Прекрасное далёко (СИ) - Корвис Ольга - Страница 1

Ольга Корвис

Прекрасное далёко

Поездку в город детства Свят откладывал долго. Он бы даже сказал, что слишком долго. Но такая уж получилась жизнь — сколько лет только потратили, чтобы обжиться на новом месте. Чтобы в принципе как-то начать заново жить. Да и доехать — та ещё проблема. Сначала через Урал до последних КПП на границе с зонами отчуждения. Там машину найти понадёжнее. С ней, правда, оказалось проще всего. Свята дожидался китайский внедорожник. Старший брат отечественного уазика, который проберётся по любому бездорожью. Назывался этот зверь то ли менг, то ли монг. На китайском — “мечта”. Перевод Свят еле вспомнил. Не доучил он язык до свободного владения. Ему и так хватало. Да и не то слово, которое он в делах с китайцами использовал. Вспомнил только, когда в дорогу собрался. Его “мечта” стоила небольшой партейки “стволов”. С оружием на гражданке всё больше и больше был напряг. Формально на уровне страны оно по-прежнему было запрещено, но этот запрет канул в прошлое вместе со старыми границами и самой государственностью в былом виде. В регионах — где как. А по-факту — у каждого десятого.

Те, кто работал на чудом уцелевших и переоборудованных под новые нужды военных заводах, жили лучше всех. Свят к таким не относился. Он торговал. Не всегда законно и не всегда честно. По молодости ещё в рейды гонял. Сначала в составе группы, потом сам водил, пока в этом был смысл. Где-то там он, наверное, и хватил свою долю облучения. А, может, так просто совпало. Мальчик с горящими глазами из прошлого тридцатилетней давности назвал бы такого человека сталкером, но у них не прижилось. Да и романтизации уходящего в закат добытчика — тоже. Они были всего лишь мародёрами, которые выгрызали немногое уцелевшее и представляющее ценность у других таких же мародёров. И ходили не в одиночку, а группами. В одну рожу можно разве что до того света добраться. Быстро и гарантированно.

Поэтому все, кто слышал про поездку, крутили пальцем у виска. Мало того, что один надумал ехать, так ещё и зимой. Его отговаривали. Зачем? Пока в такую даль едешь, сто раз сдохнуть можно. А Святу чего бояться… Ему врачи всё чётенько сказали — на чётвертой стадии уже ничего не поможет. В лучшем случае пару месяцев протянет. Поэтому какая разница, как уходить? Сдохнуть в мучениях на койке или получить пулю — финал одинаковый. Последнее виделось даже более привлекательным. За свою жизнь Свят насмотрелся, как умирали люди. Особенно в первые годы после переселения, когда общедоступная медицина откатилась на уровень бабкиных запасов из глухой деревни. Простой грипп мог стать билетом в один конец. Чего уж говорить о болячках посерьёзнее. Это уже спустя годы кое-как всё немного наладили, но всё равно вокруг оставалась лишь бледная тень прежней жизни. Тем, кто родился уже позже, было проще — им не с чем было сравнивать. Для них мир сразу предстал таким, каким его сделали чьи-то решения — грубым, жестоким и неприветливым.

Свят хотел напоследок посмотреть на останки своего детства, если получится разглядеть сквозь годы. До старого дома больше не доехать, даже если там что-то уцелело. Пару лет назад рванула плотина. Вовремя не подлатали, и Горе море подтопило нижнюю часть. До Свята тогда долетали слухи, что в мёртвом городе, несмотря ни на что, всегда оставались люди. Не в центре, конечно, и не рядом с очагами поражения. На окраинах, хотя те территории давно уж объявили зонами отчуждения. Мутантов в них не завелось, как предрекали фантасты. Только смерть. Памятники человеческому горю. Свят хорошо помнил, как в детстве смотрел записи с камер МКС. Центральная и европейская части всегда ярко светились. Он задумался, а как теперь всё выглядит сверху? Сейчас и не узнать. В космос никто не летает. Никто оттуда не смотрит. Бабушка у него была религиозной. Всегда говорила, что за всеми бог наблюдает и всё-всё видит. Свят и ребёнком ни во что особо не верил, а потом — тем более. Но если кто-то и правда приглядывал, то наверняка уже отвернулся. На что там смотреть? Вместо россыпи сверкающих огоньков — уродливые чёрные раны. Разрушенные города, растоптанные судьбы.

Друзья говорили, что если уж так приспичило, то подъезжать лучше с северо-востока. Он и сам так собирался. Сначала по трассе, по которой гоняли грузы на север, где остались люди. Вдоль неё была какая-никакая инфраструктура. Заправки, безопасные места для ночлега под присмотром военных. А потом съехать и двинуть на юго-запад. Мимо Бора по единственному уцелевшему мосту через Волгу. Стригинский вроде бы ещё держался, но Свят слышал, что у него несколько пролётов обвалилось, а восстанавливать некому. Да и незачем. Поэтому путь через М7 и Южный обход отпал. Может, и к лучшему. Из далёкого счастливого детства Свят помнил, как там по обе стороны трассы раскинулись необъятные поля колосьев. Перед глазами как сейчас стояли залитые августовским солнцем просторы. Дрожащий горячий воздух над асфальтом. Теперь такие осколки воспоминаний походили на старый альбом, какой был у бабушки — бумажный с приклеенными распечатанными фотографиями. А у Свята вся его крохотная жизнь помещалась в смартфон. Как того не стало, так и прошлое подчистую стёрло. Только память осталась, тускнеющая с каждым прожитым годом.

Одним из самых ярких фрагментов был Новый год. Он всегда ощущался особенным праздником. Для родителей его символом почему-то были мандарины. Не ёлка, не гирлянды и даже не предпраздничная суета, а именно ярко-оранжевые сетки с фруктами. Свят, тогда ещё ребёнок, не понимал. Ну какой это символ, когда их в любое время года можно купить? Ёлка — другое дело. Ему с младшим братом разрешали собирать её и на наряжать в двадцатых числах декабря, когда весь город уже светился огнями и сигналил о приближающемся празднике.

В детстве самой большой мечтой Свята был фейерверк. Не купленный накануне по бешеным ценам на пару секунд, а долгий, на пятьдесят залпов. А то и на сто. Свят копил весь год, старательно игнорируя все детские соблазны. На сто ему, конечно, всё равно не хватило, но он как сейчас помнил день, когда вместе с папой шёл из магазина и прижимал к груди заветную коробку с надписью “Чёрный порох”, чтобы через пару месяцев запустить огненные цветы. Никто тогда не знал, что совсем скоро небо разорвут другие салюты. С высоты прожитых лет он наконец-то понимал, почему люди говорили, что ему повезло. Момент атаки Свят застал за городом, в доме бабушки в Кремёнках. Даже сейчас, спустя тридцать лет, он с неохотой вспоминал первые часы после удара. Алое зарево на горизонте, горящее небо и где-то там пылающий город, сгорающий дотла вместе со всем привычным и дорогим. Часы складывались в дни ожидания и мучительного страха. В долгую дорогу. Один он бы сошёл с ума. Но рядом были такие же раздавленные, потерявшие всё и зачем-то выжившие люди. И всех их куда-то везли и везли… А Свят не понимал, зачем и куда. Потом пару лет воевали, пока всё окончательно не потеряло смысл не только для отдельно взятого мальчишки.

Теперь он возвращался домой. Позади километры дороги, рассыпанные по пути десятки КПП республик, новообразований на трупе почившей страны. На подъезде к родному городу Свят увидел информационный щит “Транспортный узел Новгодор, 15 км”. Усмехнулся про себя, а через пару километров пути вспомнил, откуда ему знакомо странное слово. Отец сто лет назад возмущался, что какие-то упорыши в Стригинском аэропорту неправильно собрали название города. Тогда была шутка, а теперь пригодилось. Кому только такая нелепая идея в голову пришла?

Перед мостом Свят остановился на КПП. К машине подошли двое мужчин с автоматами. Город хоть и считался покинутым, но местная власть всё-же приглядывала, чтобы разная шобла не совалась. За транзит им неплохие деньги отстёгивали. Как ни крути, Нижний всегда был удобным транспортным узлом.

— Куда едем? — хмуро спросил вооруженный охранник с закрытым балаклавой лицом.

— Домой, — коротко отозвался Свят.

— Чё-то я тебя тут раньше не видел ни разу.