Кай из рода красных драконов 5 (СИ) - Бэд Кристиан - Страница 12

Я кивнул и отвёл Мавика к нашему спальному месту — с ним теплей будет. А сам отправился развлекать найманов.

Историй мне не хотелось — заунывное пьяное пение вязло в ушах.

И к колдовскому огоньку, едва теплившемуся в кольце внушительной группы воинов, всё-таки сорок рыл, я подошёл с желанием орать: «Заткнитесь!»

Огонь не грел, и колдун сидел с подветренной стороны, прячась за спинами воинов. Он зябко кутался в подбитый горностаем плащ.

— А давайте другой песне научу? Походной? — сказал я, протолкавшись «к костру».

Сел, заставляя воинов потесниться, и запел, стараясь, чтобы выходило как можно громче:

— Ой, мороз-мороз, не морозь меня!.. — от камней шёл холод, и песня была прямо в тему. Я уже и следующую придумал, про то, как «в степи глухой замерзал ямщик». Актуальная тема.

Воины подхватили припев: сначала нестройно, а потом им прямо-таки зашло.

Допев про мороз, я хотел было начать другую песню, про ямщика, но вокруг заорали:

— Ещё! Ещё давай!

И я запел про мороз «на бис», а мне вторили в сорок охрипших глоток.

Где-то рядом звякнуло, раздались приглушённые ругательства, но я запел ещё громче.

— У меня жена-а-а!..

Подумалось: как же там Шасти? А вдруг это какой-нибудь колдун Шудура убил правителя Юри? Я убью колдуна, и путь мой закончится прямо здесь?

Ветер донёс звук похожий на бульканье, и я увидел, как впереди сидящие воины начали клониться к костру, словно их одолевал сон.

Бурка тенью мелькнул между сидящих.

Я даже не успел заметить, где лежал этот проклятый мешок, как волколак уже порысил в сторону обрыва.

Выбравшись из круга уснувших прямо на камнях воинов, я огляделся, разыскивая Нишая. Тот поднял вверх светящиеся руки.

— Ну что? — спросил я его. — Справился?

— Держи! — Нишай нацепил мне на шею какую-то хрень на верёвочке. — Спрячь под рубаху! Сильнейший охранный амулет! Этот чудак так на него надеялся. Мощная вещь!

— А как ты сумел его снять?

— Магия, — рассмеялся колдун и пояснил. — В Вайге тоже делают напиток, вроде араки, только гораздо крепче. У меня было с собой немного, и я предложил колдуну выпить вместе. Уж как он только мой напиток не проверял!

— И?

— Ну чё ты торопишь? Дай, расскажу, смешно же! Колдун проверял бурдюк. А подвох был в другом. Разделив со мной «воду», этот старый сапог раскрылся для меня. И вся его защита в этот момент полетела к Эрлику в бездну. Он же добровольно принял от меня дар.

Нишай расхохотался.

— Осторожнее надо быть с мастерами чёрного слова! — поддакнул я, высматривая Бурку. — Пошли-ка! Волк наш, наверное, уже домой намылился.

Я угадал. Бурка возился с мешком, устраивая волчат поудобнее. Теперь уже всех шестерых.

— Подержи-ка, — он сунул мне тяжеленный мешок.

Потом стряхнул рубаху и, я первый раз увидел, как он оборачивается.

Нет, Бурка не обрастал шерстью постепенно. Он весь изменился разом — с хвостом и ушами.

Взрослеет, наверное.

— Скажи своим, что мы — не враги! — попросил я. — Что мы сражаемся с теми, кто ворует у вас волчат! Они отняли нашу землю, украли!

Бурка ткнулся мне мордой в плечо, вроде как понял, забрал в пасть горловину мешка, хлопнул крыльями и полетел вниз.

— Вот это да! — восхитился Нишай. — Так значит, правду пишут в летописях? Не видел бы сам — не поверил! Это потому ты говорил с ними, словно с людьми?

— Волки считают, что они и есть люди, — пояснил я. — Но от горного молока волчата становятся безумными. А потому дикие волки считают людей врагами. Но они гуманисты и не нападают на нас.

— А зря, — вздохнул Нишай. — Вот это была бы армия!

Глава 7

Три дракона

Утром найманы болели с похмелья и не сразу обнаружили пропажу мешка с волчатами. Сначала они начали орать по поводу уснувших часовых и исчезновения колдуна.

А потом солнышко чуть приподнялось над горами, и за камнем нашёлся подло спящий колдун. Только тогда найманы кинулись проверять, не случилось ли за ночь ещё чего? И выяснилось — добычи-то нету.

Началась беготня, которая меня не очень-то разбудила. Какая разница — под вопли дремать или под топот?

Сквозь сон доносились забавные аргументы и обвинения. Оказывается, найманы полагали, что колдун должен их караулить, пока они согреваются аракой.

Какие наивные мне попались соседи в этой горной коммуналке.

Мои товарищи тоже решили досматривать сны. Нишай заворочался, но и только. А два охотника, что отдыхали от ночного дежурства, только глубже забились под шкуры.

Нам было тепло и уютно. Ветер стих, а Мавик привалился пушистым боком к нашей лежанке, и просыпаться никому не хотелось.

Только когда солнце взошло над плоской вершиной горы, Нишай потянулся и сел.

— Я начал ценить крылатых волков больше драконов, — сказал он с улыбкой хорошо отдохнувшего человека. — С ними и в горах можно отлично поспать! Молодец, волчара, не бросил хозяина! Пожалуй, я возьму себе волка, а не дракона!

Мавик зевнул и раззявил зубастую пасть, словно бы улыбаясь.

— Неужели он действительно всё понимает? — Нишай потрепал волка по мощной шее.

— Ну, не так, чтобы всё… — Я нашарил в поясном мешке кусочек сушёного мяса и протянул на ладони волку. — Как маленький ребёнок, который не может вырасти. Кругом чужаки. Он наблюдает за ними, запоминает слова человеческого языка. Но свой язык не был выучен как следует, и смысл наших слов тоже часто от него ускользает.

— А почему твой друг-волк открылся мне? — Нишай полез в свой мешок за гребнем и маслом для волос. — Ты-то — заяц, а я — человек, враг.

— Мне кажется, волки хотят наконец вмешаться в человеческие разборки. Иначе Бурка не стал бы так явно показывать тебе, кто он. Я, как только увидел его, босого, в рубахе на голое тело — сразу понял, что он пришёл нас предупредить. Только друг мой слишком горячий. Заметил волчонка, нож, придумал невесть чего и бежать.

— Ты думаешь, что он прячется в горах, вместе с теми, кто выл и не пускал наших волков?

— Ну а где ещё? И у них явно были дискуссии на тему: враги мы или друзья.

— Дискуссии? — переспросил Нишай.

— Споры.

— Иногда ты говоришь невыносимо странно, — вздохнул колдун. — То ставишь рядом знакомые слова так, что я не понимаю смысла. То придумываешь, как дети. Когда я был маленьким — тоже очень любил придумывать слова. А теперь вот совсем разучился.

Я фыркнул:

— Ну для ребёночка-то я великоват уже.

— Сколько тебе зим, Кай? — прищурился Нишай.

— Больше, чем тебе, — рассмеялся я.

— Значит, ты носишь личину? — Нишай нахмурился и покачал головой. — Я смотрел на тебя ночью, и мне померещилось, что вижу совсем другое лицо. Потом я долго лежал и думал про то, что безвредна для души только самая простая, обережная магия. Значит, на тебе не личина. Но что?

— А какая тебе разница?

— Ну, я же колдун. Я — мастер, а тут не могу никак разобраться.

— Есть много разной магии, всю не изучишь. Вот ты же не сумел догадаться, что Бурка — не человек?

— То есть, и ты — волк? — поразился Нишай.

Лицо у него сделалось такое растерянное, что я начал отшучиваться:

— Да долбоящер я, а не волк. Надо было задержать Бурку, поговорить. Я ведь могу только догадываться, что там задумали его «люди». Как бы они не спутали нас с найманами и не перерезали всех подряд.

— Ну, ночью на нас не напали, значит, всё в порядке, — пожал плечами колдун.

Полыхнула молния и с шипением покатилась по камням. Чтобы призвать найманов к порядку, колдуну пришлось прибегнуть к демонстрации силы. А то намяли бы они ему бока за пропавших волчат.

— Надеюсь, волки умнее наших вынужденных попутчиков. — Я посмотрел на Нишая и тоже стал приводить в порядок волосы. Отросли они уже безо всякой меры. Обрезать бы, что ли? — Я бы на их месте другого колдуна подозревал.