж, и матросы, подчиняясь команде капитана, разбежались по своим местам, проверяя и осматривая яхту. Миша следом за капитаном и старым раввином поднялся в ходовую рубку и, прислонившись к переборке, принялся ждать, когда капитан переведет бортовой компьютер в режим записи. Раввин тяжело уселся в кресло капитана и, вздохнув, тихо сказал:

– Жаль, что моя Сарочка не дожила до этого момента. Второй раз русский солдат спасает нашу семью. Наверное, это судьба.

– Второй раз? – удивленно переспросил Миша. – А первый когда был. Если не очень давно, то об этом тоже следует сообщить.

– Ох, молодой человек, это было, когда ваш почтенный батюшка еще не встретил вашу почтенную матушку. Моше Бен-Лагин так стар, что и сам не верит, что столько лет прожил на этом свете, – вздохнул раввин.

– И сколько же вам лет? – не удержался от вопроса Миша.

– В этом году будет ровно двести, молодой человек. Я перестал принимать фиксаторы возраста в тот день, когда от нас ушла моя Сарочка. Для ортодоксального раввина покончить с жизнью недопустимо, но и смысла продлевать свое существование я не видел. А теперь помолчите немного. Я должен собраться с мыслями и рассказать все, как было.

Капитан яхты нажал на клавиатуре кнопку ввода, и раввин, сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, заговорил. Слушая его, Миша удивился разительной перемене, произошедшей с ним. Теперь это был не глубокий старик с дребезжащим от усталости и пережитого страха голосом, а уверенный в своей правоте человек, говоривший так, что любому диктору новостей стоило бы поучиться.

Внятно проговаривая каждое слово, раввин рассказал все, что произошло с его семьей. Из рассказа Миша понял, что вся эта толпа народа – потомки этого самого старика. Начиная от правнуков, которые были старше самого Михаила, и заканчивая праправнучками, которые едва пошли в школу. Удивленно покрутив головой, Миша дождался, когда старик закончит свое повествование, и, забрав у капитана кристалл памяти с записью, спросил:

– Что вы собираетесь делать дальше? Отправитесь сами или пойдете в конвое с нами?

– Мы пойдем в конвое, – категорично заявил раввин. – Торопиться нам теперь все равно некуда, и хотя говорят, что снаряд два раза в одну воронку не попадает, рисковать детьми я больше не хочу.

– Попадает, – помолчав, вздохнул Миша. – Редко, но бывает, поверьте бывшему военному.

– Значит, тем более не будем испытывать судьбу, хватит и одного раза. Дети и так перепуганы до заикания, – бодро кивнул раввин, тяжело поднимаясь на ноги. – А скажите мне, молодой человек, как случилось, что бывший военный вдруг работает на старом рудовозе? Я знаю, что в империи военные пенсионеры получают нормальные пенсии и жить могут, не беспокоясь о завтрашнем дне.

– Это долгая история, – скривился Миша.

– Тогда я приглашаю вас к нам на обед, – лукаво улыбнулся раввин.

– А разве гою можно вкушать пищу за одним столом с ортодоксом? – не удержался от шпильки Миша.

– Юноша, я раввин и смогу замолить этот маленький грех, – рассмеялся старик. – К тому же мы находимся не в своем доме, а в дороге. Так что Всевышний этого нарушения и не заметит.

Только теперь Миша заметил, что на межъязыке, или интерлингве, раввин говорил почти без акцента. Но когда переходил на русский, его неповторимый говор снова возникал.

– Мне нужно сообщить своей команде, что задержусь, – улыбнулся Миша, которому и самому было любопытно пообщаться с этим человеком.

– Юноша, ви таки можете делать все, шо считаете нужным, но запомните, шо такой кошерной риби ви не попробуете ни в одном ресторане мира. Я клянусь вам в этом могилой моей Сарочки, – выдал старик, задорно потирая руки. – Мою внучку, Сусанночку, она и учила. А готовила Сарочка так, что проходившие по улице люди захлебывались собственной слюной от одного запаха.

Кивнув, Миша быстрым шагом вышел из рубки и направился к шлюзовой камере, где его бойцы уже начали переводить пленных пиратов на борт рудовоза.

– Допросили? – коротко спросил он, хлопнув боцмана по плечу и кивая на пленных.

– Да. Как я и предполагал. Нарвались на патруль, и их здорово потрепали. Ушли в пояс астероидов, залатали дыры и решили попробовать добыть хоть что-то на этой трассе. Почти весь экипаж и абордажную команду у них выбили, так что яхта для них была просто даром небес. К тому же эти израилиты оказались совсем не бедными. Но тут нарисовались мы, во главе с имперским головорезом, и их неправедный путь закончился, – с изрядной долей ехидства в голосе закончил боцман.

– Эсминец сильно покорежен? – усмехнувшись, спросил Миша.

– Летать уже точно не будет, но даже по цене лома нам хватит, – решительно заявил боцман. – Там мои ребята уже три накопителя сняли. А то наши совсем старье. Ты не против? – осторожно уточнил он, пытливо глядя на Мишу.

– С чего бы вдруг? – развел руками Миша.

– С хорошими частями и узлами призовые больше, – уточнил боцман.

– Всех денег не заработаешь, всех женщин не отлюбишь, – усмехнулся Миша. Призовые получим, и я дальше поеду. А вам еще летать на этом корыте.

– Твоя часть – четыре доли, наравне с капитаном, – добавил боцман.

– Как это? – не понял Миша.

– Боем и абордажем ты командовал, так что все честно.

– Ладно, как скажете, – Миша покладисто кивнул, решив не уточнять, что рассчитывал на одну долю, как рядовой матрос. Деньги ему были нужны.

– Пойдешь с нами? – спросил боцман, кивая на шлюз.

– Как пирата потащим?

– На буксире. Маршевый-то мы ему снесли.

– А рудовоз потянет?

– «Трудяга» и не такое потянет, – решительно заявил боцман. – Он хоть и старенький, но крепкий. Вот только двигатели бы ему поменять и накопители, и цены бы старичку не было.

– Ну, если все сложится, может, и поменяете, – вздохнул Миша.

– Так ты идешь? – не отставал боцман.

– Ежели вы не против, то мы хотели бы видеть этого юношу у себя в гостях некоторое время, – послышался голос, и к ним подошел старый раввин.

– Понятно, – с усмешкой кивнул боцман.

– Сами справитесь? – смутился Миша.

– Конечно, справимся, – отмахнулся боцман. – Дело знакомое.

– Тогда я попозже вернусь, – решился Миша.