Сильные не убивают (СИ) - Каляева Яна - Страница 4

— Да нет, все равно, спасибо в любом случае…

Как-то все это неожиданно. И… неловко. Ничего себе карательные информационные технологии тут у них… А у Ленни монитор выпуклый. Наверно, потому, что мы в глухой провинции.

— Это я должна благодарить тебя за защиту, Соль. Ты не была обязана.

— Да и ты не была обязана нажираться в стельку и таскаться по улицам в таком виде!

Лицо Токс застывает. Не перегнула ли я палку? Тут у них аристократия есть — похоже, сословное общество, не хухры-мухры; а я — внучка советских инженеров, для меня все люди равны по умолчанию. Но здесь-то я снага, а это явно что-то не особо престижное; вроде разумное, но так, условно-досрочно.

Но очень уж бесит это высокомерное страдание на картиночно-красивой физиономии Токс. В общем, как говорит папа, «Остапа понесло»:

— Послушай, я бы, может, и хотела поверить в эту твою философию. «Жизни не принадлежат нам, сильные не убивают», — может, и глупо, но красиво по крайней мере. Вот только если на тебя посмотреть, выходит, что сильные — это те, кто синячит как не в себя! А если бы те придурки примотались к тебе не под нашими окнами? На себя плевать — так хоть о Ленни подумала бы, он, между прочим, за тебя переживает!

Токс вдруг улыбается, и холод мгновенно сходит с ее лица:

— Ты, конечно, совершенно права, Соль. Я упиваюсь жалостью к себе и потому позабыла о долге перед теми, кто рядом. Но, право же, довольно на сегодня откровений и обличений. Завтра будет день. Пора отправляться спать.

Долго ворочаюсь на скрипучем диванчике. Заснуть мешает сверх меры обострившийся слух — вода струится в трубах, кто-то переругивается в соседнем доме, ветер покачивает деревья… Наконец догадываюсь найти в ванной вафельное полотенце и обматываю им голову так, чтобы прикрыть уши. Только после этого удается расслабиться и уснуть.

Тогда я вижу первый сон в новом мире, и мирным его назвать нельзя.

Сто Тринадцатая перешла к кульминационному пункту программы: сальто назад из виса на одном подколенке. Для зрителей это каждый раз выглядело так, словно артистка сперва едва держится за трапецию одной ногой, а потом отказывается и от этой ненадежной опоры, чтобы взмыть под купол. Сто Тринадцатая слышала, как в зале на полуслове оборвались десятки разговоров; сотни глаз теперь безотрывно смотрели на нее. Снага обворожительно улыбнулась и сбросила в публику белую рубашку, оставшись в одном трико; этот штрих постановщик считал особенно впечатляющим. Зал взорвался аплодисментами.

Прожекторы и софиты создавали превосходный рисунок теней; Сто Тринадцатая могла бы скользить по ним минут пять — вот что было бы максимально похоже на настоящий полет. Но тренер Кей строго запрещал использовать тени во время выступления на этой, большой и официальной, арене. Пришлось медленно и уныло опускаться вместе с трапецией.

— Вот видишь, всего лишь снага, а сколького добилась упорными тренировками, — нравоучительно сказала какая-то из зрительниц своему отпрыску. — Она, в отличие от тебя, достигнет успеха в жизни, потому что выкладывается по полной. А ты от тренировок по теннису отлыниваешь…

Сто Тринадцатая усмехнулась краешком рта. Знала бы эта клуша, чего действительно удается достичь упорными тренировками… На большой арене приходится гаситься, а на малой, закрытой — выкладываться по полной. Потому что те, кто там не выкладывается, там же и гибнут. Достигают, так сказать, полного и окончательного успеха в жизни.

Последний бой с пятью бульмастифами, накачанными магстимуляторами так, что шерсть чуть ли не искрилась, был непростым. Но с кем пришлось действительно выложиться по полной — так это с уруком в прошлом месяце. Серокожий гигант был сверхэффективной боевой машиной. Сто Тринадцатую тогда спас рисунок теней: тренер Кей выставил свет так, что она смогла укрыться полностью, сделалась для противника почти невидимой, сплела паутину помех и обманок. Глоток эликсира, от которого потом повыпадали волосы, нейтрализовал естественный запах тела, а двигаться бесшумно Сто Тринадцатую учили с детства. Урук поначалу оскорбился перспективой боя со снага, да еще девочкой-подростком, включил режим «королева драмы», едва не ушел с арены, наплевав на гонорар. Но потом все же остался — и остался навсегда. Хотя, конечно, попотеть пришлось изрядно. Ух, славно же они тогда заработали! Неделю потом вся старшая группа ужинала в самом шикарном ресторане города. Такие смешные лица были у официантов, когда они играли в «выдерни скатерть из-под приборов»!

Сто Тринадцатая изящно соскочила с трапеции и вышла на поклон. Пробежала вдоль барьера, одаривая каждый сектор зала лучезарной улыбкой и россыпью воздушных поцелуев. Хоть номер и был сущей ерундой, Сто Тринадцатой нравилось, когда ею восхищались. В вольере, где она выросла, тобой или восхищались тренеры, или ты выбывал — отовсюду и насовсем. Вот так просто.

Едва она зашла за занавес, в ноги ей бросился ученик младшей группы:

— Сто Тринадцатую в малую директорскую! Срочно!

Срочно, ха! Неужели сегодня бой, а ее не предупредили? Она, конечно, готова. Она всегда ко всему готова. Кто не был готов всегда и ко всему, тот выбыл еще из младшей группы.

Административные помещения располагались в особняке, в стороне от цирковой суеты. Быстрее было бы зайти через окно — всего-то третий этаж! — но из вежливости Сто Тринадцатая миновала все положенные двери и лестницы. Тренер Кей объяснял, что не всякий гость обрадуется, если она запрыгнет через окно. Странные они, эти разумные.

— А вот и она! Лучший экземпляр из группы «Тень»!

От тренера Кея пахло потом и тщательно скрываемой тревогой. Сто Тринадцатая улыбнулась ему одними глазами и повернулась к гостю, развалившемуся в кресле. Это был человек, причем его туша занимала просторное кресло целиком. Сто Тринадцатая на секунду представила, каково это — таскать на себе половину собственного веса в виде бесполезного жира… И почему только говорят, будто снага — низшая раса?..

— На вид — снага как снага, — пожал плечами толстяк. — Таких на любой помойке хоть жопой ешь… И на что мы только потратили столько денег? Ей в самом деле вживлены гены теневой плесени?

— Как и всем в группе «Тень». В возрасте от одного до трех лет. У снага максимальная устойчивость к Хтони. Почти половина подопытных выжила, и у трети выживших в течение года прорезались теневые способности.

— Как «в течение года»? Разве инициация возможна до полового созревания?

— Вы что, совсем не читаете наших отчетов? Для кого я столько времени убиваю на писанину?.. Теневые способности не являются магией. К классической магии эти снага не способны точно так же, как и все прочие. Их умения обусловлены подсаженными генами… Ну почитайте отчеты, там все расписано.

— Да не кипятитесь так, почтенный Каэльфиарон, найду я время для ваших отчетов… скоро. А этот экземпляр, теперь-то она половозрелая? — гость неожиданно оживился. — А можно ее… того-этого? Для более близкого, так сказать, изучения. Страшненькая, как все они, конечно… И все-таки — что должна вытворять при такой гибкости!

Свои намерения гость доходчиво проиллюстрировал с помощью кулака и большого пальца. Сто Тринадцатая усмехнулась краешком рта. С таким она сталкивалась нередко — все же знают, что цирковые артистки общедоступны, а уродки-снага так и вовсе должны быть от любого мужского внимания на седьмом небе от счастья. Жаль, тренер Кей запретил в таких случаях ломать загребущие руки. Зато Сто Тринадцатая стала настоящим мастером в причинении вывихов.

— Нет, так с ними нельзя! — ноздри тренера раздулись, выдавая волнение и гнев. — Вы видите на ней ошейник? Правильно, не видите. Потому что его нет. И никогда не было. Мои ученики — не рабы. Они свободны в перемещениях и даже получают гонорары за выступления… обоего рода. И сами решают, когда и с кем… того-этого.

— Ишь, ученики! — гость тяжело усмехнулся. — Какая очаровательная сентиментальность! Напомните, какой процент переживает селекцию?